Условия соглашения (ЛП)

Глава 10

Ривер никогда не спрашивал, куда Фил ходит по четвергам. Он не был уверен, можно ли ему это делать. Обычно Фил давал ему перед уходом «перерыв», но на четвертой неделе их совместной жизни Фил сказал:

- Я бы хотел, чтобы ты поехал со мной.

- Конечно, - сказал Ривер. - Куда мы едем?

- Навестить моего дедушку.

Это признание ошеломило Ривера. Он ни разу не слышал, чтобы Фил упоминал о своем дедушке.

Он забрался на пассажирское сиденье машины Фила, и они направились на запад, в сторону гор.

- Он в Голдене (Город в округе Джефферсон штата Колорадо, США. Расположен к северу от межштатной автомагистрали США I-70 и к западу от Денвера у подножия Скалистых гор), - сказал Фил. - Я бы хотел, чтобы он выбрал место поближе, но он чертовски упрям.

- Это отец твоей мамы?

- Нет, моего папы. - Он улыбнулся Риверу. - У меня такое чувство, что он тебе понравится, но это зависит от того, какой у него сегодня день. Иногда он узнает меня, а иногда нет.

- Болезнь Альцгеймера?

- Нет, слава богу. Мне сказали, что это может быть первым признаком слабоумия, но пока никаких других симптомов у него нет. - Он усмехнулся. - Ну, иногда он капризничает, и они начинают говорить об этом, как о симптоме. Мне приходится постоянно говорить им, что нет, он всегда был раздражительным. В этом нет ничего нового.

Они остановились у магазина «Спрутс», где Фил купил упаковку салата. Наконец, они прибыли в «Маунтин Виста Эстейтс», дом престарелых.

Ривер изучал «Маунтин Виста Эстейтс», пытаясь оценить уровень заботы, пока Фил вел его внутрь и дальше по длинному коридору. Все четверо дедушек и бабушек Ривера оказались в похожих учреждениях, одни лучше, другие - нет. Это заведение оказалось лучше среднего. Фил остановился на минутку, чтобы поговорить с одной из медсестер, которая сказала ему, что Папаша по-прежнему отказывается есть что-либо, кроме мяса. Ривер решил, что это объясняет наличие салата.

Наконец они свернули в одну из комнат.

В большом кресле рядом с кроватью сидел пожилой мужчина с широкой грудью. Перед ним стояла подставка для телевизора, накрытая газетами. На нем была рубашка, с накинутым поверх кардиганом, и Ривер заметил, что на ногах у него ботинки и носки, но ноги были голыми. Были на нем брюки или нет, к счастью, не было видно из-за подставки для телевизора.

- Привет, Папаша. - Фил сжал плечо старика. - Я привел кое-кого, чтобы ты с ним познакомился. Это Ривер.

Старик нахмурился и вытянул шею, чтобы посмотреть на Ривера.

- Ривер? Что это за имя такое?

- Мои родители были любителями активного отдыха, - сказал Ривер. - Моего брата-близнеца звали Форест. - Когда он сказал это, у него защемило в груди. Он никогда не упоминал о своем брате при Филе. Он не осмелился взглянуть в сторону Фила, чтобы понять, значит ли для него что-нибудь это открытие. - Спаслась только моя сестра Кларисса.

- Значит, твои родители были хиппи?

- Ну...

- Зачем ты здесь?

Фил ответил раньше, чем Ривер успел ответить.

- Он со мной, Папаша. Мы встречаемся уже несколько недель. - В его голосе послышались дразнящие нотки. Ривер рискнул взглянуть Филу в лицо и поймал его быстрое подмигивание. У него возникло странное чувство, что Фил разыгрывает его в какой-то изощренной манере. - Он врач, - сказал Фил.

- Доктор? - Папаша махнул рукой, как будто с презрением прогоняя их. - Мне не нужен еще один вонючий доктор.

- Он здесь не для того, чтобы осматривать тебя, Папаша. Он просто пришел навестить тебя.

- Да, конечно. Так они говорят, но все равно присылают вам счет, да? Что ж, я не согласен. Ты меня слышишь? - Он ткнул скрюченным пальцем в сторону Ривера. - Я не подпишу ни один из ваших документов, подтверждающих, что я согласен.

- Да, сэр, - сказал Ривер, сдерживая улыбку. - Принято к сведению. - Он нашел складной стул за дверью и сел на него напротив Папаши. - Приятно познакомиться.

Папаша пренебрежительно махнул ему рукой.

- Врач. Ба. В наши дни врачи даже не знают, что значит быть врачом. Все, что они умеют делать - ставить галочки в бланках.

Что ж, это, по крайней мере, помогло объяснить презрение Фила к профессии Ривера.

- Я так понимаю, вы не фанат?

- Он врач, - тихо сказал Фил.

- Ну, я был им сто лет назад, - сказал Папаша. - Но тогда все было по-другому, не так ли? Только я и мои пациенты, которые работали сами по себе. У людей была страховка на случай, если они потеряют руку в пресс-подборщике или заболеют раком. Они не ожидали, что она оплатит каждую чертову боль.

- Наверное, тогда были другие времена, - сказал Ривер.

- Я принимал роды у каждого из семи детей Филлис и не потерял ни одного. Знаешь, сколько она мне заплатила?

- Э—э-э...

- Свежая баранина, прямо с ее ранчо! Она буквально таяла у меня во рту. А Гарольд обычно расплачивался со мной стейками из лосятины. Ты когда-нибудь ел лосятину?

- Вообще-то, да. Это потрясающе.

- Лучший стейк, который ты когда-либо ел, - согласился Папаша. Он наклонился над подставкой для телевизора, и его густые брови нависли над лицом Ривера. - Ты знаешь, в чем проблема с медициной сегодня?

Ривер мог бы назвать дюжину вещей, которые, по его мнению, были неправильными в его профессии, но он сомневался, что хоть одна из них была в списке Папаши.

- Серьезная нехватка баранины и стейков из лосятины?

- Во-первых, AMA (American Medical Association – американская медицинская ассоциация) ограничивает количество врачей, которые могут получать высшее образование в год. Из-за этого предложение неестественно низкое. Затем страховые компании диктуют, к каким врачам вы можете обращаться и сколько раз вы можете их посещать.

Ривер подумал о тех случаях, когда он жаловался, что тратит свое время на то, в чем медсестра была совершенно квалифицирована, например, на наблюдение за ребенком, которому нужен был только анализ на стрептококк. Медсестрам это нравилось не больше, чем ему.

- Я полагаю, отчасти это так.

- Конечно, это так! Они разрабатывают эти правила. Проталкивают это дерьмо через Конгресс, подкупают нескольких сенаторов по пути, следят за тем, чтобы законы были в их пользу. Поддерживают высокий спрос. Какую еще профессию можно получить, когда на столе лежит дюжина предложений о работе?

- Ну...

Но Папаша явно не закончил говорить.

- А теперь сложи все воедино, сынок. Низкое предложение плюс высокий спрос. Угадай, что происходит с ценой? Это не сложно. Черт возьми, этому дерьму учат в начальной школе!

Ривер задумался над этим. Безусловно, было правдой, что, хотя пациенты платили все более и более высокие страховые взносы, врачам и больницам платили все меньше и меньше денег. Это, а также страхование от недобросовестной практики и стремительный рост стоимости предоставления всех льгот их сотрудникам сделали невозможным продолжение частной практики, как в старые добрые времена. Врачам приходилось либо объединяться с дюжиной других врачей, чтобы покрыть накладные расходы, либо позволять корпоративной медицине поглощать их практику под видом больничных конгломератов.

До сих пор…

- Я не уверен, что все так просто, - сказал он Папаше.

- Ба! - Папаша еще раз махнул рукой, как бы отправляя его восвояси. - Конечно, это так. Если вместо «Старбакса» на каждом углу будут кабинеты врачей, то им внезапно придется конкурировать за бизнес. «Купи мазок Папаниколау, и тебе сделают маммографию бесплатно!» И все в таком духе. Внезапно становится понятно, что брать тарелку печенья или дюжину свежих яиц в качестве платы за измерение артериального давления не так уж глупо. Но никто не говорит о снижении стоимости процедур. Все, о чем они говорят, это страховые взносы. Перекладывание бремени оплаты с частных лиц на правительство. Скажи мне вот что, сынок, когда ты поручаешь кучке бюрократов и толстосумов-политиков решать проблему, как ты думаешь, кто выиграет от их решения?

Ривер снова почувствовал себя третьеклассником, которого попросили повторить таблицу умножения.

- Вероятно, бюрократы и толстосумы-политики?

Папаша хлопнул ладонью по подставке для телевизора с такой силой, что Ривер удивился, как она не сломалась.

- Вот именно! Когда кто-нибудь предложит решение, которое привлечет страховые компании, вы поймете, что мы наконец-то на правильном пути.

- Папаша, - сказал Фил, наконец-то входя в комнату. - Где твои штаны?

Папаша повернулся и уставился на него, словно удивленный тем, что он стоит там.

- Что?

- Где твои штаны?

Папаша посмотрел на свои колени, потом на Ривера и, наконец, снова на Фила.

- Мои штаны?

- Да. Обычно к этому времени ты уже одет.

- Я бы оделся, но они их украли!

- Кто это сделал?

- А ты как думаешь? Врачи поручают это медсестрам, но я знаю, кто за этим стоит.

Ривер закрыл лицо рукой, надеясь скрыть улыбку. Он подумал, найдет ли Папаша способ обвинить страховые компании и в пропаже своей одежды тоже.

Фил не засмеялся, хотя Ривер уловил в его голосе нотки юмора.

- Сомневаюсь, что кто-то украл твои штаны.

- Конечно, украли! Вот как они нас здесь держат. Думаешь, я до сих пор не знаю их трюков?

- Мне сказали, что ты снова отказываешься от еды.

- Я не отказываюсь от еды. Просто ем то, что мне нравится, а остальное оставляю.

- Мы уже говорили об этом. Тебе тоже нужно есть овощи. Ты не можешь питаться одним мясом.

- Ты видел, что здесь считается овощем? Вчера подавали спаржу. Знаешь, какого она была цвета? - Он не стал дожидаться ответа. - Серая! Такая мягкая, что она не поддавалась моей вилке. Капуста и брокколи ненамного лучше.

- Ее нужно готовить так, чтобы люди могли ее жевать.

- У меня есть зубы, сынок! Ты думаешь, я не справлюсь с кусочком спаржи?

- Здесь готовят для сотни жителей. Они не могут приготовить хрустящую спаржу на пару специально для тебя.

Папаша нахмурился.

- Серая спаржа - не еда. И уж точно не овощ.

Фил достал салат из пакета и выложил его на поднос. Следующей появилась пластиковая вилка.

- Что это? - Спросил Папаша, тыкая пальцем в миску.

- На что это похоже?

- Где мой гамбургер?

- Я не принес тебе гамбургер. Я принес тебе салат, потому что медсестра сказала...

- Ба! Это она украла мои штаны, сынок. Ей нельзя доверять. - Он отодвинул салат. - Я собирался съесть гамбургер. Сегодня четверг, не так ли? - Он посмотрел на Ривера, как будто забыл, что тот сидит рядом. - Кто ты, черт возьми, такой?

- Это мой друг Ривер, помнишь?

- Друг? Какой друг?

- Мы встречаемся.

Папаша раздраженно махнул рукой.

- Встречаемся. Пфф. Сколько раз тебе повторять, сынок, что ты уже вырос из этого? Мальчики занимаются этим в школе ради забавы, но ты больше не мальчик. Ты мужчина. Пора повзрослеть. Остепениться. Найди себе жену.

- Я не собираюсь обзаводиться женой, - терпеливо сказал Фил, хотя Ривер подозревал, что они говорили об этом уже много раз. - Возраст тут ни при чем.

- Ба! Смешно. - Папаша бросил на Ривера сердитый взгляд. - Нынешние дети.

Ривер не был уверен, соглашаться ему или спорить. Он попытался вспомнить, когда в последний раз кто-нибудь называл его ребенком.

- Значит, ты близкий друг Фила, да? - Сказал Папаша. - А чем ты занимаешься?

Ривер не собирался снова заводить разговор о врачах.

- Э-э-э...

- Он любит рыбачить, - сказал Фил.

У Папаши загорелись глаза.

- Рыбачить? Что ж, это хорошая новость. У меня тут кое-что есть... - Он поднялся на ноги и начал шаркать по линолеуму. Теперь, когда Ривер мог видеть нижнюю часть его тела, он понял, что на Папаше были боксеры, а на заднице у него было что-то похожее на пьяного танцующего северного оленя. - Фил, принеси мне, пожалуйста, гамбургер, ладно?

- Гамбургеры не очень полезны.

- Полезны? - Папаша не остановился и не обернулся. Он подошел к шкафу, но, похоже, никак не мог его открыть. - Мне девяносто четыре года. Какое, к черту, мне дело до «полезного»? Если мне придется выбирать между шестью месяцами чизбургеров и двенадцатью месяцами кроличьего корма, я соглашусь на эти шесть месяцев и буду счастлив! - Дверца шкафа, наконец, открылась. Папаша наклонился вперед, бормоча что-то себе под нос. - Куда же эта вороватая медсестра его засунула?

Фил положил руку на плечо Ривера.

- Не возражаешь, если я оставлю тебя здесь на двадцать минут?

- Собираешься уступить ему?

Фил пожал плечами.

- Возможно, и так. Иногда он сотрудничает, но я уверен, что сегодня все пойдет не так, как я хотел.

- Конечно. У нас все будет хорошо. Если он снова спросит, чем я занимаюсь, я совру и скажу, что я продавец подержанных автомобилей.

Фил рассмеялся.

- Хорошая идея. Но только «Форд» или «Шевроле». Доверься мне. Ты же не хочешь заводить с ним разговор об иностранных машинах.

Он ушел, и минуту или две спустя, Папаша, шаркая ногами, вернулся, держа в руках потрепанную пластиковую коробку со снастями.

- Мой сын пытался выбросить их, пока я не видел. Сказал, что они мне больше не нужны. Как будто он знает, что мне нужно, а что нет.

Риверу очень хотелось спросить об отношениях между Папашей и отцом Фила, но он не был уверен, как к этому отнесется Фил. Конечно, его не было рядом, но спрашивать в его отсутствие казалось до странности несправедливым. Он подавил свое любопытство и спокойно ждал, пока Папаша медленно опустился обратно на стул, открывая крышку коробки и поворачивая ее так, чтобы Ривер мог ее видеть.

В каждой маленькой ячейке были разноцветные искусственные насекомые с перьями - рыболовные мушки. Их размер варьировался от размера муравья до половины длины пальца Ривера. Они были удивительно красивы. Ривер взял одного из самых крупных и ярких насекомых, чтобы изучить. Он ничего не знал о ловле рыбы нахлыстом, но Папаша, очевидно, ожидал ответа, поэтому сказал:

- Неплохая коллекция.

- Еще бы! Взгляни сюда. Это оригинальный «Грей Вулф», связанный самим Ли Вульфом. Он подарил его мне, когда я встретил его в 68-м. И это! Тебе лучше поверить, что это обошлось в кругленькую сумму. Это нужно только для чего-то крупного, например, для ловли марлина, чего я никогда не делал, но раньше думал, что когда-нибудь доберусь до этого.

- Мне было бы почти грустно бросать их в воду.

Папаша рассмеялся, и его смех был очень похож на голос Фила.

- Что ж, это правда, что некоторые из этих красавиц сидят здесь только для того, чтобы я мог ими полюбоваться. Не хочу потерять их в глотке какой-нибудь чертовой рыбы. Они тебе нужны?

Ривер остановился, его палец замер над ярко-зеленой мушкой, немного похожей на маленькую стрекозу.

- Извините?

- Ты хочешь их? В последнее время я не ловлю рыбу. Мои мушки просто лежат в шкафу. Это всего лишь вопрос времени, когда эта чертова медсестра заберет и их, точно так же, как она забрала мои штаны.

Ривер задумался. Он никогда раньше не ловил рыбу нахлыстом, и ему понадобится новая удочка, но он мог бы научиться.

- Для меня это большая честь. Спасибо.

- Конечно, конечно. Это меньшее, что я могу сделать. Жаль, что ты не сможешь пользоваться ими еще несколько месяцев.

- Почему нет?

- Что ж, решать тебе, сынок, но не многие мужчины захотят стоять по задницу в воде в декабре.

- Э-э-э... - Ривер выглянул в окно, любуясь ярким солнечным летним днем. - Сейчас июль, сэр.

- Что? Июль? - Папаша отвернулся, чтобы посмотреть в окно, а потом в смятении посмотрел на себя. - Какого черта я надел рождественские трусы?

***

- Ну что ж, - сказал Ривер час спустя, когда они выезжали с парковки «Маунтин-Виста-Эстейт», - ты не шутил. У него замечательный характер.

Фил улыбнулся, хотя в его улыбке было что-то грустное. Он не ответил.

Ривер задумался и, наконец, решил рискнуть и спросить о прошлом Фила.

- Я так понимаю, с твоим отцом у него не было хороших отношений?

Фил ответил не сразу, но Ривер подумал, что это только потому, что он пытался решить, что сказать.

- Они почти не общались с глазу на глаз.

Ривер подождал, догадавшись по тону Фила, что тот хочет еще что-то сказать.

- Я даже не встречался с Папашей, пока мне не исполнилось четырнадцать, - наконец сказал Фил. - Моими собственными бабушкой и дедушкой, впервые я встретил их, когда мой отец посадил меня на самолет до Монтаны, потому что они с мамой внезапно решили провести двухнедельный отпуск без меня, - он поморщился, но не отрывал взгляда от дороги. - Позже я узнал, что это были вовсе не каникулы. Это было первое пребывание моей матери в стационарном реабилитационном центре. Но все, что я знал в то время, это то, что прямо посреди учебного года меня отправили жить к людям, которых я никогда не встречал. Они жили в маленьком городке в Монтане, стояла зима, и было чертовски холодно. У меня были все школьные задания на те две недели, которые я пропустил. От меня всегда ожидали, что я буду отличником, поэтому первые несколько дней я просто не поднимал головы, выполняя школьные задания. Папаша казался таким необычным по сравнению с моим отцом, а бабуля, казалось, разрывалась между любовью ко мне и слезами, потому что наконец-то познакомилась со мной. Я был совершенно потрясен. И вот однажды Папаша заглядывает в мой учебник и понимает, что я читаю о Карибском кризисе. Он берет статью, которую я пишу о Кеннеди, и начинает читать, но только качает головой и говорит: «Нет, нет, нет». - Фил рассмеялся. - Я не мог в это поверить, потому что знал материал. Я прочитал это дважды! Я знал, что у меня все в порядке, и сказал ему об этом. И тут он начинает рассказывать все то, чего нет в учебнике. Например, о том, как Кеннеди находился под присмотром настоящего доктора Фелгуда, который в тот вечер был в Белом доме и угощал Кеннеди одним из своих знаменитых «коктейлей». Затем они разбудили Кеннеди посреди ночи и притащили его задницу на это экстренное совещание по поводу размещения СССР ядерного оружия на Кубе. У Папаши была книга, в которой содержалась стенограмма той встречи, и, прочитав ее, можно сказать, что Кеннеди был так охуенно накачан, что на самом деле понятия не имел, что происходит. В какой-то момент он говорит что-то вроде: «Зачем Советам это делать? Это было бы все равно, что разместить ядерное оружие в Турции». Наступает пауза, а затем кто-то из присутствующих говорит: «Это мы сделали, сэр».

Они остановились на красный свет, и это, казалось, тоже остановило поток слов Фила, хотя на этот раз он улыбался.

- Странно, потому что я искал эту расшифровку совсем недавно, и она не появилась в поиске «Гугл». Я имею в виду, может быть, страниц двадцать или что-то в этом роде, но это скрыто. Единственное, что ты найдешь - стенограмму, сделанную на следующее утро, когда он пришел в себя. - Он покачал головой, когда загорелся зеленый свет. - В любом случае. Следующее, что я помню, это как Папаша рассказывает мне о знаменитых вечеринках Джона Кеннеди в Кэмп-Дэвиде, на которых были только он, его политические союзники, доктор Фелгуд и несколько дорогих девушек по вызову. Папаша часами говорил о том, что теория о стрелке-одиночке не имеет смысла, что отчет Уоррена - не что иное, как чушь собачья. В то время это поразило меня. Это было похоже на откровение, что история может быть интереснее, чем просто запоминание имен и дат. Что, возможно, было что-то, о чем они не хотели, чтобы мы знали.

- Так что же произошло? - Спросил Ривер.

- Случилось то, что я вернулся домой. Я представил свой отчет, в котором объяснил, почему Джон Кеннеди на самом деле был Королем придурков, которому поклонялась нация только потому, что его убили в ключевой момент истории. - Он снова рассмеялся. - Я получил единственную F (низший балл) в своей жизни. Мой отец был в бешенстве. Заставил меня переписать все «правильно» и сказал, что я больше никогда не увижу Папашу. - Он понизил голос, что, как предположил Ривер, было подражанием его отцу. – «Я не позволю ему забивать тебе голову этой чепухой, парень».

- И ты видел его? Я имею в виду, видел ли ты его снова?

- Нет. Только после того, как я окончил среднюю школу и сам поехал туда. Но я постоянно посылал ему письма. Я почти ничего не рассказывал. Обычно я просто рассказывал ему, что изучаю, и спрашивал, что он думает по этому поводу. Иногда ему было нечего сказать. Все, что было до двадцатого века, или то, что не имело прямого отношения к Штатам, его не интересовало. Но иногда я получал десятистраничные обличительные речи о том, насколько неправы были мои учителя. Он присылал мне списки для чтения, из-за которых я бегал в библиотеку в поисках книг, которые мне приходилось прятать от отца. Хотя, конечно, история стала интереснее.

- Значит, он в некотором роде сторонник теории заговора?

Фил практически закатил глаза.

- Ты когда-нибудь задумывался, как часто мы используем эту фразу, чтобы уволить людей просто потому, что они с нами не согласны? Я имею в виду, что Папаша не идиот. Он знает, что Земля круглая. Он не думает, что высадка на Луну - мистификация или что-то в этом роде. Он постоянно читает. Просто у него есть несколько ключевых моментов, от которых он не может отказаться.

- Любит Кеннеди?

Фил кивнул.

- Любит Кеннеди. Но на самом деле, он довольно рассудительный. А теперь подожди, пока не познакомишься с отцом Грея. Он замечательный человек. У него две степени доктора философии. Вероятно, умнейший и устрашающий чувак, которого я когда-либо встречал. И все же от него отмахиваются как от «сторонника теории заговора», потому что он ставит под сомнение статус-кво. - Он рассмеялся. – Я осмелился сказать эти два слова ему в лицо.

Ривер попытался представить себе кого-нибудь, кто мог бы запугать Фила. Учитывая его привычку спорить с каждым врачом в больнице, для этого потребовалось бы нечто большее, чем ученая степень.

- Думаю, я откажусь.

- Хороший план. - Фил покачал головой. - Хотя, позволь мне сказать, это многое объясняет в описании Грея.

Они вернулись к Филу. Ривер по привычке снял ботинки, прежде чем отправиться на кухню, где ему обещали холодное пиво. После покерной вечеринки это было единственное, что он хотел выпить. Он открыл бутылку как раз в тот момент, когда Фил заговорил о том, чего Ривер так боялся.

- Ты никогда не упоминал о своем брате.

Нет, он никогда не упоминал Фореста. Ривер терпеть не мог говорить об этом. С другой стороны, Фил только что поделился частью своего прошлого. Риверу казалось справедливым поступить так же.

- Форест был моим близнецом. Мы двуяйцевые, не похожие друг на друга. На самом деле, мы были скорее противоположностями. Он всегда был необузданным. Как бы... злым, я думаю. - Он покачал головой. - Я задавался вопросом, не было ли у него биполярного расстройства или даже социопатии. Ему так и не поставили никакого диагноза. Мои родители просто отмахивались от этого, как от обычных мальчишеских выходок, но это было не так. У него были проблемы.

- Какого рода проблемы?

- Он был неуравновешенным. Спорщиком. Непредсказуемым. Когда такие пациенты попадают в отделение неотложной помощи, на них навешивают ярлык «пограничный».

- И все избегают таких пациентов, кроме тебя. Ты берешь их к себе из-за своего брата?

- Наверное. - Он сел за маленький кухонный стол Фила и сделал большой глоток пива, вспоминая своего брата. - Ты должен понимать, что в основном все это я собрал постфактум. В то время я не думал, что что-то из этого было необычным. Он был плохим близнецом, я - хорошим. Но я никогда не был уверен, кто из нас действовал, а кто реагировал. Я думал, что помогаю ему загладить свою вину, но, возможно, он вел себя так только потому, что я был таким паинькой.

- Так что же произошло?

Ривер отставил свое пиво в сторону. Кухонный стол был единственным местом, где Фил не настаивал на подставках.

- Он начал встречаться с девушкой в конце первого курса. Рэйчел. Это было странно, потому что он был одержим ею за несколько месяцев до того, как они начали встречаться. Например, следил за ней до дома. Ждал у ее дома. И все такое. Наверное, Рейчел подумала, что это романтично, потому что они начали встречаться. Несколько месяцев все было замечательно. Я помню, моя мама говорила, что, возможно, Рейчел была той самой единственной, но потом они начали ссориться. Он говорил, что она ему изменяет. Она говорила, что он был параноиком и собственником. - Ривер пожал плечами, вспоминая. - Я подозреваю, что она была права в этом больше, чем Форест, но в то время мне было все равно. - Это звучало плохо, но они с Форестом не были близки, Ривер переживал свою собственную подростковую драму, понимая, что его больше привлекают мужчины, чем женщины, задаваясь вопросом, как отреагирует его семья, когда узнает, что он развлекался с мальчиком из своей хоккейной команды. Отношения его брата едва ли попадали в поле зрения Ривера.

- Где-то в феврале нашего выпускного года они расстались. Форест сошел с ума. Начал прогуливать школу, пить больше, стал зацикливаться на том, где Рейчел и что она делает. Затем, в апреле, была вечеринка. Чьи-то родители уехали из города, а выпускной был уже не за горами. Форест пришел туда и увидел Рейчел с каким-то другим парнем.

Ривер замолчал, не зная, что сказать дальше. Последним человеком, которому он рассказывал эту историю, был Терренс, и это было более десяти лет назад. Ривер рискнул взглянуть Филу в лицо, хотя это и было против правил. Он почувствовал прилив сил от мягкого ободрения, которое увидел в глазах Фила.

- Ну, Форест потерял самообладание, - сказал Ривер, снова опуская взгляд. - Он пошел к своему грузовику. Достал оружие, которое у него там было, револьвер, о краже которого сообщил мой отец. Он даже не подумал спросить Фореста. У нас было много винтовок, потому что мой отец любит охотиться, но пистолет всегда лежал в ящике его комода на случай, если кто-нибудь вломится ночью. - Ривер сглотнул, заставляя себя сказать остальное. - Так или иначе. Форест вернулся на вечеринку и застрелил четырех человек. Рейчел, ее бойфренда и еще двоих парней, которые просто оказались не в том месте не в то время.

Фил опустился на соседний стул и положил свою руку на руку Ривера. Это был такой необычный жест для него, что Ривер опешил.

- Все четверо умерли?

- Да. - Но оставалось рассказать еще кое-что напоследок. - Форест сбежал. Я не знаю, почему он не сел в свой грузовик, но он этого не сделал. Он бежал пешком. Полицейские нашли его в нескольких кварталах оттуда. Окружили его. Они сказали ему бросить оружие.

- Но он этого не сделал?

Ривер покачал головой.

- Он начал стрелять. У него оставалось всего два патрона, но, конечно, они этого не знали. Слава богу, он больше ни в кого не попал, но... - Он поперхнулся, вытирая глаза.

- Он был убит.

Это был не совсем вопрос, но Ривер кивнул.

- Хуже всего было не потерять его. Хуже всего было то, что за одну ночь моя семья стала изгоями. Мы начали получать письма с угрозами. Люди разгромили наши машины и разгромили наш дом. Кто-то застрелил нашу собаку. Первые несколько раз мы вызывали полицию, но в этом не было никакого смысла. В городе все считали, что мы это заслужили.

- Праведное негодование - всегда негодование, но редко бывает справедливым.

Ривер кивнул, слишком погруженный в воспоминания, чтобы вдумываться в то, что имел в виду Фил.

- Я никогда не забуду, как на следующей неделе услышал, как кто-то в школе сказал, что они рады смерти Фореста. Что он заслужил смерть за то, что сделал. Я даже не стал возражать, на самом деле. Я имею в виду, я понимал, почему они так говорили. Но для меня он не был каким-то ужасным убийцей. Он был моим братом. Он был нормальным парнем. Возможно, ему следовало обратиться к психологу. Возможно, моим родителям следовало уделять больше внимания его вспышкам. Легко начать сомневаться во всем постфактум. Но до той ночи мы и понятия не имели. Не то чтобы он что-то поджигал, или убивал соседских животных, или писал манифесты в подвале. Он был всего лишь подростком, понимаешь? Возможно, он был злее многих, но никогда не прибегал к насилию. По крайней мере, до той ночи. Я бы никогда не подумал, что он способен на такое. Даже после того, как это случилось, было трудно поверить, что это действительно был он.

- Ты был на вечеринке?

- Нет. Я был в нескольких милях оттуда и целовался с капитаном хоккейной команды на заднем сиденье его машины. - Он улыбнулся при воспоминании, но быстро оправился. - Конечно, он не хотел иметь со мной ничего общего после того, что сделал Форест. - Он покачал головой. Он был слишком убит горем из-за смерти брата, чтобы переживать из-за потери своего первого парня. - Я мог бы быть на вечеринке. Меня пригласили. Я часто задавался вопросом, было бы все по-другому, если бы я был там.

- Такие вопросы могут свести человека с ума.

- Мне об этом расскажи.

- И все же ты предпочел медицину психологии. - Фил убрал свою руку из руки Ривера. - Это меня удивляет.

- Я всегда планировал стать врачом. Хотел помогать людям.

- Но не таким людям, как твой брат.

- Я думал об этом, - сказал Ривер. - Но это была не та медицина, которая меня интересовала. - Было слишком трудно сказать остальное. Изучение психологии могло бы доказать, что Форесту ничего нельзя было бы сделать, или, возможно, это доказало бы, что все это можно было предотвратить, если бы только он и его семья были умнее. В любом случае, он не был уверен, что смог бы справиться с этим. Фореста больше не было. Казалось, лучше продолжать идти по уже выбранному пути, чем внезапно менять направление.

Ривер нахмурился, вспомнив, каким потерянным и изолированным он чувствовал себя в то время. В одночасье вся его семья стала изгоями. Это сблизило его с Клариссой, установив связь, которая, как он ожидал, будет длиться вечно. Это был единственный луч надежды в смерти Фореста. И все же он почти год не разговаривал со своей единственной оставшейся сестрой.

Возможно, пришло время усмирить свою гордость.