Сломанная любовь

Глава 27.

Глава 27.

— Сюрприз! — двери лифта звякнули, разрубив тяжелую тишину в лифте, что стала давить на каждого. Мишка медленно переводил подозрительный взгляд с меня на мать, что продолжала болтаться вниз головой, постоял ещё минуту, прикусил губу и выскочил из лифта, угодив прямо в руки Катерины.

— Катя! Ты тоже будешь с нами жить?

— Нет, Миша, — звонкий смех Катерины заставил нас дышать, Олька обмякла, уже не смущаясь того, что висит на плече задницей к друзьям, вывалившимся на площадку встречать новоселов. — Помогу вот только мамке твоей слезть с Мирона, а то тяжело ему, чаю попью и пойду.

Катя выпучила глаза и стала дергать меня за руку, чтобы я наконец-то отпустил Сладкую. Но проблема в том, что ни я этого не хотел, ни Олька стоять на ногах не смогла бы.

— Идём, Мишаня, — вытолкнул чемодан прямо к ногам улыбающегося Царёва, взял малыша за руку и повёл в квартиру.

— А у бабАли долго ремонт будут делать? — было заметно, что Мишка смущен, озадачен и переполнен вопросами, ответы на которые ему не понравятся.

— Ты ещё в квартиру не вошёл, а уже хочешь обратно? Не-е-ет, дружище, так не пойдёт, — стукнул в дверь дважды и только после ответного стука, приложил магнитный ключ. Дверь распахнулась, впуская нас в свою темноту, но всего на мгновение…

Мишка взвизгнул от ярких вспышек лазера, что кромсали мглу на слайсы. Олька тоже заелозила, очевидно устав смотреть на мир вниз головой, шлёпнула меня по спине, чтобы отпустил.

— Что это? — прошептал Мишка, хватая меня за указательный палец. — Дядь Мирон?

Я тихо посмеивался, наблюдая, как две фигуры с отчаянным воем носились по моей гостиной, пуляя друг в друга лазерными лучами, различить их можно было по специальным жилетам, силуэт которых был очерчен небольшими диодиками по контуру.

— Это наши взрослые, мужественные друзья, Мишаня, — еле сдерживая смех выдавил Саня и врубил свет. От волшебства не осталось и следа, явив Керезя и Лёву, застывших в забавных позах.

— Я не отдам! — верещал Лёва, задрав ружьё вверх, чтобы Мишка, бросившийся на перехват, не достал. Друг сдвинул защитные очки на лоб, явив такую грусть на лице, что даже всплакнуть захотелось. Доний влез на стол, прижал к себе детскую игрушку и отчаянно замотал головой.

— Дядь, ну ты же взрослый! Как не стыдно? — Мишка напустил строгости в голос, очевидно, решив давить до талого на чувство стыда, лишь бы заполучить автомат, что так красиво переливался разноцветными лампочками. — Отдай… По-хорошему… А то… А то… А то дяде Мирону расскажу!

— Рассказывай! Все равно не отдам! — Лёва поглаживал игрушку, прижимая к щеке, заговорщицки подмигивая нам, пока Мишка отвернулся, в поисках поддержки со стороны взрослых. — Я всю жизнь об этом мечтал!

— Ладно, куплю, — Гера сжалился над малышом, сдернул амуницию и положил на стол. — Держи, Мишаня. Владей.

— Там ещё есть, — Царёв достал из шкафа три большие коробки, игриво дергая бровями. — Никто безоружным не останется.

— Так! Бьёмся на две команды! Королевичи-Царевичи и Зверьё, — мы с Саней стали разрывать упаковки, засыпая коридор обрывками картона. — Мишаня, ты с нами?

— Лёва! — Керезь стал обратно напяливать жилет, пока Мишка мчался в нашу сторону, откидывая грозди воздушных шаров в форме мультяшных героев, которыми была украшена вся квартира. — Зверьём обозвали! Нас! Не пощадим ни детей, ни женщин!

— Ох, Мишаня-я-я… — не ту ты команду выбрал! — заливаясь хохотом, Доний спрыгнул со стола и рухнул на живот за банкеткой. — У тебя есть последний шанс передумать!

— Королёвы, вперё-ё-ёд! — визжал мальчишка, еле дождавшись, пока я надену на него специальные очки и жилет. — Женщины! В укрытие!

— Поняли? Женщины? — я рассмеялся, увидев девчонок, что так и замерли на пороге с открытыми ртами, наблюдая вакханалию, что разворачивалась у них на глазах, и щелкнул выключателем, погружая квартиру в темноту…

Олька

— Мирон, аккуратно! — я взвизгнула, получив подушкой по затылку, когда мы с Катериной по-пластунски пытались покинуть поле боя. Мужской крик, детский визг и противная электронная мелодия автоматов заставляла периодически зажимать уши, чтобы не оглохнуть.

— Прикрываю! — заливаясь диким ржачем, орал Королёв, в прыжке преодолевая расстояние между креслом и диваном.

— Беру огонь на себя! — визжал Мишка, грудью падая мне на спину. — Мамочка, я тебя спасу. Не бойся…

— Не боюсь, сынок… Уже не боюсь…

Здесь, лёжа на полу квартиры Королёва, меня накрыло… Слезы градом хлынули из глаз, превращая лазерное безумие в замыленную пелену. Счастливый смех Мирона, вопли Мишки и визги Катерины, что отчаянно пыталась затащить меня за угол примыкающего коридора - все смешалось. Нужно было испугаться, наверное. Но мне хорошо стало. Голова закружилась, внутри запоздало заметались бабочки счастья. Хорошо… Боже! Как хорошо!

— Ляля, нас если не ослепят, то затопчут кони! Царёв! Не бегай, не мальчик ведь уже! — кричала она, отчаянно размахивая кулаком в воздухе.

— Вызывай скорую, Катерина! — Керезь нашел самое лучшее место для укрытия — за барной стойкой, ну и заодно откупорил бутылку шампанского. — Держите, девчата… Угощаю!

— Боже! Чего это к нам такого галантного дяденьку занесло! Ты из команды противника, между прочим, — Катерина выгнулась и подхватила бутылку, вскользь по каменному полу отправленную Герой в нашу сторону. — А бокалы?

— Из горла пей, пока не Царёва ещё. У тебя осталась пара дней на безумство, — заливался он смехом, катаясь по полу. — Видишь, у меня одна жизнь осталась? — Гера ткнул пальцем на защитный билет, на котором светилась единица, а под ней грустный смайлик. — Не буду рисковать ею ради твоих изысканных замашек.

— Хам!

— Ур-р-ра!!! — верещал Мишка, запрыгивая на плечи Мирону. — Лев убит!

— А Королевич нет! — внезапно Керезь выскочил из укрытия и, чуть замешкавшись, пульнул в грудь Королёва-старшего, за что и был убит младшеньким.

— Ловля на живца, — заржал Мирон и отбил пятюню Мишке. — Все! Враг повержен, женщины спасены, конец холодной войны.

— Эх… Срочно надо заделать парочку Керезей, чтобы взять реванш, — Гера вполне правдоподобно валялся на полу, изображая убитого.

— Не дождетесь! — Мирон врубил свет, и мы с Катькой охнули, осматривая поле битвы.

— Ма-а-м, мы все уберём, — Мишка начал поднимать подушки. — Не дуйся…

Не дуйся? Глупыш мой… Да я готова орать от счастья от одного лишь взгляда на взъерошенных пацанов, что, перешептываясь, старались привести гостиную в божеский вид.

— Тут бульдозер вызывать нужно, — вздохнула Катя. — Мороженое-то хоть есть?

— Точно! Давайте есть, — Керезь шмыгнул к холодильнику. — Пусто… А может, здесь?

И уже через мгновение на кухонном острове очутилась стопка коробок с пиццей.

Громче все визжал Мишка, он словно и не чувствовал неудобства от незнакомой компании, «тыкал» мужчинам, отбивал «пятюни» и ловко вскарабкивался на плечи, по очереди объезжая каждого. Страх, что сковывал моё сердце все это время, медленно начинал отпускать. Больше не вздрагивала от резких звуков или окриков в мою сторону. Привыкала к их шумной компании, чувствуя поддержку и силы выплывать снова.

Когда пицца была съедена, Лёва врубил «Гарри Поттера», велел готовить море попкорна, приглушил свет и соединил модули дивана в огромное лежбище, где все уютно разместились.

Мы с Катей молча пили чай, наблюдая за идиллией и внезапной тишиной, что заполнила квартиру. Даже Царёв отложил вечно звонящий телефон, покорно делая вид, что наслаждается фильмом.

— Спасибо… — произнесла одними губами, но Саша меня понял. Подмигнул и закрыл глаза, намереваясь вздремнуть, раз выпала такая удача.

— Это волшебство какое-то, — тихо посмеивалась Катя, уворачиваясь от то и дело пролетающего попкорна, которым в нас целился Доний. — Лежат, молчат, о делах не спорят и даже телефоны на беззвучный поставили.

— Они помогают привыкнуть Мишке, чтобы смягчить шок. Говорят, что первое впечатление самое сильное, так вот они для него устроили представление, чтобы эта квартира всегда ассоциировалась с весельем.

— Я тут ни при чем, — Катя повернулась, задрав ладони вверх, за что и поплатилась попкорном, прилипшим к волосам от меткого удара Геры. — Мирон всё сам, я только Сене помогла с мебелью.

— Так не бывает, Катя.

— Когда-нибудь ты мне всё расскажешь, и мы с тобой погорюем о прошлом, — подруга взяла мою руку, чмокнула в пальцы и прижала к своей щеке. — А сейчас давай насладимся тишиной, пока не позвонили с проблемами на каком-нибудь объекте. Уже часа три никто не жаловался на бетон, мутность стекла и ошибку в генплане.

— Давай…

Так мы и сидели в тишине. Хорошо было. Спокойно. А меня вдруг одолело любопытство, ведь я так и не рассмотрела квартиру, куда нас привез Мирон.

Просторная, с широким коридором, огромной гостиной, объединенной с кухней, на которой хочется готовить завтраки, обеды и ужины, чтобы встретить с работы мужа. Светлые стены, красивая простая по формам мебель, без изысков. Правда, и текстиля нет, что придает ей брутальность и необжитость. Но это неважно, потому что даже самый холодный интерьер превращается в новогоднюю ёлку, когда в доме поселяется счастье. А его сейчас было в избытке. Смотрела на Мирона, что словно парализованный застыл в одном положении, боясь пошевелиться, чтобы не потревожить детский сон. Мишка заснул на его плече, держа рукой за указательный палец. Парни, увидев, что виновник торжества обессилен и обезврежен, расслабились, выключили телевизор и стали тихо расходиться. Последними ушли Царёвы, оставив нас наедине с уютным молчанием, которому не нужны слова. Лишь искрящиеся взгляды, которыми мы сталкивались с Мироном. Не знаю, о чем думал он сейчас, но я будто летала. Дом… Только мы и тихо сопящий сын, уснувший в объятиях отца. Это была одна из мечт, с которой я ежедневно засыпала.

У меня язык не поворачивался нарушить это умиротворение, а Мирону нужно было время, чтобы вдоволь насытиться. Я вспомнила первый день в роддоме, когда мне принесли Мишку. Я, слабая после наркоза, тряслась от холода и безмолвно рыдала, смотря на комочек нашей большой любви. Теперь его очередь.

Мирон медленно подхватил Мишку на руки и кивнул мне в сторону коридора, где мы с Катей прятались недавно.

Там оказалась лестница на второй этаж, я еле сдержала смех, рассматривая мягкую защиту на углах ступеней, заглушки в розетках, а войдя в комнату, на которую указал Мирон, и вовсе расплакалась.

Это была настоящая мальчиковая детская со всем, что может захотеть пацан: кровать в форме домика, по конструкции которого тянулась подсветка, наполняющая помещение волшебством. Справа на стене висел огромный телевизор, под ним стояла игровая консоль, которой грезил Мишка, вокруг валялись кресла-мешки ярких цветов, на полу лежал пушистый ковёр ярко-зелёного цвета, больше напоминающий футбольный газон, а у окна разместились письменный гарнитур и современный стул для профилактики сколиоза. Все продумал… Все сделал сам…

Я почему-то так и стояла в коридоре, прислонившись к стене. Не могла найти в себе силы войти и нарушить их единение. Стояла, впитывая волшебство момента. Королёв своими большими татуированными ручищами снимал детские носочки, поправлял одеяло, а после и вовсе лёг рядом, не в силах выйти из комнаты.

Ноги мои задрожали, а веки стали тяжелыми. Неимоверная усталость навалилась на меня бетонной плитой. Увидела приоткрытую комнату по соседству, вошла и сходу рухнула на мягкую кровать, мгновенно провалившись в сон…