Условия соглашения (ЛП)

Глава 6

В течение следующих нескольких дней Ривер был слишком занят, чтобы думать о Филе. Всякий раз, когда в неотложке не хватало врача, вызывали его. Все знали, что ему было трудно отказывать. В результате у него не было ни одной свободной ночи больше недели. К тому же, луна была полной. В ординатуре он узнал, что мифы существуют не просто так. Все неприятности случались, когда луна становилась полной. Риверу оставалось всего два часа до конца его десятичасовой смены, когда Карен жестом остановила его.

- Что у нас тут? - спросил он.

Он по глупости мечтал о старых временах, когда медсестра вручала ему бумажную карту. Теперь все было в электронном виде. Некоторые врачи таскали с собой ноутбуки, но Ривер находил их громоздкими. Как только он оказывался рядом с пациентом, он загружал информацию о нем в компьютер смотровой, но, честно говоря, нескольких минут разговора с медсестрой обычно давало больше, чем пяти минут, проведенных за просмотром компьютерного экрана.

- Третья смотровая. Изабель Бишоп. Двадцать три. Утверждает, что упала с лестницы.

- Утверждает?

Она пожала плечами.

- Судите сами.

Изабель была миниатюрной во всех смыслах этого слова. Сидя на смотровом столе в больничном халате, болтая босыми ногами, она больше походила на ребенка, чем на взрослую женщину. Ривер провел обследование, перепроверил показатели, задал вопросы, но получил односложные ответы. У нее был синяк под глазом, синяки на шее и предплечье, и Ривер заподозрил спиральный перелом левой плечевой кости в результате вывиха руки.

Медсестра вышла из смотровой, как только Ривер закончил осмотр. Ривер решил, что, возвышаясь над Изабель, он не слишком-то успокаивает ее нервы. Он сел на маленький табурет на колесиках, стоявший в комнате, надеясь, что она почувствует себя лучше, если ему придется поднять голову, чтобы увидеть ее, а не наоборот.

- Значит, вы упали? - спросил он, стараясь не выдать своего скептицизма.

Она колебалась.

- Да.

- Вниз по лестнице?

- Ага.

- Обычно, когда люди падают с лестницы, мы видим повреждения запястья, потому что они пытаются удержаться на ногах. Если не запястья, то бедро и плечо. Ушибы ребер. - Он провел рукой по правой стороне спины, чтобы продемонстрировать. - Эта часть спины, как правило, ударяется о ступеньки, когда мы скользим вниз.

Она пожала плечами.

- И что?

- Травмы, которые у вас, на самом деле не соответствуют падению.

Она прикусила большой палец.

- Наверное, я упала по-другому, вот и все.

- Послушате, Изабель. У меня есть определенные вопросы, которые я должен задать, хорошо?

- У меня есть выбор?

- Вы можете не отвечать, но я должен спросить.

Она вздохнула.

- Что угодно.

- Вы замужем или состоите в настоящее время в романтических отношениях?

- Да.

- Подвергались ли угрозам или физическому насилию со стороны вашего партнера?

Изабель держалась так неподвижно, что даже не моргала.

- Нет.

- У вас есть дети?

- Да.

- Сколько им лет?

Она обхватила себя руками, глядя скорее по сторонам, чем на него.

- Какое это имеет значение?

- Ваш партнер когда-нибудь угрожал вашим детям или причинял им вред?

По крайней мере, для этого вопроса она встретилась с ним взглядом.

- Нет.

Возможно, это была первая честная вещь, которую она сказала.

- Кто-то дома сделал это с вами?

- Нет.

- Если так, то есть люди, которые могут помочь.

- Я упала, понятно? Никто, кроме меня, не виноват в том, что я неуклюжая. Так Вы собираетесь что-то делать с моей рукой или нет?

Ривер подавил вздох.

- Кто-нибудь проводит вас на рентген. Нам нужно знать, сломана она или нет, прежде чем предпринимать что-либо еще.

Она кивнула, опустив взгляд. Внезапное расслабление ее плеч выдало ее облегчение.

- Хорошо.

Он нашел Карен в трех смотровых от себя, она вводила информацию на одной из компьютерных станций.

- Она придерживается версии о лестнице.

- Они всегда так делают.

- Хочешь попробовать? Может, она была бы более честна с женщиной.

- Сомневаюсь, что от этого будет какой-то толк. Она просто все еще целая.

Ривер ненавидел этот термин, но именно его часто использовали медсестры в его отделении неотложной помощи. Именно так они сформулировали аббревиатуру WWWL (woman who won’t leave) - «женщина, которая не хочет уходить». Когда партнер, подвергшийся насилию, был «мужчиной, который не уйдет», они называли его «канализационным люком», что, по мнению Ривера, было лучше, но не на много.

Ривер вздохнул, чувствуя себя беспомощным, как это часто бывало с ним в отделении неотложной помощи. Он выбрал медицину, потому что хотел помогать людям. Во время учебы в медицинской школе ему удавалось придерживаться этого идеала, но ординатура стала для него тяжелым испытанием. Да, большинство врачей хотели помогать людям, но большинство из них быстро пресытились попытками помочь людям, которые не желали помогать себе сами. И все же Ривер пришел в ужас, узнав, насколько мрачной и политически некорректной может быть современная медицина. Это никогда не было так очевидно, как в жаргоне, которым пользовались все - от медсестер и санитарок скорой помощи до самих врачей. Это был секретный язык, уникальный для медицины, который передавался от наставника к врачу на протяжении многих лет. Он изменялся и эволюционировал в соответствии с потребностями тех, кто его использовал, но редко исчезал.

Когда-то, пожилых пациентов, поступавших к ним с целым рядом неизлечимых заболеваний, называли «Гомерами». Использование этого термина в популярных телешоу испортило репутацию в медицинском мире, но это не означало, что идея исчезла. Теперь их называли FTD (failure to die) — «неспособными умереть». Пациенты с FTD были удручающей частью современной медицины. Врачи могли проводить тесты и назначать лекарства для лечения различных симптомов, но простой факт заключался в том, что наука все еще не придумала лекарства от старости.

Еще одним распространенным термином было ADD (Attention Deficit Disorder). В отделении неотложной помощи эта аббревиатура означала не синдром дефицита внимания, а острый дефицит гидроморфона. Это был хороший способ сказать, что пациент был наркоманом, которому требовались наркотики. «Коричневый код» означал, что пациент испражнился в штаны или на кровать. «Драматический статус» означал пациента, который не обязательно был болен, но изо всех сил старался выглядеть больным, чтобы привлечь к себе внимание. Некоторые из худших сленговых выражений предназначались для людей с патологическим ожирением или психическими заболеваниями. Ривер слышал, как врачи в каждой больнице, в которой он когда-либо работал, использовали термин «загарпунить кита» для обозначения эпидуральной анестезии пациенту с ожирением. И хотя с пациентами с определенными психическими заболеваниями, несомненно, было трудно иметь дело, термин «пограничный» часто применялся ко всем, кто в целом доставлял неудобства, независимо от того, проявлялись ли у них симптомы пограничного расстройства личности или нет. В денверском отделении неотложной помощи, где он работал, была система, подобная тем, что он видел в других. В первый раз, когда пациент поступал и создавал проблемы, на его цифровой карте появлялась мигающая буква «Р». Во второй раз была добавлена буква «I». Третий проблемный визит приводил к добавлению буквы «Т», а четвертый - к букве «А». Как только пациент достигал конечной точки - PITA (Pain In The Ass), сокращенно от «Заноза в заднице», - никто не хотел его видеть.

Никто, кроме Ривера.

Ривер знал, что данные, приведенные в таблице, чаще всего соответствуют действительности. Да, некоторые пациенты были грубыми, возмущенными и отказывались сотрудничать. Это не означало, что у них не было обоснованных медицинских жалоб. Его собственному брату не раз ставили диагноз «Пограничное расстройство личности». Возможно, если бы кто-нибудь сделал больше, чтобы помочь ему, он был бы жив. Вместо этого он был застрелен на улице - результат его собственных действий, это правда, но, тем не менее, трагедия для его семьи.

В результате Ривер приобрел в отделении неотложной помощи репутацию человека, который с готовностью принимает пациентов, которые больше никому не нужны. Когда в верхней части электронной карты появлялась надпись PITA, пациента неизменно приводили к нему.

Иногда он гордился этим. В другие дни это его просто изматывало.

- «Глотатель» вернулся, - сказала ему Карен час спустя. – Третья смотровая.

Ривер подавил желание застонать от досады. В каждой больнице, где он когда-либо работал, был по крайней мере один «глотатель», который часто посещал отделение неотложной помощи, но ни с кем из тех, кого он встречал, не было так трудно, как с Джейн.

Он нашел ее сидящей на кровати боком, свесив ноги с края. Джейн, одетая в больничный халат, как сейчас, никогда особо не заботилась о том, чтобы прикрыть свое тело. Подол халата свисал не намного ниже, чем нужно, и он по опыту знал, что если сядет на единственный стул в смотровой, то сможет увидеть все, что находится у нее между ног. Он предпочел остаться стоять и встретиться с ней взглядом.

- В чем проблема сегодня, Джейн?

- Проглотила ложку, - спросила она без смущения. - Может, еще и батарейку.

Конечно, это было еще не все. Никогда не было. Ривер знал, что в дополнение к ложке и батарейке они найдут странный набор ключей, монет, пуговиц и булавок. Если бы Джейн оставили в покое, большинство из этого, вероятно, прошло бы через ее пищеварительный тракт самостоятельно, но, конечно, это было не то, чего она хотела. Отделение неотложной помощи было единственным местом, где Джейн могла получить то, чего она действительно жаждала - внимание.

- Вы знаете правила, - сказал ей Ривер. - Сначала сделаем рентген, чтобы определить, где что находится. Как только мы это сделаем, я вызову сюда гастроэнтеролога, и мы позаботимся о вас.

Он заказал анализы и связался с дежурным врачом-гастроэнтерологом, сообщив ему, что Джейн вернулась. Он мог себе представить реакцию врача. Как и Ривер, он уже имел дело с Джейн раньше. Джейн раздражала и часто спорила, но была довольно обычной.

К сожалению, предстоящая ночь приготовила для него еще больше сюрпризов.

- Автомобильная авария в пути, - сказала ему Карен в коридоре.

- Все плохо?

- Похоже на то. Травматолога уже вызвали. Операционная готовится.

Восемь минут спустя к дверям подъехали две машины «Скорой помощи», и начался хаос. Сотрудники «Скорой» рассказали предысторию, пока четырех пациентов вносили внутрь. Пьяный тридцатичетырехлетний мужчина пытался скрыться от полиции на своем новеньком «Камаро». Он сбил двух пешеходов, прежде чем столкнуться в лобовую со встречным автомобилем.

- Они переходили дорогу на запрещающий сигнал светофора! - закричал водитель «Камаро», когда полиция попыталась его остановить. Как обычно и бывает, человек, устроивший аварию, отделался незначительными травмами. Самым худшим была глубокая рана на лбу.

Полицейские надели на него наручники, а медсестра начала промывать его рану, отчего он закричал от боли. Ривер подозревал, что медсестра не слишком старалась нежничать. Теоретически, ко всем пациентам относятся с одинаковым состраданием, но в реальной жизни все обстоит иначе. Не тогда, когда две молодые девушки боролись за свои жизни из-за одного пьяного придурка. Ривер вынужден был признать, что, вероятно, поступил бы с этим человеком точно так же. О, спирт щиплет? Так жаль. По крайней мере, ты жив, придурок.

Быстрый осмотр второго водителя показал, что у нее всего лишь сломана ключица. Ее передали ординатору. Двое пешеходов, обе двадцатилетние девушки с поддельными документами, которые зашли в бар в центре города, чтобы отпраздновать чью-то помолвку со школьным возлюбленным, были в критическом состоянии. У первой из них были множественные переломы костей, обширные повреждения внутренних органов и травма головы в придачу. Был шанс, что она выкарабкается, но Ривер беспокоился не о ней. Ею уже занимался другой врач, оставив Риверу самую тяжелую из двух девочек.

Ривер принялся за дело, проверил жизненно важные органы, заказал еще крови и ряд анализов. У нее были сломаны обе ноги, в том числе одна со сложным переломом, который мог привести к заражению крови, но это беспокоило меньше всего. Реальной проблемой был открытый перелом черепа. Ривер провел обследование, пытаясь сбалансировать тщательность и время. Девочка была без сознания, почти не реагировала на боль, зрачки были неодинаковыми, а из левого уха вытекала спинномозговая жидкость. По шкале комы Глазго (шкала для оценки степени нарушения сознания и комы детей старше 4-х лет и взрослых) Ривер поставил ей пять баллов.

Не очень хорошо.

Ривер знал, что в других отделениях больницы целая группа людей готовится к тому, что последует дальше. Хирург-травматолог и нейрохирурги, анестезиологи, дежурный медицинский персонал и специалист по компьютерной томографии были лишь первыми в длинном ряду костяшек домино, которые выпадали, когда происходил подобный случай. Также присутствовал менеджер по работе с пациентами - старший врач, в обязанности которого входило наблюдение за пациенткой и, при необходимости, оказание неотложной помощи. Основной задачей команды Ривера было обеспечение кислородом, вентиляцией легких и кровообращением до тех пор, пока ее не доставят в операционную. Это означало интубацию, но это было легче сказать, чем сделать. Врачи также предполагали, что у нее травма позвоночника, пока не доказано обратное. Как только они обезопасили ее дыхательные пути, случилось худшее: линия на кардиомониторе внезапно выровнялась.

- Мы потеряем ее, - сказала медсестра.

Это было не так, как по телевизору. Это не было предупреждением, заставляющим их всех прийти в движение. Это было тихое признание того, что они ничего не могли сделать. По телевизору бы вытащили аппараты, прокричали «чисто», и ее сердце снова заработало бы, но не сегодня. Конечно, сейчас ее интубировали, обеспечили кислородом, переливанием крови, но всего этого было слишком мало, слишком поздно. Все они знали, что после такой травмы пути назад нет. В некоторых случаях они могли попытаться сохранить ее органы для трансплантации, но, поскольку ее единственное удостоверение личности было поддельным, у них не было возможности узнать, является ли она донором. Они выполнили все необходимые действия, но когда прибыл травматолог, он только заглянул в их смотровую и решил взять другую девушку вместо нее.

У нее все еще был шанс. У пациентки Ривера его не было.

- Достаточно, - сказал заведующий отделением. - Я останавливаю это.

- Черт! - Риверу отчаянно захотелось ударить по чему-нибудь кулаком. Водитель «Камаро» был бы отличным кандидатом, если бы полиция уже не увела его в наручниках.

- Ее родители уже в пути, - сказала медсестра.

- Что они знают?

- Только то, что она попала в аварию и ее привезли сюда.

- Сукин сын. - Теперь его долгом было бы сказать им, что их дочь не пойдет к алтарю. Только не в этом году. Ни в каком другом. - Приведите ее в порядок. Они захотят увидеть ее.

- Уже работают над этим.

Конечно, так и было. Как и в любой профессии, медсестры варьировались от ленивых и неумелых до совершенно блестящих, но те, кто работал в отделении неотложной помощи с Ривером, знали свое дело.

- Хорошо. Как дела у другой девушки?

- Они только что отвезли ее в операционную. Хирург не выглядел оптимистично.

- Черт возьми, - Ривер глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Потеря пациента всегда была тяжелым испытанием. Каждая смерть оставалась с ним, и Ривер знал, что эта не станет исключением. Но, нравится ему это или нет, она была не единственной его пациенткой.

- У меня сорокатрехлетний мужчина во второй смотровой с болями в животе. Похоже на аппендицит, но думаю, вы определите сами. И Джейн сделали рентген. Она теряет терпение. Вы же знаете, какая она.

Да, он знал. Джейн становилась взволнованной, затем сердитой, а затем и оскорбительной.

- Скажи ей, что пришли рентгеновские снимки, и я жду консультации с гастроэнтерологом. - В любом случае, это было правдой.

Он заперся в комнате отдыха врачей на целых две минуты, этого было достаточно, чтобы вытереть слезы с глаз, умыться и унять дрожь в руках. Затем был человек во второй смотровой.

Ривер изучил историю болезни и провел обследование. Он подумал, что Карен права, вероятно, аппендицит. Для подтверждения ему потребуется УЗИ брюшной полости, но Карен сообщила ему, что отделение УЗИ работает с опозданием более чем на час. Мужчине ввели внутривенно морфий и оставили ждать.

Ривер вышел из смотровой и узнал, что родители жертвы автокатастрофы ждут его. Он провел с ними двадцать минут, снова и снова повторяя, как ему жаль, но стараясь не сказать ничего, что прозвучало бы как признание вины. Некрасиво это или нет, но избегать судебного процесса было одной из его задач в такие моменты. Ему часто хотелось поплакать вместе со скорбящими родственниками, но это не то, что можно включить или выключить. Он не мог сказать им, что уже опечален и, скорее всего, снова будет горевать позже, сейчас у него просто не было на это времени.

Наконец прибыл больничный психолог, который освободил Ривера для встречи со следующим пациентом.

К тому времени, как он вошел в палату Джейн, она была в ярости. Она начала ходить взад-вперед. Ривер знал, что бросание предметов не за горами.

- Это нелепо! - возмутилась она, как только увидела его. - Вы хоть представляете, как долго я ждала?

Ривер, на самом деле, не представлял. Он потерял счет времени. Взглянув на часы, он понял, что было только три часа ночи.

- Сожалею. У нас была чрезвычайная ситуация...

- У меня тоже чрезвычайная ситуация!

На самом деле нет, но Риверу не разрешалось этого говорить.

Карен высунула голову из-за занавески, ее глаза были темными, лицо мрачным.

- Доктор МакКей, вы срочно нужны нам. У нас OD RESUS PED.

Сердце Ривера бешено заколотилось, когда он последовал за ней, даже не потрудившись объяснить Джейн свой внезапный уход. Какая-нибудь другая бедная медсестра сделает эту работу. OD (overdose - передозировка) означала передозировку, RESUS (реанимация) - кого-то, кто нуждался в реанимации, а PED (педиатрия) означало, что это был ребенок. Независимо от того, насколько загруженным было отделение неотложной помощи, независимо от того, насколько измученным или уставшим был персонал, ребенок, оказавшийся в опасности, всех приводил в движение.

Когда Ривер прибыл, персонал уже приступил к работе, но он с первого взгляда понял, что ничего нельзя сделать. Это была девочка-подросток, примерно четырнадцати лет от роду. Ривер бросился в бой, выясняя подробности у ее обезумевших родителей, пока работал. Они нашли ее в спальне без сознания, с запиской на прикроватном столике и пустым пузырьком из-под Викодина у кровати. Отец винил себя. Викодин принадлежал ему, остался после того, как в начале года у него был смещен межпозвоночный диск. Мать продолжала говорить о невинном посте в Фейсбуке, который вышел из-под контроля, травле, которая довела девочку до депрессии. Все это не имело значения для Ривера. Был ли виноват отец, или сверстники девочки, ничто из вышеперечисленного не было его родео. Его единственной задачей было спасти эту девочку.

Но ничего нельзя было поделать. Все врачи и медсестры в палате знали, что ее нельзя вернуть к жизни, что врачи «Скорой», вероятно, начали реанимацию только потому, что за ними наблюдали родители. Никто не хотел бросать ребенка, даже заведующий отделением. Двадцать изнурительных минут спустя мать, наконец, не выдержала и стала умолять их прекратить. Это было почти облегчением, получить разрешение прекратить, но это не означало, что сердце каждого вовлеченного не было разбито.

За восемь лет Ривер не терял двух пациентов за одну ночь.

Глаза Карен были сухими, когда она подошла к нему в коридоре, но не потому, что ей было все равно, а потому, что она знала, что это ее работа - продолжать двигаться вперед.

- Гастроэнтеролог пришел и ушел, - тихо сказала она ему. - Я пыталась объяснить, но он только пожаловался, что мы зря тратим его время, и ушел. И Джейн дошла до того, что начала кидаться.

Ривер взял себя в руки, извинение, которого он не хотел, уже сорвалось с его губ.

Ривер услышал грохот, когда подходил к смотровой Джейн. Медсестра тихо стояла в углу. Она даже не пыталась остановить вспышку гнева Джейн. В ее обязанности входило следить за тем, чтобы Джейн не сломала ничего важного. По всей маленькой комнате были разбросаны пачка салфеток для лица, пульт от телевизора и содержимое сумочки Джейн.

- Это дискриминация! - Джейн набросилась на Ривера. - Это потому, что у меня нет страховки. Если бы я был одной из тех, с «Голубым крестом» (американская страховая компания) или чем-то в этом роде, вы бы меня уже осмотрели.

- Это не имеет к делу никакого отношения, - заверил ее Ривер. Это тоже было правдой. Врачи скорой помощи были одними из немногих врачей, которым платили по часам, а не в зависимости от того, каких пациентов они принимали. Ривер не знал, и ему было все равно, кто из его пациентов получает страховку, а кто нет. Но он знал, кто из них действительно заслуживает его внимания.

Джейн этого не знала.

К сожалению, он не мог сказать ей этого. Он не мог рассказать ей ни о погибшей двадцатилетней девушке, ни о девочке-подростке, которая покончила с собой, ни о двух скорбящих матерях, с которыми ему пришлось иметь дело в тот вечер. Он не мог рассказать ей о третьей девочке, которая все еще боролась за свою жизнь в операционной, или указать на очевидное, что Джейн вообще не попала бы в отделение неотложной помощи, если бы сделала разумный выбор, а не намеренно проглотила почти дюжину несъедобных предметов. Вместо этого он глубоко вздохнул и сказал единственное, что ему было позволено сказать.

- Я вызвал гастроэнтеролога. Он будет здесь через десять минут, и мы начнем.

Это была ложь. Гастроэнтеролог, скорее всего, приедет не раньше, чем через час. Это был его способ наказать Ривера за то, что он потратил впустую свое время ранее вечером.

- Позови психолога для консультации, - сказал Ривер Карен, уходя от Джейн в третий раз за вечер.

- Это ни к чему хорошему не приведет. Вы знаете, как это бывает. Они признают только склонных к самоубийству или представляющих опасность для окружающих.

- Я знаю. Но, по крайней мере, кто-то будет с ней рядом. Она успокаивается, когда привлекает к себе внимание.

Дежурный психолог уговаривал ее обратиться за помощью. Он дал ей список консультантов, которые могли бы принять ее бесплатно. Но Джейн уже давали этот список более десятка раз. Никто не мог заставить ее обратиться за помощью. Единственное, что они могли сделать, это то, что делали всегда, вылечить ее, а затем отправить домой, чтобы она проглотила еще несколько батареек.

- Как вторая девочка? - спросил он Карен. - Одна из пострадавших в автокатастрофе?

Карен поджала губы и слегка покачала головой.

- Ее родители живут в Спрингсе. Они будут здесь с минуты на минуту.

По крайней мере, сообщить им о смерти их дочери мог кто-то другой. Так или иначе, Ривер тихо помолился в благодарность за это маленькое благословение.

Прибыло еще больше пациентов. Родители с больными детьми. Старики, решившие, что не могут ждать до утра. Джейн наконец-то сделали гастроскопию, и она отправилась домой. Больше никто не умер. По крайней мере, не под наблюдением Ривера.

Его смена заканчивалась в семь утра, но это не означало, что он мог уйти. После этого всегда нужно было поработать, чтобы убедиться, что карты каждого пациента оформлены правильно. В зависимости от времени суток эта работа занимала от одного до трех часов. К тому времени, как Ривер добрался до своего пикапа, он едва держался на ногах, но знал, что не сможет заснуть. Проблема заключалась в тех трех мертвых детях. Ривер все еще видел их всех перед своим мысленным взором. Он знал, что если вернется домой, то будет лежать в постели без сна, коря себя за то, что ничего не сделал, хотя сделал все, что было в его силах, чтобы спасти двоих, находящихся под его опекой. Терренс всегда умел успокоить его, напомнив, скольким людям он помог за эти годы, заверив, что он сделал все, что мог сделать врач.

Но Терренса там не было.

Ривер уже подумывал о том, чтобы пойти в бар и напиться, но он понятия не имел, где можно достать выпивку в девять часов утра. Он трижды объехал свой квартал, прежде чем признался себе, что не в силах зайти внутрь. Было только одно место, куда он мог бы пойти.

Он поколебался, прежде чем позвонить в дверь Фила. Если бы Фил работал в ночную смену, как Ривер, он бы, несомненно, спал. Он, вероятно, возмутился бы, если бы его разбудили. Ривер чувствовал бы то же самое, если бы они поменялись ролями. Но мысль о том, чтобы развернуться и отправиться домой, была для него невыносима.

Он нажал на кнопку звонка, и тот прозвенел несколько раз. Если бы Фил был хоть немного похож на Ривера, он бы натянул одеяло на голову и постарался не обращать на это внимания. Ривер не мог этого допустить. Он бы извинялся весь день, если бы пришлось, но он не мог провести следующие несколько часов в одиночестве.

- Я иду, иду! - услышал он голос Фила изнутри.

Мгновение спустя дверь распахнулась. На Филе был только синий шелковый халат, повязанный вокруг талии. Кроме этого, ничто не указывало на то, что Ривер разбудил его. Его волосы даже не были растрепаны.

Раздражение Фила быстро сменилось удивлением.

- Ривер. Все в порядке?

- Прости. Я просто… Я не могу вернуться домой, и я не мог придумать, куда еще пойти.

Фил нахмурился, хотя это выглядело скорее задумчиво, чем сердито.

- Ладно. Думаю, ты вполне можешь войти.

Ривер вошел и остановился, чтобы снять ботинки, прежде чем направиться к дивану.

- Я тебя не разбудил?

- Я с ночной смены. Как ты думал?

- Я подумал, может, у тебя сегодня выходной. - Ривер откинулся на спинку дивана. Было приятно вытянуть ноги. - Ты не выглядишь так, будто проспал всего два часа.

- Я приму это за комплимент. Боюсь, что не смогу ответить тебе тем же. Выглядишь отвратительно. Тяжелая ночь в отделении неотложной помощи?

- Худшая, что была у меня за последнее время.

- Хочешь выпить?

- Боже, да.

Ривер откинул голову назад и закрыл глаза. Он оценивал передвижения Фила только по звукам, тихие шаги к бару, звон бокалов, плеск жидкости, снова шаги, на этот раз приближающиеся к нему. Он поднял голову, чтобы взять стакан, который ему предложил Фил.

- Спасибо.

Наверное, ему следовало пригубить его, но он этого не сделал. Он выпил его одним глотком, наслаждаясь обжигающим вкусом, когда напиток проник в горло.

- Хочешь повторить? - спросил Фил.

- Да. - Вероятность того, что он напьется в стельку, все еще оставалась. Но потом он вспомнил, что Фил не пьет. Напиваться в одиночестве в такую рань казалось ему менее привлекательным, чем несколько минут назад. Он отставил стакан в сторону.

- Впрочем, будет лучше, если ты мне не будешь наливать.

- Хорошо. - Фил устроился в ближайшем кресле, попутно поправляя халат, чтобы все было как следует скрыто.

- Ты знал, что средняя продолжительность карьеры врача скорой помощи составляет всего девять лет?

- Я не знал, но не могу сказать, что это меня удивляет.

- Я работаю там уже одиннадцать. Я продолжаю задаваться вопросом, сколько еще я смогу это выдержать.

- Ты хочешь поговорить о том, что произошло сегодня вечером?

- Не совсем. Я просто хотел бы перестать думать об этом, понимаешь? Это похоже на кадры из фильма, снова и снова прокручивающегося в моем мозгу.

- Я представить себе не могу, что делаю то, что делаешь ты. Я знаю, что тебе тяжело быть врачом, но я уверен, что ты видишь в приемном покое вещи, которые преследовали бы меня вечно.

- Иногда это здорово. Я помогаю людям, понимаешь? Но иногда... - Он покачал головой. - Не то чтобы у меня и раньше не было плохих ночей, но, думаю, это первая с тех пор, как... - Он замолчал, но Фил закончил предложение за него.

- С тех пор, как ушел Терренс, ты имеешь в виду?

Ривер кивнул, снова откидывая голову на спинку дивана.

- Да. Он всегда знал, как поднять мне настроение.

- У тебя нет родственников поблизости?

- Они все в Миннесоте. - Но подтекст вопроса напомнил ему, как странно, что он оказался здесь, изливая душу человеку, которого едва знал. - Боже, прости меня. С моей стороны было невежливо просто заявиться сюда, ожидая, что за мной присмотрят.

- Я не возражаю. Правда.

- Я устал, но я знаю, что как только лягу, я увижу их всех снова.

Какое-то время они оба молчали.

- Не знаю, поможет ли это, - наконец сказал Фил, - но я знаю, что ты хороший врач. Ты подменяешь других, когда они просят. Ты берешь на себя трудных пациентов, которые никому больше не нужны. Они дают тебе тех, кто ищет наркотики, потому что ты никогда не сдаешься, и тех, кому, возможно, потребуется консультация, потому что ты каждый раз будешь обращаться к специалистам. Возможно, ты не самый быстрый интубатор. Может быть, ты становишься раздражительным, когда устаешь, но ты не хвастун и не ковбой, и ты всегда ставишь пациента на первое место.

- Ты работаешь в подвале. Откуда ты можешь все это знать?

Фил рассмеялся.

- Люди сплетничают. Слухи распространяются. - Он понизил голос, наклоняясь ближе. - Знаешь еще кое-что? Я знаю, хоть меня там и не было, что если бы ты мог что-то сделать, чтобы сделать сегодняшний вечер лучше, ты бы сделал это. Что бы ни случилось, я знаю, ты сделал все, что мог.

- Моих усилий было недостаточно.

- Тогда бы ничего не было. Ты врач, Ривер, а не чудотворец. Возможно, тебе удастся на время победить тьму, но человечество никогда не победит ее полностью.

- Наверное. - Заверения Фила немного помогли. Риверу захотелось уснуть. Он хотел сдаться, но знал, что будет видеть этих мертвых девушек во сне снова и снова. Может, чашка кофе и помогла бы, но показалось несправедливым заставлять Фила весь день не спать из-за этого. - Мне пора домой.

- Не нужно. У меня есть комната для гостей.

- Я не хочу доставлять неудобств.

- Слишком поздно. - Хотя голос Фила звучал скорее весело, чем расстроено. - Пойдем. Я покажу тебе.

Он повел Ривера по коридору. В отличие от гостиной, комната для гостей не напоминала выставочный дом «Южная жизнь» (демонстрационный дом, который показывает примеры дизайна в стиле южной жизни). Она определенно больше походила на «Мотель 8» (гостиница в США). Не то чтобы Ривера это волновало. Он быстро разделся до трусов и упал лицом вниз на кровать, не утруждая себя смущением. Не то чтобы Фил не видел его обнаженным.

Он смутно осознавал, что Фил задернул занавески. Секундой позже матрас сдвинулся.

- Давай, - тихо сказал Фил, подталкивая Ривер локтем. - Залезай под одеяло. Так тебе будет удобнее.

Ривер последовал инструкциям, но был удивлен, когда Фил сбросил халат и забрался рядом с ним. Он перевернул Ривера на спину, усевшись на него верхом.

- Что ты делаешь? - Спросил Ривер, внезапно почувствовав себя менее сонным, чем несколько секунд назад.

- Отвлекаю тебя. - Улыбнулся Фил, наклоняясь ближе, но не собираясь целовать его. - Только не говори мне, что это не то, что ты имел в виду с самого начала.

- Нет, - сказал Ривер, качая головой. - На самом деле не это.

- О. Мне это кажется очевидным решением, но если ты предпочитаешь просто поспать...

- Я этого не говорил.

Фил рассмеялся.

- Я так и думал.

Ривер начал обнимать Фила за талию, но Фил остановил его, прижав запястье к кровати.

- Ты помнишь мои правила?

Правила? Нет. Ривер слишком устал и слишком остро ощущал, что Фил сидит на нем, что они соприкасаются пахом. Его мозг лихорадочно работал, представляя, что будет дальше.

- Какие правила?

- Я отдаю приказы, ты выполняешь их. Ты прикасаешься ко мне, только если я разрешу.

Сердце Ривера упало.

- О. Верно. Я помню.

- Хорошо. Ты можешь либо заложить руки за голову, либо ухватиться за спинку кровати.

Ривер выбрал изголовье кровати. Оно было черным и выглядело как чугунное, но на самом деле не было таким тяжелым. Он ухватился за две перекладины.

- Ты сможешь удержать их там, или мне тебя привязать?

Сердце Ривера замерло.

- Ч-что?

- Вообще-то, я бы предпочел первое. Это даст тебе пищу для размышлений о двух вещах.

Ривер кивнул, усиливая хватку.

- Я не отпущу.

- Хорошо.

И с этими словами Фил двинулся вниз.

Он не торопился, позволяя своим рукам и губам блуждать по паху Ривера, но так и не коснулся его там, где ему больше всего хотелось, чтобы к нему прикоснулись.

- Пожалуйста, - наконец сказал Ривер.

Фил усмехнулся, прижавшись губами к животу Ривера.

- Только из-за этого я заставлю тебя ждать еще дольше.

Ривер со стоном откинулся назад, подавляя желание умолять о большем. Он вцепился в спинку кровати, задыхаясь от нетерпения, пока Фил, наконец, не спустил пояс боксеров Ривера. Ривер затаил дыхание, желая умолять снова, хотя и знал, что не должен этого делать. Он вскрикнул от облегчения, когда Фил медленно провел языком по всей длине члена Ривера. Наконец-то он получил то, чем Фил дразнил его, казалось, несколько часов.

Но как только Фил достиг кончика члена Ривера, он снова отстранился.

- Я никогда не был с таким возбужденным мужчиной, как ты, - сказал Фил.

- Когда я был моложе, меня это смущало.

- Не должно смущать. Это чертовски сексуально. - Его язык совершил еще одно медленное путешествие вверх по члену Ривера, только чтобы снова остановиться на кончике, и Ривер застонал. - Так же, как и раньше. Скажи мне, когда будешь почти готов кончить.

И, наконец, он обхватил губами член Ривера.

Бедра Ривера приподнялись сами по себе, его зад приподнялся над кроватью, когда он попытался проникнуть глубже. Он подозревал, что это нарушение правил, но ничего не мог с собой поделать. Фил отстранился, и Ривер снова упал на кровать, затаив дыхание.

- Прости. Прости. Господи, прости…

Фил рассмеялся.

- Такой сообразительный.

На этот раз Риверу удалось удержаться на месте. Он сосредоточился на том, чтобы не толкаться, держась за решетку, просто наслаждаясь теплым, влажным блаженством рта Фила.

Господи, это стоило того, чтобы подождать.

Казалось, Фил вложил все, что мог, в сосание члена Ривера. Дважды он подводил Ривера к краю, останавливаясь, когда тот давал понять, что его оргазм близок. Только на третий раз Фил продолжил, и оргазм пронзил Ривера насквозь.

- О, боже мой. - Ривер затаил дыхание, почти смеясь от облегчения. - Я действительно рад, что не пошел домой. - Он чувствовал себя таким тяжелым и вялым, что не был уверен, смог бы пошевелиться, даже если бы дом был охвачен огнем.

Фил поцеловал Ривера в живот, прежде чем подняться.

- Рад помочь.

Фил отодвинулся от него на свободную сторону кровати. Ривер был измучен, но правила приличия требовали, чтобы он хотя бы предложил.

- Ты хочешь, чтобы я что-нибудь сделал взамен?

Фил удовлетворенно вздохнул, устраиваясь в постели и натягивая одеяло до шеи.

- Возможно, утром.

- Уже утро.

- Ты знаешь, что я имею в виду. - Он положил руку на грудь Ривера. - Отдохни немного.

Благодаря Филу Ривер спал слишком крепко, чтобы видеть сны.