Сломанная любовь

Глава 20.

Глава 20.

Проснулся я ни свет, ни заря. Лупил в потолок, рассматривая блики от автомобильных фар. Как не странно, но голова не болела, а похмелья не было. Я все смотрел на часы, подгоняя маховики этого дня, чтобы скорее встретиться с причиной моего счастья.

Я нарушил многолетний привычный ритуал, выпрыгнув из кровати ещё до трели будильника, когда напряжение в мышцах стало настолько невыносимым, что сил терпеть не было. Скатился по перилам на первый этаж, надел спортивную форму и бросился по лестнице в спортзал. В разрез всем правилам я сразу запрыгнул на беговую дорожку и побежал… Вновь и вновь добавляя скорость. Мне даже не нужна была музыка, потому что ритм собственного сердца, в котором были зашифрованы родные имена, заполнял меня полностью!

Меня захлестывало, отпускало, а потом снова захлестывало! Не верил своему счастью. Просто не мог!

Когда я увидел Сладкову в первый раз, во мне все оборвалось. Злился я не на неё, а на себя за то, что до сих пор люблю. Да так злился, что дышать больно. Я словно все это время за стеклом существовал! Там, по ту сторону, у меня была жена, сын, нас объединяла одна фамилия, и мы жили в большой светлой квартире. А сейчас перегородка эта треснула, засыпав все мелкими осколками прошлого. Я мысленно останавливался, осматривая получившийся бардак. Всё думал… думал… Что делать дальше? А теперь понятно стало, нужно собрать всё в кучу, выбросить к чертям собачьим и соединить мою реальность, где есть только квартира, с той реальностью, где живут Олька и Мишка, и мы можем быть счастливы.

Не знаю, сколько я так бежал, но, когда очнулся, тренажерный зал был уже полон, а значит, уже пора.

Собрался я мгновенно. В офисе предупредил, что не появлюсь, а со всеми вопросами, ЧП и землетрясениями к Керезю направил. Друг, конечно, не был в восторге, но смиренно проснулся раньше обычного и дал обещание, что возьмёт все на себя.

К десяти утра я уже летел по трассе к «Яблоневому», пытаясь понять, что делать дальше. Ляля права, я не могу просто так сказать Мишке, что я затерявшийся папка. Он ещё мелкий для подобных новостей, поэтому его Сладкова так оберегала… Сладкова? Да нет, Королёва она…

Громкий хохот вырвался из груди, превратившись в подобие истерики. Девочка моя без меня меня женила. Вот это я понимаю, по-королёвски…

— Алло, — её голос прозвучал тихо и так настороженно, что веселье лопнуло. Напугал её вчера я, видимо, знатно. Придётся замаливать теперь. Но мне нужны были эти несколько часов передыха, но страх, что она сейчас соберёт Мишку и укатит, как в прошлый раз, был сильнее. Поэтому и припугнул её, чтобы не совершала глупостей.

— Привет, Лялька. Вы где?

— Мы выходим из дома, — ещё тише ответила она, будто пытаясь понять, в чем подвох.

— Я жду.

— В смысле?

— В прямом. Я жду вас.

— Мирон, я же говорила, что у нас…

— Я помню, поликлиника, ателье и прочее. Я жду вас, — вышел из машины, закурил, чтобы в салоне не дымить, и все прожигал взглядом извилистую тропинку между деревьев. А как только увидел семенящие детские ножки, выбросил окурок и подошел к калитке.

— Дядь Мирон! — закричал Мишка, вырвал руку из ладони Ольки и рванул ко мне. — А мы в больницу идём. Ты с нами?

— Конечно. Ты, как, не против? — сел на корточки, заглядывая в его по-детски чистые глаза.

— Нет, конечно! Мам, можно дядь Мирону с нами?

— Ох, Миша, боюсь, что он даже спрашивать не станет, — Олька рылась в сумке специально, чтобы в глаза мне не смотреть. То ли стыд свой прятала, то ли растерянность.

— Привет, — я легонько дернул её за косичку, привлекая к себе внимание.

— Привет, — выдохнула она, помедлила, но голову всё же подняла.

Глаза красные, веки опухшие, а губы дрожали… Очевидно, не я один провёл бессонную ночь, наполненную тяжелыми мыслями.

— Я кресло купил, — открыл заднюю дверь, демонстрируя современную конструкцию. — Все сертификаты проверил, статистику по испытаниям – тоже. Говорят, оно лучшее, что придумали умы современности. — Как тебе?

— Зачем? — Оля прищурилась, но ближе подошла. — Ему в нем ездить-то пару лет. Я знаю, сколько это стоит!

— Оль, ты серьезно?

— Ладно, — махнула она рукой. — Делай, что хочешь.

— Правильный ответ, — подхватил сына и водрузил в кресло. — Как тебе, Мишаня?

— Крутяк! Сашку Маратова папа все в садик привозил, — затрещал пацан, пока я щелкал ремнями безопасности. — Так, когда двери его чёрного джипа открывались, Сашка в таком же сидел! Только у него девчачий цвет был, жёлтый, как цыплёнок, а у меня серый, как у пацана нормального. Это Моё?

— Твоё.

— А домой взять можно?

— Лучше пусть тут стоит, вдруг ты со мной чаще кататься захочешь? — я аккуратно задал вопрос, следя за реакцией и Мишки, и Ольки. Парень даже бровью не повёл, а вот девчонка моя улыбнулась, думая, что не вижу. А я видел! Улыбается, значит, есть шанс.

— Ну, ладно, — Мишка пожал плечами и тут же завизжал, размахивая руками, когда Сладкая попыталась сесть рядом. — Нет! Сашка один ездит, я тоже хочу. Ну, мам! Иди вон вперед!

— Миша, — Оля покраснела и несмотря на крик сына, настойчиво закидывала ногу в салон. — Я с тобой посижу.

— Мама! А я тогда кровь из пальца не буду сдавать! Не буду! И манту твою пусть другие сдают, а я не лох!

— Ну, нет, молодой человек, — как-то мгновенно отреагировал я, сам от себя такого не ожидая. — Так дело не пойдёт. Я думал, что ты взрослый, умный пацан, а ты ругаешься. Маму расстраиваешь.

— Мам, — Миша вспыхнул румянцем, схватил Ольку за руку и нагнулся, чтобы в глаза посмотреть. — Я не хотел. Не дуйся! Обещай! Обещай, что не будешь дуться.

— Не буду, — вздохнула она и слезла с кресла. — Я сяду вперёд, но кровь ты всё равно сдашь, иначе тебя в школу не возьмут.

— Дядь Мирон, — зашептал Мишка, как только Сладкая села на переднее сидение. — А что такое лох, расскажешь?

— Расскажу, но попозже, — еле сдержал смешок, заставив себя говорить с ним по-взрослому. Расскажу, Мишаня… Лет через десять, я тебе и не то расскажу.

Пока обходил машину улыбался, как дурак последний. Чувство, что я сплю, никак не покидало меня. Олька сидела, сжимая ремень сумки, до белизны костяшек. Нервничала. Радует, что не сбежала и фамилию не сменила, а с остальным я справлюсь.

— Ну, что? Куда едем?

— В поликлинику, около ДК которая, — Оля махнула рукой, указывая направление, и отвернулась к окну.

— Ты теперь разговаривать со мной не будешь? — сделал музыку погромче, а сам чуть наклонился к Сладкой, что сегодня была так обворожительна. Облегающие голубые джинсы, белая рубашка и сандалики. Вот умеет она при внешней простоте сводить меня с ума. А запах её? Такой пленительный аромат сладкой свежести, которой хочется дышать.

— Ты же ничего не спрашиваешь, — она дёрнула плечом и поправила на рубашке пуговицы, словно прикрыться хотела.

— Я переборщил вчера, Ляля.

— Да нет, Мироша, — она медленно повернула ко мне голову. — Ты правильно все сказал. Я убегала, пряталась, молчала. Во всем я виновата. А ты прав. Так, может, ты знаешь, как быть дальше?

— Знаю, Королёва, знаю, — рассмеялся я, наблюдая, как вытягивается от удивления её лицо.

— Мирон, ты в своем репертуаре, — несмело усмехнулась она.

— Как хоть свадьба прошла?

— Закатай губу обратно, Королёв, мы с тобой всего лишь однофамильцы!

Ещё никогда очереди в обычной городской поликлинике, детские истерики перед процедурной и медлительность врачей не приносили мне столько счастья. Никогда… Я ходил за ними следом, наслаждался общением, ловил быстрые взгляды и улыбки. Жадно глотал эмоции, которых, оказывается недополучил. Запретил себе думать о прошлом, потому что можно пропустить реальность.

Не смотрел на часы, не задавал вопросов, лишь кайфовал от ощущения, что они рядом. Олька сначала смущалась, дёргалась, а потом расслабилась и смеяться начала, наблюдая, как Мишка нарочно долго застёгивает ремешки сандалий перед тем, как пойти на сдачу крови. И я наблюдал. В глазах пацана была паника, страх, но он изо всех сил старался не подать виду, очевидно, не хотел опозориться передо мной, за что я получил «спасибо», произнесённое Олей одними губами, перед тем, как войти в кабинет.

Я нервно расхаживал по тротуару у торгового центра, где уже час торчали Олька и Мишка. Пока они ушли на примерку, я провернул одно дельце, но оказалось, что мог и не торопиться.

— Дядь Мирон! — Мишка вылетел первым, а следом тащилась Ляля с огромным пакетом наперевес.

— Ты чего маме не помогаешь, мужик? — я забрал её ношу и забросил в багажник.

— Ага… Даст она себе помочь. У меня мамочка, знаешь, какая?

— Какая?

— Сильная, — Миша обнимал Ольку, поглаживая ручками по животу. — И красивая-я-я…

— Это правда. А теперь идём есть? А то умотали вы меня сегодня, — закрыл машину, взял Мишку за руку и протянул ладонь Ольке.

— Мы и дома можем поесть, правда? Мирон из-за нас сегодня работу пропустил.

— Не вредничай, Сладкая, — я подхватил её за локоть и легко подтянул к себе. — Идем, накормлю. Ты всегда злая, когда голодная.

Олька сдалась, но руку убрала, лишь послушно шла рядом. Мы зашли в небольшой итальянский ресторанчик на набережной, где я забронировал столик на веранде, потому что рядом была детская площадка.

— Клоуны! Мама! — закричал Миша, подпрыгивая на месте и тыча пальцем в сторону аниматоров, что веселили детей посетителей. — Там утки! Они уток кормят. А мне можно? Ну, пожа-а-алуйста!!!

— Иди, — Оля посмотрела на меня, а потом дёрнула взглядом на детское меню.

— Ты сначала скажи, что будешь есть? — понял её намёк и в последний момент поймал малыша за руку.

— Макароны с сосисками, — ответил Миша, уже подбегая к толпе детей.

— Опять макароны с сосисками, — Оля улыбнулась, но тут же напряглась, поняв, что теперь мы одни.

— Я в детстве только этим и питался.

— А, ты знаешь, я не удивлена. Кофе прямо сейчас и пасту с морепродуктами, — Оля закрыла меню, отдала его официанту и пересела в кресло, что было ближе ко мне, но оттуда лучше была видна громкая группа деток, облепивших клоунов. — Я поражаюсь, если честно, как это на его коже татуировки не проявились.

— Зато у него взгляд твой, Ляля. Умный, серьёзный, — я тоже отдал меню, махнув официанту, что буду то же самое. — А мальцу спагетти с сосисками и кетчуп.

— Что делать? — Оля дождалась, пока официант отойдёт от нашего столика и сжала ледяными ладонями мою руку и затрясла, то ли дрожь её так пробивала не по-детски. В глазах стояла паника. — Мирон! Что делать дальше?

— Я приглашаю тебя на свидание, Ляля.

— Что???

— Помнишь, ты мне обещала свидание?

— Королев, девять лет прошло!

***…прошлое…

— Ляля, что случилось? — я подхватил её привычным жестом, снял с пожарной лестницы и шмыгнул в кусты. За два года это движение было быстрым и отточенным, а в густых зарослях сирени появилась проплешина, что скрывала нас от любопытных глаз соседей и запоздавших домой прохожих.

Мы с пацанами почти выехали в сторону аэропорта, когда-то получил смс от Ольки, несвойственного ей своей истеричностью содержания. Я даже обалдел от количества восклицательных знаков, что завершали требование приехать прямо сейчас.

— Не уезжай, Мироша, — Олька встала на цыпочки, обхватила ледяными ладонями мое лицо и стала покрывать быстрыми поцелуями. — У меня предчувствие плохое, Мироша. Очень плохое! Не уезжай!

— Ляля, да что с таким подонком, как я, может произойти? Все хорошо будет.

— Я чувствую, понимаешь? Не уезжай!

— Ляль, нам нужны деньги. Я вернусь к твоему выпускному, — прижал её к себе, пытаясь забрать все переживания, что раздирали мою девчонку прямо сейчас. — Ты поступишь на свой химфак, и мы поедем на море, как ты хотела. Я заберу тебя, и мы больше ни от кого не будем скрываться!

— Мироша, хочешь, я сейчас маме скажу? Ну, хочешь? Вот сейчас пойду, позвоню в дверь и скажу, как ты хотел! Пусть кричит, пусть дома запрёт, мне скоро восемнадцать. Только не уезжай! Что-то случится!

— Ничего не случится, милая, — я рассмеялся, прикусив язык, чтобы не выдать обеспокоенности, что поселилась теперь и в моем сердце. — Я приеду и пойдём на свидание. Не в кондитерскую, а в ресторан. Помнишь, на корабликекоторый? Ты же об этом мечтала?

— Да я готова за тобой хоть на край света пойти, только бы вместе. А сейчас ты уезжаешь…

— Я никогда тебя не брошу! Просто мне надо уехать, Ляля. Я решу все дела и вернусь.

— Обещаешь?

— Обещаю…

***

Воспоминания ударили током не только меня. Олька содрогнулась, закрыла глаза и крепко сжала мою руку.

— На кораблике? — прошептала она.

— На кораблике, — я обернулся, чтобы проверить Мишку, а повернувшись, резко поцеловал её в губы, лишь на миг вкусив соль её слез, что скатывались в уголочках глаз. — Но сначала я обещал одному парню, что покажу, где спят поезда…