Танец первой жены

Эпилог

Прошло четыре года

Золотистый солнечный свет пробивается сквозь густую листву старых кленов и каштанов. Легкий ветерок колышет листву. Лето выдалось жарким, но густые кроны деревьев дарят спасительную прохладу.

В парке сегодня многолюдно. Не только нас посетила идея провести выходной день, прячась от городской духоты в тени.

То тут, то там дети бегают по газонам, запускают воздушных змеев или гоняют мяч, их смех звенит, как колокольчики.

Фонтаны бьют прохладными струями, брызги искрятся на солнце. Откуда-то доносится музыка уличных артистов и звуки немного фальшивого, но душевного пения.

Моя рука в руке Расула. Наши пальцы переплетены.

Впереди на ярко-салатовом самокате наш сынок, Рашид.

Он совсем большой. Ему уже скоро три.

Он то уезжал на несколько метров вперед, то возвращался к нам, чтобы сказать что-то важное.

Вот и сейчас вернулся, остановился и показал пальцем в сторону.

– Беочка! Беочка! Поймай, папа!

Я улыбнулась и посмотрела на Расула. Как выкрутится? Папа же у нас всемогущий, может все. Даже хомяка Айзы воскресил. На самом деле купил нового, потратив почти весь день на поиск похожего.

– Боюсь, белочке это не понравится, – усмехнулся Расул.

– Понраится, – уверенно настаивал на своем сынок.

– У нее есть маленькие детки, и они будут переживать, куда делась их мама, – пришлось немного помочь Расулу.

– Ну, ладно, – печально вздохнул Рашид и снова умчался вперед.

– Осторожнее, смотри куда едешь, – крикнула ему вслед.

Айза и Лейла убежали за сладкой ватой. Ларек, где ее продавали, находился на центральной аллее, недалеко отсюда. Девчонки изъявили желание проявить самостоятельность, а мы медленным шагом продолжили прогулку.

Айзе недавно исполнилось девять. Лейле – меньше чем через полгода будет пять. Следующей осенью Айза пойдет в третий класс. Учится на пятерки, но к поведению есть вопросы – много болтает на уроках, с кем бы ее ни посадили. Уж не знаю, в кого она такая. Но лучше пусть болтает, чем замыкается в себе. Я не перенесу, если это еще когда-нибудь повторится.

– Мама! Папа! – услышав голос Лейлы, я обернулась.

Девочки бежали к нам, держа в руках огромные розовые облака ваты.

– Рашид! Вернись. Смотри, кто там, – Расул окликнул сына.

– Папа! Папа! – кричала Айза, смеясь и размахивая руками.

Какой-то мужчина, стоявший со своей семьей, дернулся и повернул голову на ее голосок.

Я узнала его. Это был Эмир. Человек, который едва не сломал мою жизнь и поплатился за это тем, что стал изгоем в собственной семье. Руфина и Азамат даже его дочерей не приняли. Виделись с ними не чаще раза в год.

Он улыбнулся Айзе.

Вскоре после того, как Расул оформил свидетельства на дочек, мы случайно встретились в торговом центре.

Айза закричала «Папа! Папа!» и распахнула объятья. Я бросилась за ней, но было поздно.

– Ты мне не дочь, – холодно сказал Эмир. – У меня только одна дочка. И она сейчас спит в коляске. А ты мне никто.

Айза развернулась, опустив плечики и пошла прочь. Она не плакала, не истерила, просто замолчала. Почти месяц ни единого слова. И только долгая работа с психологом вернула мне мою дочь. Я готова была убить Эмира за это, если бы он вдруг попался мне на глаза.

И теперь меня накрыло чувство дежавю. Я сделала шаг вперед, но Расул меня удержал.

– Не паникуй. Все в порядке.

Айза едва мазнула взглядом по Эмиру и пробежала мимо, а тот чуть не свернул шею, глядя ей вслед. Мадина тормошила его, что-то говорила на повышенных тонах, но он словно завис, ничего не слыша и не замечая вокруг, кроме уже чужой для него девочки в лимонной футболке. Потом увидел нас, нахмурился и отвернулся.

Айза с Лейлой подбежали к нам. Рашид тут же бросил самокат и потянул ручонки к лакомству.

– Папа! Нам одну вату бесплатно сделали! – затараторила Айза, округлив глаза.

– Потому что Айза правильно сдачу посчитала. Продавец сказал, что она молодец! Я тоже буду умной, как Айза.

– Для этого надо хотя бы цифры выучить. А ты не хочешь, – рассмеялась я.

– Потом буду умной. Когда вырасту. А это нескоро, – запрыгала на месте Лейла и отправила в рот большой кусок ваты.

– Ма, а почему тот дядька на нас все время оборачивается? – Лейла показала пальцем на Эмира.

– На посторонних пальцем невежливо показывать, – Айза легонько шлепнула ее по руке.

– На всех невежливо, – поправила я, прекрасно понимая, почему она так сказала. Обида на Эмира никуда не делась. Она была сильно привязана к отцу, несмотря на его ужасный характер. И Расула назвала папой лишь два года назад, когда пошла в первый класс. Из школы ее забирали или Азамат или Расул, а ей нужно было в разговоре как-то обозначить подружкам, кто за ней приехал. А потом как-то само собой пошло.

– Опять смотрит, – топнула ногой Лейла.

– Он просто завидует. У нас есть вата, а у него нет, – улыбнулась я. – Пойдем, – легонько потянула за руку любимого мужа.

Взяв дочек за руки, мы неспешно двинулись вперед, оставив позади семью Эмира. До нас еще доносились резкие реплики Мадины, нестройный рев их дочерей и раздраженное бурчание Эмира.

Но к нам это не имело никакого отношения.

Наша жизнь была здесь – в смехе детей, в тепле наших рук, в будущем, которое мы строили сами.