Танец первой жены

Глава 22

Я никогда никого не била. Даже Айзу не шлепала. И теперь я сама не верила, что хлестнула Мадину по щеке. Только горящая ладонь была доказательством того, что мне это не померещилось. Угрызений совести я не испытывала.

Более того, если бы она продолжила говорить об Айзе гадости, одной пощечиной дело не ограничилось бы. В тот момент я чувствовала такую ярость, что готова была разорвать Мадину на клочки.

Странно, но за мной никто не пришел. Я спокойно разобрала сухую одежду, сложила ее аккуратными стопочками на столе, погладила рубашки Эмира и развесила то, что успело уже постираться.

Потом пошла наверх, покормила Лейлу и прилегла, раздумывая о том, что будет дальше. К обеду я не спустилась. И Руфина не позвала, не позвонила, хотя обычно она всегда следила за тем, чтобы я не пропускала приемы пищи.

Что это могло значить? Она встала на сторону Мадины? Или так сильно обиделась на мои слова о том, что я не люблю ее сына?

И только вечером мне позвонил Азамат:

– Лейла спокойна?

– Да.

– Тогда зайди в мой кабинет, прямо сейчас, – сказал сухо.

Началось.

По настрою Азамата было понятно, что он недоволен мной.

Я сунула видеоняню в карман и, прикрыв дверь, спустилась на первый этаж.

Свой кабинет Азамат использовал не столько для работы с бумагами, сколько для бесед с уважаемыми мужчинами.

Здесь было два удобных дивана, пара кресел, на которых обычно располагались гости. Теперь они были заняты членами нашей семьи.

Сам Азамат сидел как судья за столом, молчаливо взирая на всех.

Мадина сидела, вжавшись в подлокотник дивана. Она сжалась в комок, опустила плечи и без конца всхлипывала, касаясь пальцами ушибленной щеки. Уверена, щека у нее не болела, но Мадине нужно было казаться более несчастной.

Руфина выглядела мрачной, будто у нее кто-то умер. Руки, сложенные на коленях, сцеплены в замок. На меня она даже не взглянула.

Зато Эмир уставился таким ненавидящим взглядом, что мне захотелось провалиться.

Он сидел в кресле напротив Мадины, и ему приходилось сворачивать шею, чтобы так пялиться на меня.

Расул тоже сидел в кресле, откинувшись на спинку и прикрыв глаза.

На таких мероприятиях я была впервые, потому не знала, куда мне приткнуться. Нужно ли стоять в центре комнаты как подсудимой или можно сесть на диван.

Поколебавшись, я села. Никто и слова мне не сказал. Значит, так можно.

– Эмир, – негромко, но твердо сказал Азамат. – Когда я отговаривал тебя от женитьбы, я опасался именно таких разбирательств. Дом – наше место силы. А теперь это логово змей. Твоя вина, Эмир. Ты посеял вражду между женами, уделяя внимание одной и забывая про другую. Ты не относишься справедливо к своим женам, а ведь Аллах сказал: „Если вы боитесь, что не сможете быть справедливыми, то довольствуйтесь одной“.

– Отец, при всем уважении, разве мы сейчас обо мне говорим? Амира ударила Мадину, и я хочу знать, почему это произошло. Ты велел мне не разбираться с Амирой самому, так позволь хоть здесь выяснить, что ее сподвигло так поступить.

– Хорошо, к тебе еще вернемся. Амира, ты била Мадину?

– Да, – холодно ответила я и тут же почувствовала на себе взгляд.

Расул уже сменил позу и теперь внимательно смотрел на меня, но по его лицу я не могла прочесть, что он теперь думает обо мне.

Почему-то я боялась увидеть в его глазах осуждение.

Именно его мнение было важно. Если и он усомнится во мне, то я потеряю опору. Он всегда заступался за меня. Всегда поддерживал. От одной мысли, что он отвернется от меня, было горько.

– Как низко ты пала в своей ревности. Ударить беременную женщину! – вскричал Эмир. Расул бросил на него короткий взгляд.

– Помолчи пока, – поднял руку Азамат. – Почему ты это сделала, Амира?

– Потому что она перешла черту. И я не жалею об этом. Я бы сделала это снова. Я никому не позволю унижать мою дочь.

Мадина громко и судорожно всхлипнула:

– Она меня выставит виноватой. Вы ей поверите, потому что давно знаете ее, а я для вас чужая. Я всего лишь подарила Айзе телефон с согласия Эмира. Кто мог подумать, что это так ее заденет? Вчера она узнала о подарке и прибежала ругаться со мной, – она часто задышала, будто от страха. – Хорошо, что со мной был Эмир. Она угрожала мне… Говорила Эмиру, что если я не отстану от Айзы, то я пожалею. Я думала, это просто пустое и не придала значения ее угрозам.

Эмир все это время кивал, молчаливо подтверждая слова жены.

– Папа, мама, я боюсь ее! Она причинит вред мне и моему малышу. Эмир, я не чувствую себя в безопасности в этом доме. Отсели ее, Эмир. Я смогу позаботиться и об Айзе, и о Лейле. Айзу я уже люблю почти как дочь, – она улыбнулась сквозь слезы.

– И потому ты говорила о ней гадости мне в лицо? От большой любви? А от уважения к этому дому собиралась рассказывать небылицы тетушкам? – не выдержала я.

– Ты чего, сестра? – голосок ее стал совсем тонким и дрожащим. – Придумываешь себе оправдания? Если я такое зло, то почему моя щека была красна от удара, а не твоя?

– Хватит склок! – стукнул по столу Азамат. – Я не стану разбирать, кто из вас прав, кто виноват. Вся вина на Эмире. Он посеял вражду. Он должен все исправить.

– Они не уживутся в одном доме, будут лаяться как кошка с собакой, – все так же не глядя на меня, сказала Руфина. – Эмир тебе нужно купить дом для Амиры и наших внуков. Амира – хорошая мать, пусть живет там с ними.

Уголок рта Расула едва заметно дернулся.

А Эмир подскочил с кресла.

– Дом? Я не хочу, чтобы мои дети жили в другом месте. Скоро родит Мадина, я не смогу разрываться между ними. Да и дом – это не барана купить. Хороший дом стоит хороших денег. Да и найти то, что устроит, дело не одного месяца.

– Полгода тебе хватит? – спросил Азамат. – Но пока Амира здесь живет, ты должен обеспечить равное отношение к женам и не доводить до конфликтов. Тогда я буду уверен в том, что воспитал настоящего мужчину.

После этих слов Азамат дал отмашку расходиться.

Я подождала, пока выйдут Эмир с Мадиной. Не хотела выяснений отношений с мужем. Я была рада, что все так обернулось. Через полгода мы разъедемся, и мои мучения закончатся.

Расул замешкался, он тоже не торопился выходить.

– Ты как? – спросил он, поравнявшись со мной.

– Я ударила беременную женщину, а ты спрашиваешь, как я?

– Именно так.

– Бывало и получше.

– Ничего не хочешь мне рассказать?

– Зачем тебе это? Чтобы знать, чью сторону принять?

– Не угадала, – он покачал головой и улыбнулся. – Что бы ты ни сделала, я всегда на твоей стороне.