Заноза

9

Правда, Валентина Игнатьевна быстро вспомнила, что у неё вроде как статус не позволяет вести себя так же, как Саша, поэтому она начала проводить воспитательную беседу, на которую её внучка даже бровью не повела. Но вот, что странно: во время этих нравоучений, в которые она позже включила и Ингу со Стасом — давайте жить дружно и всё в таком духе, — последний не сводил с меня подозрительного взгляда.

Неужели считал, что его тёрки с бабушкой — моих рук дело?

В общем, от греха подальше я решила поскорее скрыться с глаз долой и, воспользовавшись моментом, улизнула под шумок, отправившись в гостиную хозяйки. Улеглась на софу и просто уставилась в потолок, ни о чём не думая и наслаждаясь тишиной. Правда, долго отдыхать мне не дали: возмущённо ворча, сюда же влетела взъерошенная Сашка и грузно плюхнулась на диван у меня в ногах.

— Проклятая Инга! Чтоб её черти обратно в ад утащили! Что она о себе возомнила? И Стас тоже хорош — с тех пор, как с ней сошёлся, сам на себя не похож… Ар-р-р!

Тихонько смеюсь, потому что Саша злится самым смешным образом.

— Может, тебе просто перестать обращать на неё внимание? В конце концов, они скоро поженятся, и Инга станет частью вашей семьи.

— Не говори мне такие страшные вещи! — Она смешно округлила глаз и притворно схватилась за сердце. — Знаешь, за последние три месяца я осознала, что в свою семью нельзя пускать кого попало.

При этом её взгляд снова стал таким отрешённым, и до меня дошло, что, видимо, она не понаслышке знала об этом и понимала, о чём говорит — потому и приехала.

— Хочешь об этом поговорить? — осторожно спросила.

— Не сейчас, — снова улыбнулась. — Но знаешь, что? Мне хочется хотя бы брата уберечь от этой ошибки.

— И что ты собираешься делать? Поссорить его с Барби? Заставить его передумать?

— Барби? — прыснула со смеху. — Ей подходит. Да, именно это я и хочу сделать.

— Тебе не кажется, что Стас сам бы отменил свадьбу, если бы его что-то не устраивало?

Она перевела на меня такой взгляд, что мне стало не по себе — задумчивый и оценивающий одновременно.

Я влезла, куда не следовало?

— Знаешь, а это мысль. Надо подстроить всё так, чтобы он сам от неё отказался — и ты мне в этом поможешь.

— Не стану я лезть в чужие отношения, — резко сажусь.

В голове почему-то всплывает образ Марины, и я заранее чувствую себя мерзко.

— Как ты относишься к моему брату? — неожиданно сменила тему Саша.

Это заставило меня напрячься и нахмуриться.

— Какое это имеет отношение к твоим планам?

— Самое прямое. Так как?

— Да никак! Отвратительный самовлюблённый Гусь — вот он кто!

На мой выпад Саша отреагировала совершенно странно — улыбкой.

— Ненависть — это хорошо, это тоже чувство. Надо только придумать, как всё подстроить.

— Так, стоп, подожди. — Я покачала головой и замахала руками. — Я, конечно, понимаю твои мотивы — сама от Инги не в восторге и не хотела бы видеть её в качестве своей невестки, — но не хочу ввязываться в чужие отношения. Я уверена, что со временем твой брат сам прозреет.

— Когда это произойдёт, у меня уже правнуки постареют, — заворчала Сашка. — Ладно, хорошо, я не буду настаивать. Тем более что ты права — это проблемы нашей семьи. Думаю, я сама с этим разберусь.

Я подозрительно прищурилась, потому что даже за эти пару дней сумела изучить характер Бариновой-младшей и могла сказать, что эта девушка не из тех, кто сдаётся, но как-то уж быстро она отступила.

— И это всё? — осторожно спросила я. — Ни истерик, ни уговоров, ни угроз?

— Я произвожу такое впечатление? — рассмеялась девушка. — Да ладно, я же не изверг. Нет, сейчас я ясно вижу, что зря даже затеяла этот разговор, правда. Иногда у меня язык бежит впереди мыслей, так что не обращай внимания. Честно, всё в порядке.

У меня не было причин не доверять ей, и всё же как-то неубедительно она говорила.

Не успеваю больше ничего спросить, потому что Сашка резво испаряется из комнаты, а я в недоумении гипнотизирую закрывшуюся за ней дверь.

Кстати, что она имела в виду, когда говорила, что я имею прямое отношение к её плану по освобождению барина? Качаю головой и откидываюсь обратно на подушки. Что бы Саша ни придумала, надеюсь, потом не придётся расхлёбывать последствия, потому что мне нравилась моя работа, и нравилась Валентина Игнатьевна, и я не хотела бы завтра или через пару дней узнать, что меня уволили.

К счастью, «пара дней» прошла без происшествий. И хотя за каждым завтраком, обедом и ужином я подозрительно косилась в сторону Сашки, она в ответ дарила мне только невинную улыбку, чем заставляла подозревать её ещё больше, но никаких перемен не происходило. Даже наоборот — она словно смирилась с тем, что Инга скоро примкнёт к этой семье, и перестала цепляться к ней по поводу и без, да и сама Инга притихла.

Кто знает, быть может, однажды они найдут общий язык.

В воскресенье вечером ко мне в комнату заглянула Сашка, как раз когда я корпела над домашкой по английскому, и поделилась новостью: оказывается, у Валентины Игнатьевны через две недели день рождения.

— Знаешь, обычно мы нанимаем какого-нибудь организатора, но в этом году я хочу сама всё подготовить, — поделилась она. — В последний раз я присутствовала на её празднике целых пять лет назад, так что в этом году хочется, чтобы он получился особенным.

Тут уж я сама предложила свою помощь, потому что тоже любила хозяйку и хотела принять участие в подготовке. Я вообще обожаю всю эту предпраздничную суету — особенно упаковывать подарки, — и дома обычно тоже сама занималась всем этим. Саша согласилась, не раздумывая, и так что оставшуюся часть вечера вместо подготовки к семинару мы потратили на составление плана. Решено было так же держать всё втайне от Валентины Игнатьевны, чтобы устроить ей сюрприз, и я буквально была готова из кожи вон вылезти от переизбытка эмоций.

Думаю, вечер получится незабываемый.

Уж не знаю, постаралась ли Саша, или это просто было удачное стечение обстоятельств, но хозяйку за пару дней до её юбилея пригласила к себе «погостить» давняя подруга в соседнюю область. Валентина Игнатьевна долго отнекивалась, но в итоге Сашке удалось убедить её поехать и развеяться, ведь это было в наших же интересах, раз уж мы собирались приготовить сюрприз. Саша обзвонила все кондитерские и цветочные магазины, чтобы заказать самый красивый торт и гармоничные цветы для украшений, да и про сами украшения не забыла: куча гирлянд, атласных лент и бантов и большую фотографию хозяйки в рамке прислали одной огромной посылкой за день о возвращения Валентины Игнатьевны. Мои глаза просто на лоб лезли от изобилия предметов, которые за полдня нужно было водрузить по своим местам.

И сделать это придётся самим, раз уж Сашка отказалась от услуг декораторов.

Подготовка дома к празднику выпала на утро четверга, потому что в обед должна была вернуться хозяйка, а вечером — собраться гости. Приглашения Сашка выбирала сама, а вот разослать их поручила Стасу, потому что тот лучше знал, с кем всё ещё общается бабушка, и кого стоит пригласить. Барин согласился без возражений со своей стороны, и хотя в это дело пыталась влезть Инга, её энтузиазм оставили без внимания. Даже мне Саша доверяла больше, о чём не забывала во всеуслышание напомнить, и Ингу это невообразимо злило, так как её «ставят ниже какой-то прислуги». Но я не обращала на неё внимания и даже прогуляла пары четверга, чтобы помочь Саше с украшением дома к празднику.

Дядя Сергей самолично взялся за подготовку праздничного стола, заявив, что «уволится к чёртовой бабушке, если увидит на столе хоть одно блюдо из ресторана». Спорить с ним никто, естественно, не стал, да это было и ни к чему, учитывая, что всё, что он готовит, даст ресторанной еде сто очков вперёд. Сама Сашка занялась флористикой — принялась составлять букеты для всевозможных поверхностей, заявив, что всегда хотела попробовать себя на этом поприще. Мне же в ведение достались атласные банты и гирлянды, которые я должна была развесить по всей главной гостиной, где пройдёт основная часть торжества, и в столовой, так как там будут накрыты столы. Проще всего было украсить камин и обвить гирляндами две колонны, что разделяли гостиную и холл; зеркала я не трогала — они и так слишком шикарны, другие украшения казались тут лишними. К картинам я тоже не прикасалась, потому что они наверняка стоили больше, чем всё, что я смогу заработать за целую жизнь, а вот с окнами пришлось повозиться. Стулья слишком маленькие, чтобы можно было свободно дотянуться до самого верха, за стремянку на паркетном полу мне бы потом наверняка устроили головомойку, так что пришлось прикинуться канатоходцем и импровизировать на ходу.

В доме царила достаточно весёлая атмосфера, потому как Инга сбежала в парикмахерскую, ибо все её попытки помочь Саша открыто игнорировала, а барин ещё в семь утра уехал на работу. Правда, около одиннадцати его машина завернула обратно во двор, и я заранее скисла: не припомню, чтобы он хоть один рабочий день пропустил, а раз уж это случилось — хорошего не жди. Я наблюдала, как он входит в дом, скидывая пиджак и галстук, и расстёгивает пару верхних пуговиц на рубашке, скользнув по мне скептичным взглядом. В ответ я скорчила ему рожицу, на что он закатил глаза, а после переключил внимание на вошедшую в гостиную Сашку, с головы до ног перемазанную мукой — видать, уже успела потрепать нервы Сергею.

— О, а ты чего тут забыл? — округлила девушка глаза при виде брата. — С работы попёрли?

— Это моя компания, чудик, — фыркнул барин, а я нахмурилась: у кого-то сегодня хорошее настроение? — Никто не может уволить меня из моей же фирмы.

— Да без разницы, — отмахнулась Сашка. — Так чего вернулся?

— Ну, ты же сама мне вчера весь мозг вынесла на тему того, что у бабушки юбилей, и ты хочешь, чтобы я тоже участвовал в подготовке.

С каждым его новым словом лицо Саши всё больше сияет, и по конец она становится похожа на лампочку в пятьсот ватт.

— Ты серьёзно?! Будешь помогать подготавливать праздник?

Никогда об этом не думала, но, даже учитывая, что она старше меня на два года, ведёт Сашка себя периодически так же искренне и непосредственно, словно ребёнок.

Барин кивает, и его сестра начинает верещать на таких высоких нотах, что у меня закладывает уши.

— Отлично!!! Тогда не мог бы ты помочь Алине с гирляндами? А то, боюсь, на следующем окне она себе шею сломает, а я не хочу потом выплачивать компенсацию её семье.

Прежде чем я успела отмереть от неожиданности и среагировать, девушка исчезла из моего поля зрения. Мне совершенно не нравится эта идея, а вот барина она, кажется, ни капли не смущает, потому что уверенно топает в мою сторону, на ходу закатывая рукава. Я вообще ни разу не фетишистка, и во всяких мелодрамах на парней слюни не пускала, но тут у меня явно случился какой-то сбой в системе, когда я увидела его руки. К тому же, он впервые оказался настолько близко без ненависти в глазах, да ещё и готовый помочь, хотя даже ещё не знал, что нужно делать.

Я тут же опускаю себя с небес на землю мыслями о том, что он делает это не ради меня, а лишь ради бабушки, и потому что сестра попросила. Скажи ему я повесить гирлянды, и меня в лучшем случае бы проигнорили, а в худшем послали бы к… Инге, так что нечего тут витать в облаках. Сосредотачиваюсь на мыслях о том, как он мог бы помочь мне справиться с гирляндами, но не успеваю, потому что меня подхватывают на руки и сажают на плечо, одновременно забираясь на стул. Я верещу не столько от неожиданности, сколько от испуга, что меня уронят на пол, и, что есть сил, цепляюсь за барина руками.

— Да успокойся ты, ненормальная, — бурчит тот, неожиданно переходя на «ты» и фиксируя руки у меня на бёдрах и коленях. — Я не собираюсь ронять тебя. Займись лучше делом, мне не хотелось бы стоять здесь с тобой весь день.

— Как будто у меня были другие планы, — выпускаю иголки. — Что может быть хуже, чем провести день в компании самовлюблённого Гуся?

Взвизгиваю, потому что его пальцы щипают меня за бедро — не особенно больно, но довольно ощутимо.

— Это за Гуся. А теперь давай, вешай.

— Раскомандовался… — ворчу себе под нос.

Скрестила лодыжки, чтобы было удобнее держать равновесие — чтобы он там ни говорил про «не уроню», я ему не верила, — и начала прилаживать гирлянду скотчем к пластиковой оконной раме, пытаясь не обращать внимания на лёгкую дрожь в пальцах. Чувствую, как барин начинает переминаться с ноги на ногу, и инстинктивно цепляюсь пальцами за карниз.

— Вы не могли бы стоять спокойно, пока я здесь не закончу?

— Я тебя отвлекаю? — безразлично интересуется.

— Я не могу сосредоточиться, потому что стремянка подо мной выплясывает мамбу!

Он едва слышно фыркает, но вроде как успокаивается; я снова возвращаюсь к работе, но ненадолго — до тех пор, пока барин не начинает делать вид, что собирается меня отпустить. Я снова вскрикиваю, обхватывая его голову руками, и чувствую, как его грудь дёргается от смеха.

— А ты, оказывается, та ещё трусиха, — веселится.

— А вы, оказывается, тот ещё засранец! — кидаю упрёк в ответ и начинаю выкручиваться из его рук, чтобы спуститься вниз.

— Да что ж ты делаешь…

Но уже поздно: я съезжаю по нему, словно на ледянке с горки зимой — правда, его руки всё ещё крепко сжимают меня, не давая свалиться кулем.

— Можете уже меня отпустить, — неловко комментирую, деля с ним маленькую площадь поверхности стула.

Барин прищурился, и я по глазам видела, что он собирался съязвить, но не успел, потому что его перебило визгливое:

— Что здесь происходит?!