Сломанная любовь

Глава 31.

Глава 31.

Я даже не удивился, когда на паркинге наткнулся на Царёва, Керезя и Лёву, что расхаживали у входа в ЖК в ожидании. Как кстати… Мне просто необходимо было выговориться, поделиться тем, что носил в себе эти дни.

— Наконец-то! — выдохнул Царёв и сел на капот своего джипа, приготовившись очень внимательно слушать.

— Как прошла сепарация от родительского гнезда? — Гера закурил свою вонючую сладкую сигарету и рассмеялся. — Ладно… Заткнулся. Вещай, Королёк.

— Гера, ты меня ещё в армии будоражил на убийство, — я припарковался и вышел.

— Ключевое слово – будоражил, — друг примирительно хлопнул меня по плечу и на всякий случай отошёл к Царёву.

— Да, не тяни! — Доний открыл дверь и сел на сидение, уже не в силах терпеть. — Что дядя Миша? Жив?

— Живее всех живых, все такой же бодрый и совершенно бесчувственный. Представляете, даже с братом не познакомил. Обиделся, наверное, что стол его немного испачкал, — я дернул плечами и рассмеялся с удовольствием вспоминая дыру на сукне. Мне с детства запрещали входить в кабинет, а так хотелось посидеть за этим столом… Не потому, что красиво, а потому что отца я только и видел в дверную щель, когда он сидел за ним, попивая кофе из золотой чашечки. Просто прикоснуться хотелось, понять, что в нем такого, чего во мне нет…

— Переживёшь, — Саня прищурился. — Королёк, у меня скоро свадьба, я и так нервный, ещё ты тут со своей моськой загадочной. Давай, вещай по-быстрому и расходимся.

— Ладно, парни, дел и правда полно перед отъездом. На море по душам поговорим, и я выплачусь в ваши жилетки. Саня, всё по плану, сначала вылетаем мы, а ваши билеты у Валюшки. Гера? Хоккей? — протянул руку, прекрасно понимая, что друг что угодно из-под земли достанет.

— Держи, — Керезь разжал ладонь, в которой лежало три билета.

— Значит так, программа минимум. Саня, отец уже, наверное, телефон обрывает твоему деду…

— Мой дедушка, в предвкушении собственных внуков, стал слишком чувствителен к несправедливости, особенно когда детей оставляют без отцов, а моих друзей без наследства, — Саня подмигнул, давая понять, что могу на него положиться. — И история Мишки его, ой, как расстроила.

— Ты нашёл ГалинуБланку? — я перевёл взгляд на Геру, что опять зависал в своем телефоне.

— Да, я всех нашёл, — вздохнул он, снял солнечные очки, демонстрируя синяки под глазами, очевидно, он и правда ещё не спал со вчерашнего дня. — Лебедь в Штатах, контакт я тебе скинул. А вот ГалинаБланка меня удивила, — Гера достал из кармана джинс файл. — Она теперь бизнесвумен. Но вопросов становится только больше. Чуть больше семи лет назад она открыла что-то типа частной школы, наняла педагогов и стрижёт бабки на репетиторстве, продлёнке и курсах английского языка. И офис-то у неё не в съёмной хате, а в офисном центре рядом с гимназией. У меня есть минус, друзья…

— Да, ладно? — Доний заржал конём. — И какой же, интересно? Любовь к женщинам?

— Это твой недостаток, Доний. Ты, собака сутулая, опять вернул мне ноутбук, а историю не подчистил! Открываю я демонстрацию клиентам, расстарался ещё как придурок последний, к экрану подцепил, а та-а-ам на первой же, мать твою, вкладке, сайт знакомств и фото женских буферов! — Гера, хоть и старался рычать, до сих пор негодуя из-за эпического конфуза на переговорах, над которым мы ещё три дня ржали, как ненормальные, но голос все же подрагивал от смеха.

— Ой, Гера! — отмахнулся Доний, но на всякий случай, захлопнул дверь, не желая получить тумаков. — Если ты бобылём ходишь, то я не собираюсь. Люблю женщин я. Люблю! А где мне ещё искать таких, как Лялька и Катюха, а? Так что молчи и просто благослови меня, друг.

— Благословляю. Пусть тебе разведенка попадётся, душевна-я-я, но с двумя детьми. А иначе никак, Лёва. Только женщина, тянущая двух спиногрызов в одну каску, сможет справиться с твоим звериным характером, поэтому ты не на сайт знакомств налегай, а на женский форум, где районных педиатров обсуждают. И, кстати, к компьютеру моему больше не смей прикасаться, — Гера закурил и стал расхаживать вдоль машины.

— Бобыль, он и в Африке бобыль, — Лёва показал красноречивую фигуру из среднего пальца и отвернулся.

— Так вот, недостаток у меня – любопытство. Я прям заморочился и выяснил, откуда это у нашей Галины такой знатный первоначальный капитал.

— Гера, давай короче. Папенька?

— Королёк, как ты так умудрился дорогу отцу перебежать, что он решил тебя и без любимой женщины, и без сына, и без наследства оставить?

— Я сегодня поймал себя на мысли, что отец очень похож на маму Ляли. Только мой просто истребить непокорного, неидеального ублюдка решил: сначала в темницу бросил, потом сапоги топтать, а когда я не вернулся, то и обрадовался, наверное. А вот Лялькина мамаша идейная, а такие ещё страшнее.

— Что с маман делать прикажете? — Керезь остановился, и в глаза мне посмотрел. Лицо его изменилось, улыбка исчезла, уступая место гаденькой ухмылке, что так откровенно обнажала его отвращение к этой «милой» даме.

— Не-е-е, дружище. Это не моя иерархия, мне бы со своим родственником разобраться, а со своей маман Ляля сама решит, что делать. Она сама себя наказала уже неплохо, добавлять я не собираюсь.

— Как скажешь, — Гера улыбнулся, хлопнул меня по плечу. — Я спать, иначе коньки отброшу до твоей свадьбы.

— Гера, он должен лишиться всего!..

— Будет сделано, — его смех покатился по бетонным перекрытиям, зазвенел в металлической облицовке и зеркалах входных групп так, что мурашки пошли по коже. С Керезем мы сдружились в армии, он из тех, кто реально прикроет твою спину. Друг настоящий, сильный и преданный. Вот только враг он опасный, его смешливый взгляд иногда пропускал такую мглу, что по спине мурашки начинали ползать… Как сейчас…

— Все, мужики, сопли оставим на потом, меня сын ждёт, — я проводил взглядом «мерин» Геры, терзаясь муками совести, что иногда просыпались… Страшно за Михал Дмитрича… Ой, как страшно…

— Ну, вот… — Доний вышел из тачки Царёва. — А я-то дурак так рассчитывал. Думал, поплачем вместе, как над тем великом, помнишь, что мы утопили в пруду?

— Все помнят, Лёва, как ты угробил новенький горный велосипед и на Королька свалил, — заржал Саня.

— Ага… — улыбнулся Лёва. — Зато рыдали мы все вместе. Один за всех и все за одного…

— Эй, мушкетёр, ты задание выполнил?

— Конечно, дружище, — Лёва нырнул в тачку и вытащил бумажный запечатанный пакет. — Лови. А что там? А то, может, хранил столько лет незаконное что-то?

— Езжай давай, — я открыл багажник и вытащил два пакета с продуктами, за которыми меня отправила Лялька по списку, что скинула в смс. Признаться, я охренел… Лет сто не ходил в магазин, привык, что холодильник мой полон уже готовыми блюдами, а на работе за моим рационом следит Ника, поэтому, получив сообщение с забытыми словами: молоко, мука, творог и йогурт, я, мягко сказать, был удивлен.

— Пока! — Лёва тоже выехал с парковки, а Саня забрал пак апельсинового сока, который тоннами поглощала Ляля, позволив мне вытащить букет цветов.

— Быстро она тебя…

— Ой, Царевич, — я закатил глаза. — Чья бы корова мычала. Уж не ты ли скрутил в бараний рог агентство нашего общего знакомого, чтобы выгнать ту курицу, уволившую Катерину? А, может, не ты неделю Лёве кровь сворачивал, чтобы найти «бибику» для Катерины нужного цвета?

— Согласен… Женщины… — как только речь заходила о Катерине, мой дорогой сухарь, до спинного мозга состоящий из бетона, плит перекрытия и стекла, друг, начинал светиться, как новогодняя ёлка.

— Это любовь, Царёв. Называй вещи своими именами…

Щелкнул картой магнитного замка и замер, прислонившись к стене так, чтобы меня не было видно. Внутри все сжалось, сердце застучало, как одичавшее, руки затряслись… Носом втянул аромат жареной картошки и блинов…

— Дядь Мирон подъезжает? — прыгая с дивана на пуф кричал Мишка.

— Да, — Ляля кружила над плитой, где скворчала сковорода с моим любимым блюдом.

— Скоро зайдёт?

— Да.

— А может, уже в лифте? Давай, я посмотрю? — Мишка уже было дёрнулся к прихожей.

— Миша, тебе нельзя одному выходить за порог квартиры. Повтори…

— Из квартиры, если нет мамы, можно выходить с дядь Мироном, Катей, Царёвым…

— Миша! Что за Царёвым?

— Ладно-ладно… Пошутил я. Ну, где дядь Мирон?

— Миша, — вздохнула Ляля. — У тебя слишком много энергии, пора бы тебя определить куда-нибудь.

— Тогда на хоккей!! — взвизгнул Мишка и стал бегать по гостиной, имитируя езду на коньках. — Я буду большим, красивым и беззубым, как Овечкин!

— Ох-ох-ох! — охнула Ляля и брякнулась на стул.

— Так-так-так… Кто тут маму обижает? — вырулил из коридора. Ляля засмеялась и бросилась забирать букет, который пришлось держать зубами.

— Ты пришел… — прошептала она, хотела было податься, чтобы поцеловать, но замерла.

— Ну, наконец-то! — Мишка перепрыгнул через пуфик, вскарабкался на спинку дивана и уже с нее взмахнул мне на спину, обняв своими крохотными ручками мою шею. — Мама весь день причёсывается, готовит…

— Тш-ш, Мишаня, мамкины секреты нельзя вот так просто выдавать, это не по-мужски, — я подмигнул очумевшей Ляле, что рыбкой шлепала губами, пытаясь подобрать ругательства для говорливого сына.

— Прости, мамочка, — Мишка дёрнулся, переваливаясь через моё плечо, и чмокнул мать в лоб. — Может, теперь уже поедим картошечки?

— А ты руки мыл?

— Быстро мыть лапки! — я прижал ноги малыша, и мы понеслись по квартире, делая петли между диванами, декоративными колоннами. Мишка хохотал, сжимал меня за уши, а мне было хорошо… Шумно, вкусно и по перекличке все на месте были…

— А мы идем на хоккей?

— Конечно, идем. Сейчас пообедаем, а потом сразу выезжаем. А маму возьмем?

— Куда мы без нее?

— Вы долго ещё шептаться будете? Стынет же, ну…

— Идем.

На столе появилась светлая скатерть, в центре стояла ваза с цветами, в плетёной корзинке дымились ещё горячие булочки с чесноком, в тарелках разложена жареная картошка и слайсы малосольных огурчиков… Рот наполнился слюной, в животе заурчало.

— Завтра нормальный обед приготовлю, а то у тебя, кроме картошки, ничего нет! — Ляля подложила Мишке под попу подушку, вложила в ворот футболки полотенце, а меня дёрнула за ухо, чтобы очнулся. А ведь я и правда будто спал… Вкусная домашняя еда, веселый щебет за столом, Мишкина рука, что утащила из моей тарелки булочку, хотя перед ним была целая корзина. Все будто из фантазии, только по-настоящему…

— Я поговорила с твоей помощницей, — Оля улыбнулась. — К сожалению, Мирон Михалыч, она просила передать, что уезжает к дочери помогать с внуком.

— Мирон Михалыч? — вытянул моську Миша. — А я Михаил Мироныч…

— Ешь, Мироныч, — Оля закатила глаза и подвинула тарелку к сыну ближе. — Всё, нет у тебя больше помощницы, Мироша.

— Потом поговорим, — я так быстро уплетал картошку, что даже отвечать не мог.

После обеда мы собрались и пошли на стадион, что был в паре кварталов от нашего ЖК. Мишка бежал впереди, вертя головой по сторонам, рассматривая, как по велосипедным дорожкам гоняют самокатчики.

— Кстати, Мироша. Я всё хотела спросить, почему Миша? — Оля взяла меня за руку, проигнорировав вопросительный взгляд сына.

— Потому что я должен был доказать этому миру, что могу воспитать хорошего Мишку. Он не будет зависеть от бабок, не бросит сына в тюряге, а потом не сбагрит в армейку, чтобы ободрать их с матерью. Просто счастливый и добрый мальчик по имени Мишка.

— Ты мне ничего не рассказываешь, — Оля надула губки, сдвигая солнечные очки, чтобы в глаза заглянуть. — Не доверяешь?

— Ляль, ты воспитала шикарного пацана. За меня все сделала, поэтому просто расслабься и сама доверься?

— Хорошо…