Заноза

23

Меня хватило буквально на полчаса.

— Ну, нет, ещё одна страничка, и я точно буду спать сусликом, — захлопываю книгу и поднимаюсь на ноги. — Ещё и клацанье кнопок твоей клавиатуры действует, как маятник у психолога на приёме — короче, пошла я обратно в свою комнату.

— Наш договор в силе? — уточняет напоследок.

Уверенно киваю и выхожу в коридор: может, и мне прогулка пойдёт на пользу.

Провести ночь без сна специально оказалось не таким лёгким делом, как я думала: одно дело, когда не можешь заснуть, и совсем другое — когда этого нельзя делать. Неудивительно, что в это воскресное утро я напоминала себе, скорее, гризли после зимней спячки, чем цивилизованного человека. Спускаюсь на завтрак в надежде, что свежие тосты и крепкий кофе смогут поднять мне настроение; за столом уже сидят Валентина Игнатьевна и Сашка, но барина пока не было видно, хотя часы уже показывали восемь утра.

Может, всё-таки заснул, пока работал? Или уже в офис укатил?

Едва успеваю присоединиться к присутствующим и протянуть руку к булочке, внутри которой обнаруживается яичница — ого, очень оригинально! — как в столовой появляются ещё два человека. Стаса я увидеть ожидала, а вот его друг оказался сюрпризом.

— Всем доброго утра! — бодро поздоровался Филипп, окинув всех дружелюбным взглядом. — Прошу прощения, что помещал вашей трапезе.

— Не говори ерунды, — весело отмахивается Сашка. — Давай, присоединяйся, ещё успеете свои рабочие вопросы решить — ты ведь наверняка по делу приехал?

— И да, и нет, — уклончиво отвечает тот, усаживаясь на соседний от меня стул. — Но от завтрака не откажусь, со вчерашнего дня во рту маковой росинки не было.

Так-то все последний раз ели вчера вечером…

Не знаю, почему, но манера общения Фила сегодня раздражала.

К несчастью, парень решил сделать меня своей собеседницей; не знаю, с чего он взял, что мне хочется с ним разговаривать, но раз уж сел рядом, воспитание не позволяло мне игнорировать его попытки вывести меня на непринуждённую беседу. Стас сел как обычно, во главе стола, но лицо его было хмурым, как будто за то время, что мы не виделись, у него что-то случилось. Я старательно выковыривала яичницу из булочки и изображала на лице вежливый интерес, пока Филипп рассказывал о том, какая замечательная погода на Кипре в это время года.

«Да лучше я буду сидеть у бабушки в огороде, чем с ним на Кипре!», — раздражённо бубнил внутренний голос.

Монолог парня я практически не слушала, вместо этого просто копировала его эмоции: улыбалась, когда он рассказывал что-то весёлое по его мнению, или просто делала сосредоточенный вид — всё в зависимости от ситуации. И была готова расцеловать Сашку, которая упрекнула Фила за то, что тот бессовестно эксплуатирует моё внимание и не делится с остальными. Бросаю случайный взгляд на Стаса и понимаю, что теперь он не просто без настроения.

Кажется, барин был в бешенстве…

Да что случилось-то?

Подаю Сашке незаметный для остальных знак — мол, что с твоим братом? — но подруга едва заметно пожимает плечами — значит, не в курсе. Либо Стас ещё ни с кем не поделился своими проблемами, либо и не собирался этого делать, предпочитая беситься в одиночку, но с ним ТАКИМ я никуда точно не пойду. Сомневаюсь, что он был способен меня обидеть под воздействием эмоций, но какой резон гулять с человеком, от которого разит злостью или раздражением? Мне, словно энергетическому вампиру, рядом был нужен позитивный человек, способный отвлечь меня от временной меланхолии и зарядить оптимизмом, а вот этим негативом я и сама себя зарядить всегда сумею.

Если к обеду ничего не измениться, придётся с ним поговорить.

— Довольно светских бесед, у нас много работы, — прервал нашу беседу Стас, поднимаясь на ноги.

К завтраку он даже не притронулся, а вот Фил выглядел так, будто и рад бы был свою порцию доесть, но и перечить боссу неохота. Бросив на друга раздосадованный взгляд, парень скрылся из вида, и я смогла, наконец, выдохнуть с облегчением: терпеть ненавижу, когда свою компанию навязывают.

— Кажется, Годзилла сегодня встал не с той ноги, — задумчиво скребёт подбородок Сашка, но тут же весело скалится. — Кажется, кое-кто на тебя запал!

Бросаю на неё недовольный взгляд исподлобья и подпираю подбородок ладонью.

— Честное слово, ещё немного, и я вывернула бы ему свой завтрак на голову, — бурчу в ответ.

— Алина права, дорогая, — поддерживает меня хозяйка. — Филипп хороший мальчик, но уж больно несерьёзный, когда дело касается отношений. Нашей девочке нужен кто-то понадёжнее.

— Кто-то вроде вашего внука? — вскидываю скептично бровь.

Нет, ну не мытьём, так катанием, ё-моё!

— Прости, — добродушно улыбается. — Но я действительно считаю, что из вас вышла бы замечательная пара. Тем более теперь, когда…

— Перестань, бабушка, — печально перебивает её Саша. — Ты ведь обещала не вмешиваться.

— Твоя правда, — сдаётся и переводит тему: — Сегодня воскресенье. У тебя выходной, Алина, можешь провести этот день так, как тебе хочется. А мы с тобой, может, сыграем в «Го»?

— Давай лучше в шахматы? — канючит подруга. — Терпеть не могу эти твои китайские нарды. После них все мозги завязываются бантиком.

— Она развивает логическое и стратегическое мышление, — не соглашается Валентина Игнатьевна.

— Да, а также желание захватить чью-нибудь страну, — комично корчит рожицу, и я прыскаю со смеху. — Мы играем в шахматы.

— Это только у тебя такие мысли возникают, потому что ты испорченная девчонка, — смеётся хозяйка, выходя из-за стола.

Сашка выскакивает следом, и они продолжают спорить всю дорогу до выхода — а может, и до самой гостиной Валентины Игнатьевны, мне просто дальше не слышно. Расправившись со своей порцией чёрного чая с бергамотом, помогаю Марине Викторовне убрать со стола, за что получаю благодарный взгляд, и только после этого покидаю помещение, но дальше лестницы уйти не получается: прихватив меня за край футболки, Стас заталкивает меня в бойлерную и захлопывает за нами дверь.

— Я уже дважды просил тебя держаться от Фила подальше, но ты меня игнорируешь, — прилетает мне обвинение.

Что это ещё за бредятина…

— Это ты так неудачно пошутил? — осведомляюсь. — Кажется, не я к нему подсела.

— Ты могла бы отодвинуться или пересесть.

— Ага, или попросить его заткнуться… — копирую его тон. — Что за чушь ты несёшь?!

— Я не хочу, чтобы ты улыбалась ему, — практически рычит сквозь зубы.

Смотрю на него с сомнением и прикладываю руку к его лбу.

— Ты сегодня с утра никаких грибов с крапинками не ел, Баринов?

— Просто запомни мои слова, — пропускает мою колючку мимо ушей и убирает мою руку со своего лба. — Тогда и мой друг будет жив, и я тебе сумасшедшим казаться перестану.

— Знаешь, что, командир хренов! — взрываюсь. — Я сама решу, с кем мне разговаривать и кому улыбаться, понял! Нашёл себе тут крепостную крестьянку — то замуж за него выйди, то другим не улыбайся… Считай, что я подняла бунт!

Вылетаю из бойлерной и собираюсь уйти, но крепкая рука хватает меня за запястье.

— Прогулка-то в силе? — слышу немного смущённый тон с долей извинений.

Нет, он точно сегодня на какой-то диагноз напрашивается!

Едва в голове проскальзывает мысль о диагнозе, как мозг автоматически проводит параллель, и я отшатываюсь от Стаса: не может быть…

Это что, ревность?

— Посмотрим на твоё поведение, — задираю напоследок нос и скрываюсь из вида.

Мне есть, о чём подумать на досуге.

К тому моменту, как я доковыляла до своей комнаты, моё сердце уже грохотало не только в ушах, но и в горле до кучи. Если раньше его неадекватное поведение можно было списать на присутствие Инги, то какую причину придумывать теперь? Я просто отказываюсь верить в то, что могу быть ему интересна просто сама по себе!

Но здравый смысл подсказывал, что это единственный ответ…

Завалившись на кровать, придавила голову подушкой и постаралась ни о чём не думать хотя бы десять минут. До момента нашей прогулки оставалось около четырёх часов — может, куда-нибудь сбежать на это время? В этом доме думать о чём-либо было невозможно: даже мебель как будто пыталась вклиниться во внутренний монолог!

Натянув футболку и джинсовый комбинезон, накинула сверху тёплый свитер — на всякий случай — и скатилась по ступенькам на первый этаж. По дороге собиралась набрать близняшек, но ещё было достаточно рано, они наверняка отсыпаются перед учёбой. Решив хотя бы в одиночестве побродить где-нибудь в парке, где свежий воздух проветрит мои мозги и как-то поможет разобраться в ситуации. Мне надоело постоянно думать о том, что делать дальше, надоело постоянно всё держать под контролем и бояться, что об этом скажут другие. Хочется хоть раз в жизни отпустить ситуацию и пусть всё идёт, как идёт — сказки хочется! Заслужила я приключения, в конце-то концов, или нет?

С этими мыслями я и добралась до самого большого парка в центре города; солнце припекало так, что даже в футболке становилось жарко, поэтому свитер я сняла и повязала на пояс — не таскать же его в руках, в самом деле… В парке вкусно пахло жареным попкорном, а карусели даже на расстоянии заставляли голову кружиться, и здесь только ещё больше хотелось расслабиться и натворить каких-нибудь глупостей. Это весна на меня так отрицательно действует, не иначе. Какое-то особенное время года, только весной на всякие необдуманные сумасбродства тянет.

Купив себе небольшой пакетик попкорна, останавливаюсь напротив «Свободного падения»; всю жизнь боялась этого аттракциона даже больше американских горок, но раз уж меня на приключения тянуло, может, настало время пробовать что-то новое? Уговорив себя таким образом, я… свернула в сторону колеса обозрения: видимо, судьба у меня такая — трусихой остаться. После я ещё прокатилась на качелях, но только после стрельбы в тире мне, наконец, полегчало — давно надо было выпустить пар. Время близилось к двенадцати, и чем ближе была к этому времени минутная стрелка, тем громче грохотало сердце; после утренней выходки Стаса я не хотела оставаться с ним один на один, но и пропускать эту прогулку не хотелось.

Как же поступить?

Решив, что нужно прежде поговорить с ним, делаю несколько шагов по направлению к выходу, но застываю на месте, потому что за спиной слышу своё имя, которым меня окликает знакомый голос.

Этому идиоту ещё что здесь надо?

Максим был один и явно счастлив, что наткнулся на меня случайно — если, конечно, он не докатился до сталкерства…

— Не думал, что у меня ещё будет шанс увидеть тебя, — улыбается.

— Максим. — Его имя на моих губах звучит как ругательство. — Чего тебе?

— Я… Хочу поговорить ещё раз, но теперь нормально.

— Знаешь, а вот я не хочу разговаривать, — не особенно дружелюбно отзываюсь. — Мы с тобой расстались не очень красиво, да и опыт показал, что нормально разговаривать мы друг с другом не умеем.

— В тот день я просто сглупил, — пытается оправдаться. — Ты была права: я повёл себя по-свински, когда начал встречаться с твоей сестрой у тебя за спиной. Я убеждал себя, что это твоя вина, что, будь ты немного раскованнее, этого бы не случилось, но на самом деле это я идиот. Мне правда так жаль, я поздно понял, что мне была нужна именно ты, и даже сама Мата Хари не смогла бы заставить меня забыть тебя. Ни одна другая девушка не сможет заменить тебя, потому что она — не ты. Вот, что было самым главным в наших отношениях.

Ладно, я готова признать, что ничего подобного от него прежде не слышала. Подкупало ещё и то, что он уже второй раз пытается меня вернуть — зачем бы ему это делать, если бы я была ему не нужна, так? Но забыть измену не так легко.

— И как ты себе представляешь возобновление наших отношений? — скептично интересуюсь. — Думаешь, я просто закрою глаза и воображу, что между тобой и Мариной ничего не было? По-твоему, я должна чувствовать сейчас облегчение? Кинуться тебе на шею?

— Нет-нет, — быстро и как-то радостно отвечает — наверно, подумал, что я как минимум готова к обсуждению перемирия, если ответила. — Конечно, нет. Я всего лишь прошу дать мне ещё один шанс завоевать тебя и доказать, что ты по-прежнему дорога мне.

Предательница-память услужливо подсунула мне под нос воспоминания о том, как начинались наши с Максом отношения. Должна признать, что парень умеет красиво ухаживать и способен на широкие жесты: цветы без повода; неожиданные поездки на пикник; походы в кино на ночные сеансы, когда в зале кроме нас никого… Наша первая ночь была похожа на сказку: свечи, цветы, стол на двоих — Макс даже ароматические палочки где-то раздобыл. Такое я прежде, конечно, видела, но только в фильмах, и никогда не думала, что в моей жизни будет нечто подобное… Вот только сказка закончилась, едва Пожарский понял, что я втрескалась в него по уши и уже никуда не денусь. Цветы стали дариться всё реже, походы в кино прекратились вовсе, а романтические ужины превратились в обычное употребление пищи перед экраном телевизора.

Думаю, это было что-то вроде: «Я тебя уже завоевал, зачем дальше-то стараться?».

А я ведь романтичное и очень тактильное существо, мне хочется сказки не только во время конфетно-букетного периода!

Хотелось открыть рот и сказать, что никакие вторые шансы не помогут ему стереть из моей памяти его предательство, но я не могу этого сделать. Такое ощущение, что кто-то сдавил мне горло цепью, с которой даже дышать удавалось с трудом, не то, что говорить. Я поджала губы, чтобы мой трясущийся от обиды подбородок был не так заметен, и отвернулась. В парке по-прежнему кипела жизнь, но для меня время будто остановилось: на календаре снова восьмое апреля, а я снова стою в спальне сестры и пытаюсь понять, что может заставить любящего тебя человека воткнуть в твою спину тупой нож с зазубринами.

— Привет, милая. — Чужая тяжёлая рука и ощутимый поцелуй в висок возвращают меня в настоящее. — Извини, задержался.

Голос Стаса был весёлым, в то время как глаза оставались холодными и злыми: полагаю, улыбка была для меня, а вот взгляд — для Максима. Последний, кстати, теперь выглядел недовольным, потому что, как и в прошлый раз, барин снова прервал его, а Пожарский ещё не закончил. — Кажется, я уже предупреждал, чтоб ты к ней не приближался.

О, вот это точно была угроза. Понятия не имею, как он нашёл меня, но это не имело значения, если у него получится спровадить Максима и сделать так, чтобы я его действительно больше не видела.

— А это не тебе решать, — упрямиться мой бывший; его взгляд возвращается ко мне и снова становится мягким. — Одно твоё слово, и я смогу изменить нашу жизнь.

Чувствую, как удерживающая мою талию рука барина напряглась и будто онемела — он тоже ждал моего ответа. А я продолжала смотреть на Максима и не могла понять, что нашла в нём тогда, два года назад, и зачем потратила на него столько времени. Видеть его больше не было ни желания, ни сил — наверно, он до конца жизни останется для меня напоминанием о моей наивности, — и я прячу лицо, уткнувшись в плечо Стаса. Он явно понимает всё без слов, потому что его рука расслабляется и успокаивающе гладит меня по спине.

Кстати, надо будет ему чуть позже прочитать лекцию на тему того, как много вольностей он себе позволяет.

Или нет.

— Знаешь, я никогда не думал, что ты предпочтёшь деньги чувствам, — летит мне в спину неожиданное обвинение. — Ты меня вообще любила когда-нибудь?

Вопрос парня неприятной булавкой колет в самое сердце, потому что я его и сама себе задавала, но вины за собой не чувствую, потому что Пожарский — последний человек на земле, который имел право осуждать меня. Не после того, что он сделал. К тому же, я сомневаюсь, что Марина была единственной девушкой, с которой он наставлял мне рога. Кажется, Стас тоже так думает, потому что его кулак неожиданно встречается с глазом Максима. Всё, что я могу — это просто прикрыть рот руками, и обалдевать от того, что он сделал такое из-за меня.

Я впервые видела, чтобы за меня дрались.

К сожалению, двое блюстителей правопорядка, стоявших у входа в парк, тоже это видели, но не оценили, как я: подбежав к нам, они скрутили обоих и повели к стоявшей неподалёку машине с мигалками, оставив меня стоять истуканом.