Танец первой жены

Глава 27

– Эмир! – раздался душераздирающий крик. – Сынок!

По коридору бежала, путаясь в длинной юбке, Руфина. За ней шел размашистым шагом Азамат. Даже на расстоянии я видела как сурово его лицо. За его спиной маячила заплаканная Мадина.

Приблизившись к нам, женщины сразу кинулись к Эмиру, упали перед ним на колени, рыдая и причитая над ним как над покойником.

– Мадина сказала, что ты обезумел, – сурово сказал Азамат. – А у меня один вопрос: за что?

Внутри все сжалось.

Мне было стыдно говорить о таком Расулу, а сейчас об этом услышит весь дом.

– Вчера ночью Эмир взял Амиру самым грязным способом. Сзади. Против ее воли.

– Нет! Не верю, сынок! Нет! – закричала Руфина. – Скажи, что это неправда!

– Он провел с ней ночь, – Мадина зашипела змеей, – и она решила использовать это, чтобы отомстить.

– Это серьезное обвинение. – Азамат перевел на меня тяжелый взгляд. – Что у тебя есть, кроме твоих слов?

– На запястьях у меня синяки, – я задрала рукава. Расул, взглянув на синие следы, отвел взгляд. – Я сопротивлялась и прокусила ему руку. У него должен остаться след.

Руфина тут же бросилась осматривать руки сына.

Увидев укус, изменилась в лице:

– Так это правда? – хлопнула его по щеке. – Отвечай! Отвечай! – хлестнула еще раз.

– Мама! Хватит! – заголосила Мадина. – Ему и так больно. Разве вам его не жаль? Она нарочно укусила его, чтобы потом оболгать!

– Принеси доказательства, Амира, – негромко сказал Расул.

Я кивнула и молча удалилась.

Если родители поверят Мадине, то под удар попадет Расул. Они подумают, что он, не разобравшись, чуть не убил брата. Я уже не говорю о том, какого мнения они будут обо мне.

Я вернулась быстро, практически бежала назад, прижимая к груди пакет с бельем. Лейла уже проснулась, но лежала в колыбели спокойно, разглядывая погремушки, висящие над ней. Я молила Всевышнего, чтобы она не раскричалась. Я понимала, что сейчас будет решаться моя судьба.

Мелькнула мысль, что если я сейчас отдам им белье, то останусь без доказательств.

Но и не показать его я не могла.

Оставалось надеяться лишь на то, что Расул не позволит случиться несправедливости.

Коридор был пуст. О том, что здесь недавно происходило, напоминали лишь пятна крови на стене и полу.

Дверь в спальню Эмира и Мадины была приоткрыта, оттуда раздавались голоса.

Я вошла в комнату.

Эмира лежал на спине на кровати.

Совершенно не узнаваемый. Багрово-синее распухшее лицо, лопнувшие губы, один глаз полностью закрыт. Он дышал тяжело, из горла вырывался хрип.

Руфина сидела рядом на стуле, держала его руку и тихо выла, как по покойнику.

Мадина жалась к стене, глядя на меня с нескрываемой ненавистью.

Азамат стоял посреди комнаты, скрестив руки на груди. Таким хмурым я его еще никогда не видела.

Я молча достала из пакета простыню, развернула ее. Посередине виднелось бурое пятно и светлые пятна от выделений Эмира.

Потом я показала сорочку. Благодаря Эмиру она выглядела так, будто в ней забивали скот.

Я не стала объяснять, что моей крови на ней не так уж и много.

И Эмир не сказал об этом.

В комнате повисла мертвая тишина.

Руфина перестала голосить. Она смотрела на сорочку. Потом на меня. Потом снова на сорочку.

И вдруг завыла. Громко, страшно, как воют плакальщицы над гробом.

Потом вскочила со стула, схватила Эмира за футболку, стала трясти, будто хотела вытрясти из него душу.

– Эмир?! Это ты сделал?! Ты мне не сын! Не сын! Чьих ты кровей, шайтан?! Чей ты выродок, чтоб так с женщиной, с матерью своих детей?! Я тебя родила, я тебя вскормила. Я гордилась тобой, а ты… ты… Будь ты проклят! Проклят!

Она несколько ударила его ладонью по плечу, не справившись с нахлынувшими на нее чувствами. Слезы градом катились по ее щекам, оставляя мокрые дорожки на морщинистой коже.

Расул подошел к ней сзади.

– Не надо, мама, – сказал негромко.

Азамат молчал. Только желваки ходили по щекам.

Руфина повернулась к нему:

– Азамат! Скажи ему! Скажи, что он тебе не сын! Отрекись! Сейчас же! Пусть убирается из этого дома, пусть сгинет в канаве! Пусть черви жрут его тело.

Азамат поднял руку, останавливая поток ее слов.

– Женщина… успокойся. Если я отрекусь от него, я отрекусь и от Айзы с Лейлой. А я их не отдам. Никому. Никогда. Для меня этот человек на кровати сегодня умер. Но в глазах людей он останется моим сыном, чтобы его дети не носили позор на своем имени.

Он перевел взгляд на Расула.

– Все имущество, все, что записано на меня, перепишу на тебя и на внучек. Он не получит ни копейки. Ни машины. Ни дома. Ничего. Что сам заработает, что вторая жена принесет, то и будет его.

– Я тоже ношу вашего внука! – возмутилась Мадина. – Его вы тоже лишите наследства?

– Роди сначала, – коротко сказал Азамат.

Потом посмотрел на меня. В его взгляде не было ни осуждения, ни упрека.

– А ты, Амира… говори. Что ты хочешь?

Я сглотнула.

От пережитого волнения голос отказывался слушаться. Все же у меня получилось собраться с духом и сказать:

– Я хочу развод. И отдельный дом для меня и детей. Чем быстрее, тем лучше. Я не могу оставаться под одной крышей с тем, кто сотворил такое. И я не хочу, чтобы мои дочери когда-либо узнали о том, что сделал их отец.