Тимбер

Эта книга посвящается выжившим.

Вы настоящие героини.

1

ЗЕД

T

упая боль в моей руке вспыхнула жаром, когда я согнул и разжал кулак. За годы раздробленных костяшек накопилось достаточно рубцовой ткани, чтобы на этот раз они не лопнули, но, черт возьми, мне бы этого хотелось. Мне хотелось врезать кулаком по голове этого самодовольного ублюдка еще раз и еще, пока и мой кулак, и его лицо не превратятся в обычный гамбургер.

Но мне достался только один удар - после того, как он победно хлопнул меня по плечу, назвав старым другом. Как будто я был в сговоре с ним все это чертово время. У меня внутри все перевернулось от этой мысли, но я чертовски хорошо знал, как это выглядит. Тем не менее, я не смог удержаться от того, чтобы не нанести удар.

— Тебе следовало, блядь, убить его, — объявил Лукас, скрестив руки на груди, с выражением ужаса на лице. Я ненадолго остановился, удивленный, что он все еще внутри «Тимбер». С другой стороны, Леденец был сделан из более прочного материала, чем я изначально предполагал. Потребовалось бы больше, чем одно умолчание о правде, чтобы он отказался от нашей девушки. Черт. Его девушка. Она больше не была моей. Не после того, как все это дерьмо только что произошло.

— Какого черта ты все еще здесь делаешь, Лукас? — Спросил я с усталым стоном. — Разве тебе не следовало бы изливать свои чувства в дневнике или еще какой-нибудь ерунде?

Он бросил на меня озадаченный взгляд, когда я перегнулся через стойку и схватил бутылку Maker's Mark прямо с полки. — Что?

Я просто пожал плечами. Разве подростки не так поступают? Черт возьми, если бы я знал; Я никогда не был одним из них. Как и Дар.

Челюсть Лукаса сжалась, когда он подошел ближе, его взгляд метнулся к двери, затем снова ко мне. Мы были одни внутри «Тимбер», вся команда ФБР ушла, теперь, когда их работа была выполнена. После того, как я ударил Чейза, они наставили на меня оружие. Но он со смехом отмахнулся от них и чуть ли не дразнил меня, заставляя ударить его снова. Без сомнения, он с радостью воспользовался бы возможностью пристрелить меня, поэтому я отступил.

— Послушай, я все еще здесь, — огрызнулся Лукас, раздраженно проводя рукой по волосам, — потому что я знаю, что это не то, чем кажется. Ты же не собираешься всерьез вести себя так, будто все это было правдой.

Я сломал зубами восковую пломбу на крышке, затем вытащил пробку и выплюнул ее в сторону. Я ни за что на свете не поставил бы бутылку на стол, пока она не опустеет. — Проснись и почувствуй запах предательства, Леденец, — пробормотал я, затем сделал большой глоток бурбона. — Иногда, если он крякает, как утка, и гадит, как утка, это гребаная утка.

Лукас долго смотрел мне в затылок, но я не отрывал своих мертвых глаз от бара, который должен был стать жемчужиной короны империи «Copper Wolf». Дар и я надрывали задницы, чтобы создать что-то достойное новых «Лесных Волков». Что-то, что окончательно развеет призраки правления ее отца. Черт.

— Ты настолько полон дерьма, что я буквально задыхаюсь от него, — сказал мне Лукас тихим голосом, наклонившись ближе. — Ты ни за что на свете не предал бы ее вот так. Ты мог бы одурачить Чейза; ты мог бы даже одурачить Хейден. Но я, блядь, вижу тебя насквозь. — Он с отвращением покачал головой и немного отступил. — Ты знаешь, где меня найти, когда перестанешь дуться. Тем временем я начну разрабатывать план освобождения нашей девочки из-под стражи ФБР. Черт его знает как, но я не доверяю тому, что Чейз припрятал в рукаве, теперь, когда она не рядом с нами.

Он начал уходить, а я обернулся и хмуро посмотрел ему в спину. — И это все?

— Что еще есть, Зед? — спросил он, остановившись, чтобы пожать плечами. — Прибереги свои оправдания для Хейден. Видит Бог, они тебе понадобятся.

Гребаный парень лишил меня дара речи. Я ожидал, что он врежет мне по лицу или что-то в этом роде. Я чертовски уверен, что не ожидал такого доверия, что я только что не предавал любовь всей своей жизни.

— О, вообще-то, раз уж ты упомянул об этом. — Лукас щелкнул пальцами, как будто я только что напомнил ему о чем-то. Затем он вернулся к тому месту, где я сидел на одном из новеньких барных стульев, и нанес мне быстрый, как у гадюки, правый хук. Сила удара сбила меня со стула, и моя голова ударилась о паркетный пол, когда Лукас встал надо мной с жестким выражением лица. — Это из-за выражения лица Хейден, когда она поняла, что ты солгал ей. Если когда-нибудь заставишь ее снова почувствовать это - какими бы благородными ни были твои намерения - я убью тебя, черт возьми. Все ясно?

Я застонал, дотрагиваясь пальцами до пульсирующей щеки. — Да, — выплюнул я. — Ясно.

Лукас просто кивнул и вылетел из бара, оставив меня зализывать раны в полном одиночестве. Как уместно.

Входная дверь «Тимбер» захлопнулась за Лукасом, и я с тяжелым вздохом поднялся на ноги. Я знал, что этот день настанет; я знал, что все секреты укусят меня за задницу. И все же я держал рот на замке. Снова и снова в течение последних нескольких месяцев я хотел сказать ей. И снова и снова я терял самообладание. Сначала я боялся, что она пристрелит меня. Потом я волновался, что она разлюбит меня. И будь я проклят, если я не был готов сделать что угодно лишь бы еще один день побыть в ее сердце. Даже зная, что это было бы плачевным исходом всего этого.

Я подвинул свой табурет и с проклятием откинулся на спинку, хватаясь за стакан с бурбоном, который, к счастью, остался стоять. Однако, сегодня карма решила сыграть со мной злую шутку, так что я едва успел сделать три глотка бурбона, как глухой звук шагов эхом разнесся по пустому клубу позади меня.

Знакомый аромат достиг моего носа, выдавая личность моей посетительницы, прежде чем она опустилась на табурет рядом со мной.

— Можно мне немного этого? — спросила она, слабо улыбнувшись и кивнув на бутылку в моей руке.

Я бросил в ее сторону уничтожающий взгляд и сделал большой, неторопливый глоток прямо из бутылки. — Иди нахуй, — ответил я, поморщившись после того, как проглотил.

Ее губы сжались от гнева, а бровь приподнялась. — Так не разговаривают с матерью, Зейден.

Я невесело рассмеялся. — Моя мать умерла.

Она раздраженно вздохнула и сложила руки на стойке бара перед собой. — Прекрасно. Тогда я смогу поговорить с вами как ваш куратор, агент Де Роса. Вы знали...

К черту это. Она только что подлила бензина в тлеющий очаг моего гнева, и я взорвался прежде, чем она смогла произнести еще хоть слово.

— Что я знал? — Взревел я, отодвигая табурет от стойки и отшвыривая его в сторону, когда он упал. — Я знал, что ты нас подставляешь? Что ты работала с этим отвратительным куском дерьма Чейзом Локхартом все это гребаное время? Мама, ты обещала мне, что она в безопасности. Ты, блядь, поклялась мне, что все это обеспечит ее безопасность. — Мой голос дрогнул, и я знал, что она это услышала. Ее глаза сузились, как будто я только что выстрелил. — Ты сказала мне, что если я сделаю это, Дар будет неприкосновенна.

Сейчас я умолял ее глазами, всем своим существом. Все это дерьмовое шоу шло вразрез со всем, что она обещала. Я хотел, чтобы она объяснила, и мне не хватало зрелости и веры в нее, которые Лукас только что продемонстрировал по-отношению ко мне. Можете считать меня сумасшедшим, но ложь моей матери обжигала меня и раньше. Каким-то образом я знал, что это было сделано не для того, чтобы помочь мне или Дар.

Моя прекрасная мама, бывшая Вероника Де Роса, просто глубоко вздохнула и, склонив голову набок, беззастенчиво посмотрела на меня. — Я солгала.

Эти два слова заставили меня покраснеть, и прежде чем я успел осознать, что делаю, я приставил пистолет к ее голове. Только тогда я увидел, что на ее лице отразилось какое-то чувство вины.

— Ты собираешься застрелить меня, Зайден? Свою собственную мать?

Я усмехнулся. — Назови мне хоть одну причину, почему я не должен этого делать.

Она облизнула губы, ее глаза расширились и не моргали, когда я приставил пистолет к ее лбу. — Потому что я люблю тебя, сынок. Я бы никогда не сделала ничего, что могло бы причинить тебе боль.

От напряжения мой палец на спусковом крючке напрягся, и я горько усмехнулся. — Ты даже не знаешь, что такое любовь, Вероника. — Сглотнув подступившую к горлу желчь, я убрал пистолет и отвел взгляд. — Ты не стоишь платы за уборку.

Ее поза слегка смягчилась от облегчения, и это снова привело меня в ярость. Я должен был убить ее в тот момент, когда она вернулась в мою жизнь пять лет назад.

— Зейден, — тихо сказала она, — я знаю, ты не понимаешь...

— Это мягко сказано. Ты собираешься мне это объяснить? — Я перевел взгляд обратно на нее, встретившись с холодными голубыми глазами, которые были зеркальным отражением моих собственных. Впрочем, я уже знал ответ. Он был написан у нее на лице. — Конечно, нет. Убирайтесь к черту из моего заведения, агент Лоуренс. — Она никогда не использовала свое настоящее имя, когда была замужем за моим отцом, и когда она всплыла, чтобы завербовать меня в тот день после резни «Лесных Волков», она вновь представилась мне как агент Ребекка Лоуренс.

Ее губы сжались; она сделала еще один глубокий вдох, затем коротко кивнула и встала. — Между нами еще ничего не закончено, Зейден, — тихо сказала она мне.

Я усмехнулся. — О, это действительно так. Считай, что я подал в отставку.

Она напряглась, и напряжение отразилось на ее лице. — Не говори глупостей, сынок. Это была не добровольная должность.

— Нет, это не так, — согласился я с горьким смешком. — Но ты только что уничтожила единственный рычаг давления, который у тебя был против меня. Так что, при всем должном уважении, мама? Иди к черту.

Она долго смотрела на меня, затем разочарованно вздохнула. — Мы обсудим это позже, когда ты будешь менее эмоционален. — Развернувшись на каблуках, она начала покидать бар по моей просьбе, но я издал низкое раздраженное рычание, когда в моей голове возникла мысль.

— Подожди, — рявкнул я. Она сделала паузу, повернулась и посмотрела на меня, приподняв бровь. — Как долго? — Я спросил. — Как давно он связан с ФБР? Тот жеманный дурак снаружи назвал его директором, но мы с тобой оба знаем, что это неправда. — Один из резервных агентов сказал это сразу после того, как я ударил Чейза. Он тоже ухмыльнулся.

Моя мать с отвращением сморщила нос. — Конечно, он не директор ФБР. Но он добился высокого положения по службе и каким-то образом - бог знает каким - убедил многих агентов низшего звена поддержать его. Они называют его "новым директором", когда рядом нет никого, кто мог бы услышать их неуважение к нынешнему директору.

Я недоверчиво покачал головой. — Я не понимаю. Чейз Локхарт. Он клинически ненормальный. Как, черт возьми, это произошло? Почему ты мне никогда не говорила?

Она коротко и сердито вздохнула. — Я узнала об этом всего несколько недель назад. Конечно, он пользуется другим именем. И на случай, если ты забыл, количество людей, оставшихся в Бюро, которые могли бы опознать его как Чейза Локхарта, чертовски мало. Она подняла два пальца. — Ты и я.

Я нахмурился. — Это все равно не объясняет, как, черт возьми, он вообще сюда попал. Я упускаю часть головоломки, мам. Введи меня в курс дела.

Ее взгляд метнулся к потолку, как будто она раздумывала, сказать мне правду или солгать. Затем она взволнованным жестом провела рукой по волосам. — У меня нет полной истории, — тихо призналась она. — Это выше моих полномочий. Но я знаю, что он был протеже бывшего директора. Брант вышел на пенсию пару лет назад по медицинским причинам, но у него все еще было много связей, политических и прочих в Вашингтоне.

Мне нечего было на это сказать, поэтому я молчал, пока она смотрела на меня.

— Это все? — спросила мама. — Потому что, если есть что-то еще, что ты хочешь знать...

— Кто передал им эту запись? — спросил я. — Это была ты?

Она облизнула губы, затем кивнула. — Я знаю, что она тебе небезразлична, Зейден. Но она одна из них. Она преступница.

Я взорвался, сбив бутылку бурбона со стойки и разбив ее об пол. — Я тоже! — прорычал я ей в ответ. Впрочем, это был старый спор, и я знал, что лучше не пытаться переубедить ее. — Убирайтесь, пока я вас не пристрелил, агент Лоуренс. Мы закончили.

На этот раз ей хватило ума не задерживаться, она быстро вышла из бара и аккуратно закрыла за собой дверь.

Я снова был один. Но на этот раз я чувствовал себя так, словно меня несколько раз пнули, пока я лежал. Опустив голову, я позволил себе рухнуть на пол. Брант Уилсон. Почему это имя не было зарегистрировано, когда мы впервые увидели его в файле, доставленном Далласом? Все правки должны были стать первой гребаной подсказкой, но, черт возьми, я знал его. Или, по крайней мере, я знал о нем. Когда меня впервые принудили работать в ФБР, я провел свое расследование. Брант Уилсон был заместителем директора ФБР и недостаточно связан с районом Шедоу-Гроув, чтобы я обратил на это внимание. Тем не менее, я должен был помнить.

Я, конечно, никогда его не встречал и не узнал, когда его поймали на том, что он что-то вынюхивал. Но когда я увидел его имя, оно должно было напомнить мне об этом. Не было никаких оправданий. Я облажался по-королевски.

Теперь я плачу за это самую высокую цену. Я потерял единственного человека, которого когда-либо по-настоящему любил. Она никогда не простит мне этого, и я даже не виню ее.