Сломанная любовь

Глава 14.

Глава 14.

Сердце неподъемным булыжником билось в груди, доставляя жгучую боль. Перед глазами до сих пор стояло опустошенное выражение лица Сладковой, да ещё и слова эти «Галины Бланки», что занозой засели на подкорке. Не мог от них избавиться. Не верю в случайности и в недопонимание тоже не верю. Старуха специально это сказала, от того и глаз не сводила со Сладковой, что пулей вылетела из кафе, а потом с мордой довольной кошки, что нагадила в тапки своего хозяина, убежала под диван. Я даже завис, так и не решив, то ли бежать за Олей, то ли догнать гадкую старуху, что испортила жизнь не одному ученику её школы.

Но в этой встрече было что-то важное. Меня словно выдернули из уютной реальности, которую я создавал много лет. И сейчас пришлось заглянуть внутрь, почему-то удивляясь, что стенки стеклянной колбы все в трещинах… Бам!

А во мне что-то сломалось. Исчезла лёгкость и принятие, с которым я смотрел на нашу встречу со Сладковой. Думал, что просто судьба нас свела, чтобы посмеяться над теми чувствами, что я в тайне от самого себя лелеял все эти годы. Как можно одновременно хотеть и бояться того, что та молодая, зелёная любовь окажется фантазией? Я был уверен, что, встретив её однажды, лишь махну головой, задам пару дежурных вопросов и отпущу вместе с резким вздохом облегчения. Но я даже представить не мог, что буду гоняться за ней, как умалишённый, потеряв сон напрочь! То, что я выстраивал много лет, превратилось в пыль. Иллюзия размеренности исчезла…

Судьба… Я даже подумал, что она решила дать ещё один шанс. Но нет… Кажется, нас специально столкнули, чтобы вытащить всё дерьмо, что случилось той весной…

Зациклился я на её ненависти, чтобы внутрь себя не заглядывать. Чтобы не вспоминать, что не только у Сладика моего есть за что ненавидеть меня, а то, что она по мне катком прошлась.

Мы ждали её совершеннолетия. Это было возможностью вырваться из-под опеки её матери, от которой дышать было невозможно. Олька не могла выходить из дома без её разрешения, не ходила на вечеринки, на дни рождения друзей, и только кружок танцев был для неё глотком счастья со сладким привкусом свободы.

Для меня это было дикостью, я даже однажды решил познакомиться с её отцом, надеясь на мужской разговор, но оказалось, что он уже месяц как в командировке. Тогда оставалась её мать, но, только услышав о моём решении, Олька моя вцепилась в меня тисками, рухнула на колени, умоляя не делать этого. Она рыдала, впивалась ногтями в кожу рук, выкручивала мои пальцы и дрожала, как осиновый лист, пытаясь отговорить. И я сдался… А зря! Возможно, если бы я в тот момент разрубил этот узел, то всё разрешилось бы совсем иначе. Я забрал бы свою девчонку к себе и окружил её счастьем. Но я проявил слабость, уступил, позволив моей крошке самой столкнуться с тем катком материнской любви.

Я был далеко не идеальным кандидатом в парни её единственной дочери. У меня даже шанса не было им стать. Она никогда бы не позволила, чтобы рядом с её девочкой встал татуированный чувак, пусть и из состоятельной семьи. Я никогда не кичился этим, скорее, даже ненавидел! Но сейчас я понимаю, что этот недостаток стал бы скорее всего моим жирным достоинством в отношении её матери. Дурак! Нужно было пересилить себя тогда… Переступить через свою гордость и желание добиться в этой жизни чего-то своими силами, но я не смог… Гордыня… если бы я настоял! Если бы скинул толстовку и припрятал татухи под белоснежным воротником рубашки и толстым браслетом «роликсов», то могло быть всё иначе! Могло! Но нет! Гордыня… Мне было важно, чтобы любили меня таким, какой я есть. Вот Олька меня таким только и любила. Все искали во мне крутость, а она любила.

Эти мысли убивали меня, душили удавкой, выдавливая все воспоминания наружу. Было так хреново, что захотелось выпить так, что машину даже не стал на паркинг ставить, помчался на своей в загородный комплекс, где мы должны были встретиться с мужиками на стихийный мальчишник. Бросил ключи охраннику, предупредив, что за ней скоро приедет водитель и бегом вбежал в домик из кругляка, откуда слышался дикий смех.

– Наконец-то! – Царёв накинул халат и приподнялся с дивана, чтобы руку пожать. – А я уж думал, что тебя утопили, и ты уже не приедешь.

– Кто его утопит-то? – заржал Доний, уворачиваясь от моего кулака, что в шутку проскользил по его холёному лицу. – ОНО же не тонет, Царь.

– Это точно, – я рухнул на свободный диван, схватил бутылку коньяка со стола и приложился прямо к горлышку, глотая обжигающую жидкость, пока воздух в лёгких не кончился. А потом сделал глубокий вдох, ощущая жжение, что должно, сука, было принести облегчение! Но НЕТ! – Давай, Доний, рассказывай, пока я морду твою различать ещё могу.

– Что? – друг застыл, проглотив подкол, что уже был заготовлен.

– А ты знал, что я якобы женился на внучке Лебедя?

– Это который нефтяник, что ли? – Царёв отложил телефон, закурил, приготовившись впитывать интересный разговор.

– А чего молчал тогда? – Керезь заржал так, что уши заложило. – У меня тут тема есть, как раз твои связи нужны…

– Мирон, ты чё несешь? – Лёвка не обращал внимания на парней, лишь щурился, пытаясь понять, что я хочу сказать ему. – Какой Лебедь? Какая свадьба?

С Лёвкой Донием мы ещё манку в садике вместе девкам в тарелки скидывали. А с Саней мы познакомились на очередном рауте, что устраивал мой отец в честь какого-то бессмысленного события. Мы с Лёвой убежали на задний двор, чтобы покурить, когда наткнулись на странного парня, что лежал на газоне, смотря в небо. Поэтому кого-кого, а Лёву я знал, как облупленного. Все его секреты, эмоции были для меня, как на ладони, он не Царёв, броню на моську свою надевать не умел.

– То есть, ты не знал? – я дёрнулся корпусом вперёд и схватил его за халат. – Не звездишь ли ты, друг мой?

– Какого хера, Королёв? – Лёва оттолкнул меня так, что я обратно приземлился на диван. – Ты меня с крысой попутал, что ли? Или ты сейчас говоришь, какая муха тебя укусила, или я тебе весь еба**ник расквашу. Говори, Королёк!

– «Галину Бланку» встретил, и эта любезная старушка посетовала, что я девочке одной всю судьбу сломал, сначала тем, что спутался с ней, а потом тем, что женился на внучке Лебедя. Ты что об этом знаешь? Ты же до последнего на районе жил!

– Нашёл кого слушать, – Доний закурил и расслабился. – Я твою Сладкову видел-то два раза. Ты ж её прятал, как сундук мертвеца. Да и на район я возвращался только спать, и то, если у бабы не оставался. Ничего не слышал о твоей свадьбе, придурок!

– Следующий, – я снова приложился к горлышку бутылки, а потом повернулся к улыбающемуся Керезю. – Твоя очередь.

– Я вообще не понимаю, о чём вы! – Керезь перестал гоготать, но противная злорадная улыбка приклеилась к его лицу.

– Говори, Гера, что нарыл?

– Ты мне до завтра время дал, – Гера предусмотрительно откинулся на спинку кресла, чтобы не дать и возможности схватить его.

– Что я тебя не знаю? Ты ж как бульдог, что не отпустит горло жертвы, пока всё из неё не вытрясет. Гони информацию, Гера! Не до шуток мне…

– Мирон, я правда не успел, – Гера поднял руки в примирительном жесте. – Клянусь, что завтра у тебя на столе будет полное досье, в котором будет даже то, что ты забыл у меня спросить.

– Хорошо…

– Ну, а теперь моя очередь вопросы задавать, – прохрипел Царёв, наклоняясь ко мне. – Какого чёрта здесь происходит, Королёк?

– Ох, Саня… – я откинулся на спинку дивана, закрыв ладонями лицо. – Я будто в болото лжи погружаюсь… Вновь и вновь возвращаюсь в ту весну, что разорвала мою жизнь на до и после. Я столько времени потратил, чтобы забыть!

– А ты попробуй поговорить с ней, – внезапно серьёзно сказал Царёв. – Нет, не так. Ты не пробуй, а возьми и поговори! Не нахрапом, как умеешь, без намёков и попыток облапать, а душевно. Это в твоих же интересах… Поверь, чем быстрее ты разберешься в этом, тем будет лучше для всех.

– Ты что-то знаешь? – током пробило меня, заставив вцепиться в напряженное лицо взглядом. Искал мимику, хоть намёк!

– Королёв, – Саня закурил, намеренно отворачиваясь от меня. – У меня нет информации, а домыслами своими я не делюсь. Всё в твоих руках!

Слова друга эхом гуляли в моей голове, пока мы с мужиками напивались в сауне, пока ехал в такси в свою пустую, но зато фешенебельную квартиру в самом центре города, и даже сквозь сон… Поговорить?

Да, но нужно сначала узнать всё, что скрывает моя крошечка. Еле дождался утра, чтобы погрузиться в заботы, что могли, хоть на мгновение выдернуть меня из мыслей о ней. Встретился с нашей общей подругой Ксюхой Мишиной, чтобы согласовать интерьер моего нового офиса, а получив весточку от Геры, сорвался, кажется, даже забыв попрощаться. Мчался по центральным улицам, пытаясь угомонить беснующееся сердце. И выдохнул, лишь увидев припаркованную у офиса «бэху» Керезя. Приехал… Нарыл…

– Королёк?

– Иванов? – знакомый голос вырвал меня из мыслей, обернулся, узнав в широкоплечем парне друга детства, с которым не виделся лет десять.

– Здоро́во, мужик! – парень выскочил из машины и бросился навстречу. – Сто лет не видел тебя.

– Взаимно, Петька. Ты как? Вроде тебя тоже сослал предок?

– Да, только я там и остался, – друг крепко похлопал меня по плечу, заглядывая в глаза. – Вот, приехал внучку с бабушкой познакомить, а то мои старики уже не рискуют на такие расстояния летать.

– Дочь? – я повернулся в сторону машины, где на заднем сидении сидела рыженькая девушка, а в детском автокресле заливалась смехом девчушка в белой панамке. – Поздравляю, ювелир.

– Ага, дочь, – засмеялся Петька. – Уже третья. Ты-то как? Лену Лебедь видел недавно, вы развелись что ли? Фамилия у неё девичья опять, – слова друга влетели в моё сердце лезвием ножа. – Если честно, то мы с парнями в шоке были от твоей свадьбы тайной, ведь ты повёрнутый был на своей этой… Как её? Сладковой!

Дернулся, переводя на него свой взгляд. Руки сжались в кулаки до ломоты. Боль приятной волной потекла по жилам, удерживая меня от взрыва.

– А с чего ты взял, что я женился?

– В смысле? Так все говорили. А Лебедь и вовсе кольцом размахивала. Всё гордилась, что дождётся тебя из армии, и вы с ней в Штаты уедете. А потом ты пропал с радаров и даже после дембеля на районе не появился, мы и подумали, что умотали уже. Королёк, – Денис нахмурился, пытаясь понять, что я думаю. – Вы не женаты были, что ли?

– Нет.

– Тогда… прости, чувак. У вас там всё сложно было. Мы с парнями первое время присматривали за Сладковой, по привычке, а потом и она пропала. Говорят, еле выпускные экзамены сдала. За неё все Катька Ростова бегала договаривалась, да ещё беременность эта…

– Что??? – я думал, что больнее быть уже не может. Но я ошибался. Как же я ошибался!!! Вот живешь много лет, не встречаешь ни одного человека из своего болезненного прошлого, а потом сталкиваешься с курносой девчонкой, в которую был влюблён до дурости мозгов, и всё вверх дном переворачивается. Начинают встречаться люди, о которых ты уже и не вспоминаешь, как грибы после дождика.

– Ну, чумная она была какая-то. В больничку попала, а вернулась странной такой… Волосы свои обрезала, в кепке ходила, из-под которой бинты торчали. Да и беременная она вроде как была… Но ты не паникуй, чувак, аборт она сделала…