Рыцарь Спиркреста

Смертельная серьезность

Софи

К тому времени, когда я приезжаю к Эвану домой во вторник, я уже слишком устала, чтобы беспокоиться о последствиях своих действий в бассейне. К моему удивлению, он даже не поднимает эту тему. Вместо этого он впускает меня в дом, готовит кофе, и мы сразу приступаем к работе.

Я думаю о том, не волнует ли его экзамен. Он сделал всю работу, которую я ему задала, и даже пересматривал свои записи. Я достаю несколько тренировочных заданий, и он даже не жалуется, когда я это делаю.

Он просматривает их с минуту, а затем поднимает глаза. — Ты ведь не будешь писать Гамлета к экзамену?

— Нет, — отвечаю я, немного опешив от такого вопроса. — Наш класс делает "Отелло". Почему?

Он показывает жестом на бумаги. — В этих есть все вопросы. Не хочешь ли ты сделать несколько вопросов по "Отелло", пока я буду работать над "Гамлетом"?

Я хмурюсь. Неужели его наконец-то охватило чувство вины?

Я не знаю, как ответить, и он добавляет: — Экзамен завтра, и я вполне могу проработать их самостоятельно. Почему бы тебе не поработать над своими делами, пока я пишу, а потом ты скажешь мне, как, по-твоему, я справился?

Это более чем разумно, но это немного неожиданно для меня. Все-таки я не так много работала над "Отелло", как следовало бы, и практика мне бы не помешала.

— Хорошо. Тогда давай сделаем это.

Мы долго работаем в каком-то странно дружелюбном молчании. После нескольких раундов длительного анализа мы, наконец, останавливаемся, чтобы я могла взглянуть на работу Эвана.

Он выжидающе смотрит на меня, пока я читаю то, что он написал. Сегодня он одет в мешковатую серую толстовку, из-за которой его глаза кажутся светлее, чем обычно. Его светлые кудри спадают на лоб, а кончики нависают над глазами.

Я не знаю, как он может не находить это отвлекающим — меня это отвлекает, просто глядя на него.

— Ну? — спрашивает он.

— Я имею в виду, что это не совсем глубокомысленно или даже проницательно… но ты говоришь так, как будто, по крайней мере, знаешь, о чем говоришь.

— Я не понимаю. Что ты хочешь сказать? Это хорошо или нет?

— Ну, это хорошо для тебя. Я говорю это не из вредности. Если учесть, с чего ты начал, то это вполне прилично.

— Ну да, ну да, — говорит он, сузив глаза. — Но сдам ли я экзамен?

— Мм…

Я смотрю вниз на его работу. Сдача экзамена — это не то, о чем я беспокоилась. Мои родители никогда не ставили передо мной цели "сдать экзамен", для них это всегда было "преуспеть" и "превзойти". Я не могу точно сказать об этом Эвану, но я стараюсь дать ему честный ответ.

— По-моему, все достаточно хорошо, но помни, я не учитель. Правда, если бы ты делал пробные работы с мистером Хоутоном, он бы смог тебе сказать.

— Что это у тебя с мистером Хоутоном? — говорит он, забирая свою работу и надуваясь. — Почему бы тебе просто не выйти за него замуж, если ты так к нему неравнодушна?

— Если бы. К моему несчастью, он уже женат.

— Ха, я знал, что тебе нравятся парни постарше! — восклицает он, глядя на меня широко раскрытыми глазами. — Не могу поверить, что я угадал твой тип. Ты так чертовски предсказуема, Саттон.

Я закатываю глаза. — Мне не нравится ни один парень, так что не нужно угадывать тип.

— О? — Он опирается локтями на столешницу, переплетает пальцы и смотрит на меня поверх них. — Тогда с кем же ты встречаешься в городе каждый вторник и четверг?

Я в полном шоке смотрю на него с минуту, а затем разражаюсь смехом.

— Ты думаешь, я тайком хожу на свидания? — Одна только перспектива вызывает у меня неудержимый смех. — Ты действительно полный идиот.

— Ну, ты всегда ведешь себя так подозрительно и хитро, как будто у тебя есть какие-то секретные планы.

— У меня есть какие-то секретные дела, — говорю я ему. — Но это точно не свидания. Как будто у меня есть на это время.

— Тогда что же ты задумала?

Я наклонился вперед. — Я ни на секунду не доверю тебе эту информацию. Ты будешь болтать без умолку и доставишь мне неприятности.

Он подражает мне, наклоняется еще дальше вперед, так что мы оба уже полулежали на кухонном острове и шепчемся без всякой причины.

— Боже мой. Ты нарушаешь школьные правила, не так ли? — Его глаза ищут мои, как будто он думает, что может каким-то образом заглянуть в мои мысли. — Черт. Идеальный префект Саттон, нарушающий правила?

— И именно поэтому я никогда не скажу тебе. Потому что у тебя умственные способности пятилетнего ребенка и самоконтроль алкоголика, который пьет ополаскиватель для рта в реабилитационном центре.

— Это темно, Саттон, очень темно, — говорит он. — Но если ты подумаешь об этом, то в твоих интересах будет рассказать мне.

— О? Как это?

— Ну, у нас есть союз, и тебе суждено быть здесь со мной, так что будет логично, если я буду знать об этом. Кроме того, если ты расскажешь мне, что ты задумала, я, возможно, даже смогу тебе помочь.

Конечно, то, что он говорит, имеет смысл. Только вот это Эван, и я слишком хорошо знаю, как легко он может отвернуться от своих "союзников", когда захочет. То, что я редко видела его в школе, и то, что я вижу его с другой стороны здесь, не означает, что он изменился.

Я вообще не верю в то, что люди могут меняться.

— Послушай, — говорит он со вздохом. — Правда в том, что папа пришел в ярость, когда узнал, что я не успеваю по литературе, и умолял Спиркреста найти мне репетитора. Так что если он узнает, что я все провалил, я буду первым, кто попадет в беду. Я даже не удивлюсь, если он просто вышвырнет меня из Спиркреста, он уже пытался.

Я удивленно смотрю на него. Я не ожидала от него такого признания. Я вообще не ожидала от него ничего подобного. Он всегда выглядит таким покладистым и счастливым, таким безразличным к окружающему миру, что трудно представить, как он переживает последствия своих действий.

Эван наблюдает за тем, как я смотрю на него, и медленно качает головой. — Боже мой. Я не могу поверить в это. Ты встречаешься с каким-то парнем постарше, не так ли?

Я закатываю глаза. — У меня есть работа, ясно?

Очевидно, это не то скандальное откровение, которого он ожидал. Вовсе нет.

Он моргает, рот широко раскрывается, обнажая до неприличия белые зубы. — Работа?

— Да. А что еще это может быть?

— Не знаю. Что-то более темное. Что-то более… девиантное.

— Нет. Это просто твое слишком активное воображение. Я просто устроилась на работу на полставки, чтобы отложить немного денег на университет в следующем году. Вот и все.

— О.

Мы сидим, уставившись друг на друга. Мое сердце слишком сильно сжалось в груди, как будто его плотно завернули в целлофан. Я не могу понять, что это: нервозность от того, что мой секрет наконец-то раскрыт, или страх, что меня предадут. Наверное, и то, и другое.

Я знаю, что ему нельзя доверять. Если все это вернется и укусит меня за задницу, то это будет полностью моя вина.

— Почему это вообще секрет? — спросил он наконец. — Это… сомнительная работа?

— Конечно, нет. Это работа в кафе.

— О! О… ну, тогда в чем проблема?

— Это противоречит правилам Спиркреста, Эван, — говорю я, борясь с желанием снова закатить на него глаза. — Не то чтобы я ожидала, что ты будешь беспокоиться о чем-то столь незначительном.

— Да, это правило, но не важное правил, — говорит он, нахмурившись. — Это как правило о том, что старосте разрешается иметь любовницу, или о том, что пятница — официальный день для порки. Такое старое правило, на которое всем наплевать.

— Моим родителям не наплевать, — говорю я, не в силах сдержать обиду, закравшуюся в мой голос.

— Ах, да… они работают в школе, верно? — Он постукивает указательным пальцем по подбородку. — Ну, я уверен, что они не узнают. И теперь, когда я знаю твой маленький грязный секрет, Саттон, я действительно могу тебе помочь.

— Нет, спасибо. Я и без твоей помощи справляюсь на отлично.

Я встаю с табурета и потягиваюсь, прежде чем собрать свои вещи. Я нахожусь в доме Эвана уже почти три часа, и мне кажется, что это слишком долго. Он тоже встает.

— Тебе не всегда нужно быть такой сильной, независимой женщиной и все такое, — говорит он серьезным тоном. — Если тебе нужна помощь, иногда можно попросить.

— Я знаю, что это нормально, и если мне понадобится помощь, я попрошу кого-нибудь из своих друзей, — говорю я ему с самой вежливой улыбкой.

Это была бы идеальная фраза для того, чтобы уйти, но, к сожалению, в итоге мне приходится ехать с ним в такси обратно в Спиркрест. Я сижу, прислонившись к окну, положив подбородок на руки, и наблюдаю за темными очертаниями деревьев и живых изгородей, обрамляющих проселочные дороги.

За окном дождь и опавшие листья кружатся в воздухе. Эван некоторое время молчит, затем его голос доносится до меня сквозь тихую музыку, которую включил водитель такси.

— Ты собираешься вернуться туда в четверг?

Он говорит шепотом, и я думаю, что таким образом он показывает, что хранит мой секрет.

Я киваю. — Да. Надеюсь.

— О.

Он замолчал на некоторое время, и я подумала, что он закончил, пока он не заговорил снова.

— Ты тоже собираешься работать там на Рождество?

Я вздохнула. — Я не знаю, смогу ли я. Если мне придется остаться с родителями, то они обязательно что-то заподозрят, а я совершенно не могу допустить, чтобы они узнали.

Он кивает, но ничего не говорит. Мы замолчали, и когда он снова заговорил, вдали показались огни и шпили Спиркреста.

— Хочешь остаться у меня на зимних каникулах?

На секунду мне кажется, что я ослышалась. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Внутри машины темно, и только далекие уличные фонари изредка бросают бледно-оранжевый свет внутрь. В этом тусклом свете лицо Эвана выглядит совершенно серьезным.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, не хочешь ли ты пожить у меня во время зимних каникул? Мои родители работают на Рождество, а сестра уезжает в Нью-Йорк к своему парню, так что в основном буду только я. Дом находится недалеко от города, и ты сможешь сказать родителям, что живешь у друга или что-то в этом роде.

— Ты серьезно?

Он пристально смотрит на меня. — Смертельно серьезно. Почему бы, блядь, и нет? Это беспроигрышный вариант. Ты можешь ходить на работу, когда захочешь, а я получаю бесплатный кофе. Верно?

Я ничего не говорю. Идея настолько дикая, что не стоит даже говорить "нет". Только вот чем больше я об этом думаю, тем больше мне кажется, что это не столько дико, сколько слишком хорошо, чтобы быть правдой. Это было бы идеально.

За исключением той части, что касается жизни с Эваном.

Это было бы… нет, это было бы слишком странно.

— Это звучит как ужасная идея, — говорю я наконец, не совсем уверенная, что говорю это всерьез.

— Не знаю, это было бы не так уж плохо, — говорит он.

Я завидую тому, как спокойно и непринужденно он говорит, потому что я необъяснимо и неловко волнуюсь. Такси паркуется у ворот Spearcrest, мы благодарим водителя и выходим.

— Ну, это была просто идея, — продолжает Эван, отмахиваясь от такси.

— Конечно.

— Просто подумай об этом, хорошо? — говорит он. — Было бы здорово, если бы на Рождество у нас была компания, и тебе не пришлось бы беспокоиться о том, что твои родители будут тебя пилить.

Мы пересекаем богато украшенную арку ворот и останавливаемся там, где тропинка раздваивается. Общежития для девочек находятся слева за библиотекой, а общежития для мальчиков — позади и за старой усадьбой, в совершенно разных концах кампуса. Я не знаю, что ему сказать, поэтому отвечаю: — Хорошо. Я подумаю над этим. Спокойной ночи.

— Хорошо, Саттон, увидимся.

Он непринужденно машет мне рукой и уходит, засунув руки в карман. Странный импульс доброты толкает меня окликнуть его. — Удачи на экзамене по литературе!

— Мне не нужна удача! — отвечает он. — Я не посмею тебя подвести!.

Я ничего не отвечаю и поспешно удаляюсь, пока он не понял, что я улыбаюсь.