Заноза

30

Это, наверно, был первый раз, когда на практику я добиралась самостоятельно, без Стаса, который каждое утро стабильно испытывал моё чувство юмора на прочность. Сегодня я могла думать только о его разговоре с Ингой, о прошлой беседе с её отцом и обо всей этой ситуации в целом, и ладони от нервов то и дело потели. К моему удивлению, куратор, с порога оценив мой внешний вид и состояние, только поздоровалась и не задала ни одного вопроса — ну да, психолог же, по мимике и жестам узнала всё, что ей было нужно. Мне торжественно вручили увесистую стопку папок, которые нужно было разобрать по алфавиту и оцифровать, и я тут же переключилась на работу, забыв ненадолго о том, что переживаю за Стаса.

Я всё утро бегала как белка в колесе, за что нужно было сказать спасибо Марианне Валерьевне, которая в этот день гоняла меня особенно усердно. Работы было столько, что я успевала только обрабатывать полученную информацию, и на думы времени уже не оставалось нисколько. Тут же на рабочем компьютере заполняла нужные мне таблицы по своей психолого-проектной практике и параллельно писала отчёт, так что когда пришло время обеда, я его даже не заметила: куратору пришлось буквально выпихнуть меня за дверь, чтобы я с голоду не померла. Я чувствовала лёгкую усталость, но она была приятной — когда чувствуешь, что сделал всё от тебя зависящее, чтобы получить хороший балл за практику.

Ульяна Витальевна тепло мне улыбнулась и пододвинула в мою сторону тарелку с домашними пирожными-безе; поблагодарив её, я взяла тарелку с собой, чтобы не портить аппетит, и, тихо постучав, вошла в кабинет Стаса. Он был не один: присев на край его стола, над парнем нависал Филипп, они явно что-то обсуждали, и мне стало неловко за то, что пришла — да ещё и с этими пирожными, блин. Стас вскинулся и просветлел, увидев меня, и на душе немного потеплело, но это не значит, что он не мог попросить меня зайти попозже или предложить пообедать сегодня без него.

— Ну, надо же! — весело воскликнул Фил. — Здравствуй, Алина, рад тебя видеть! Какими судьбами?

Я как-то на автомате улыбнулась ему в ответ, но прежде чем ответить, по глупости посмотрела на Стаса, лицо которого потихоньку становилось похоже на грозовую тучу.

Ё-моё, мне же нельзя улыбаться Филиппу… Но я не специально! Оно как-то само… улыбалось.

— Мне… Я… Да, здравствуйте, — прокашлялась я, забыв, что нужно ответить, потому что Баринов испепелял взглядом. В самом деле, неужели обязательно так зыркать? — Не знала, что вы тут заняты, я наверно попозже зайду, да.

Я даже развернуться не успела — только сделала шаг назад, в сторону двери.

— Стоять, — грозно скомандовал Стас, и я послушно замерла на месте.

Фил перевёл на друга удивлённо-заинтересованный взгляд и тоже замер.

Поднявшись из-за стола, он двинулся в мою сторону, и вид у него был угрожающий и довольный одновременно.

— Ты что задумал? — тихо зашипела ему, когда он подошёл совсем близко.

Ответить мне не посчитали нужным, только заткнули самым что ни на есть собственническим поцелуем, и у меня сложилось впечатление, что это представление было устроено специально для Филиппа. Я не могла видеть лица последнего, хотя какое там видеть — даже соображать нормально не получалось, и я едва не забыла, что что-то держу в руках.

Нереально думать о чём-либо, когда тебя так целуют.

Когда Стас отстранился, буря в его глазах уже улеглась, и я видела только нежность и голод, который не имел никакого отношения к еде.

— Я скучал.

А вот это уже тихо, чтобы слышала только я.

Приятно.

— Мы виделись утром, — счастливо фыркнула. — Когда ты соскучиться успел?

— Как только из твоей комнаты вышел, — заставил покраснеть и заправил прядь волос мне за ухо.

— Ну-у-у, ладно, — сконфуженно протянул за спиной Стаса Фил. — Я, наверное, попозже зайду.

Стас кивнул другу и проводил его насмешливым взглядом, а после взял с блюда одно пирожное и откусил приличный кусок. Неужели была такая необходимость в этой демонстрации?

— Не думала, что ты ещё и ревновать умеешь, — закатила глаза и потопала к его столу.

Хотя его приподнятое настроение говорило ещё кое о чём: его разговор с Ингой прошёл… как минимум хорошо. Что же они решили?

— Мой друг положил на тебя глаз, а я показал, что этого делать не нужно, — как будто безразлично пожал плечами парень. — Иногда лучше один раз увидеть.

Поставив тарелку на стол, я повернулась к нему, и меня снова охватило волнение.

— Как вы поговорили?

Стас сразу понял, что речь идёт не о его друге, и посерьёзнел.

— Инга призналась, что это не мой ребёнок. Она назвала мне имя настоящего отца, и я почти уверен, что она влюблена в этого человека. Наблюдать за её реакцией на него было довольно странно…

Я много чего успела надумать за время вчерашнего вечера и за сегодняшнее утро, хотя он просил меня этого не делать. И я ожидала услышать что угодно — от «Я решил всё же жениться на Инге» до «Думаю, будет лучше, если мать моего ребёнка будет жить со мной под одной крышей». Шведская семья ничем не лучше его женитьбы на Барби, да и я бы точно не согласилась на такое, но я не думала, что в итоге всё окажется… вот так.

— Ничего себе, — сумела только растерянно выдохнуть.

Я, конечно, свечку не держала, да мне и не было в то время до них особого дела, но в последнее время они жили как кошка с собакой, а такие отношения не очень-то способствуют романтической обстановке и налаживанию отношений. Лично я бы не смогла делить с кем-то постель, когда вокруг один недосказанности и гнев, но это я, а они, может, каждый вечер «мирились».

Я вздрогнула, представив себе это, и меня затопило отвращение пополам с ревностью.

Б-р-р.

— Теперь, когда всё выяснилось, я думаю, пришло время и нам с тобой обсудить несколько моментов.

Стас говорил серьёзно, но в глазах я заметила лукавый блеск.

Я догадывалась, о чём он хочет поговорить, потому что и сама давно думала об этом, но события закрутились с такой головокружительной скоростью, и всё как-то отодвинулось на второй план. Зато теперь, когда ситуация с Ингой более-менее разрешилась, ничто не мешало нам определиться с тем, что ждёт нас в будущем. Я, конечно, по-прежнему не знаю, до чего Стас договорился со своим бывшим будущим тестем насчёт своей компании — там вроде как была угроза потерять половину… — но если он в таком приподнятом настроении, значит, всё не так уж плохо. И по его лицу я поняла ещё кое-что.

Разговор нас ждёт о-очень длинный.

Тратить на него обед не хотелось, поэтому меня снова пригласили поужинать в том самом кафе после работы. Моя практика заканчивается около трёх, но я обычно остаюсь подольше, чтобы уезжать вместе со Стасом — это удобнее, да и мне всегда есть, чем заняться: работой его психолог в самом деле завалена по самые уши. В голове мелькнула мысль, что сюда можно было бы прийти работать на постоянной основе после окончания университета, но я боялась загадывать, потому что даже за день могло многое измениться, а уж за полтора месяца…

Теперь, когда я знала, что Стас свободен окончательно, волнение немного отступило, и я безуспешно пыталась не думать о нём всё своё свободное время, хотя эта глупая улыбка так и норовила наползти на губы, за что я стала получать от куратора подозрительные взгляды. А после того, как Стас прислал сообщение, что ждёт меня в машине, я расцвела окончательно, прекрасно понимая, что это связано не только с концом рабочего дня. Я могла бы сколько угодно убеждать себя в слишком быстром развитии наших отношений, но когда одна мысль о человеке заставляет тебя так сиять и выглядеть идиотом — это кое о чём говорит.

Баринов как всегда был галантен: придержал для меня дверь, не забыв приобнять за талию, шутил и почти всё время улыбался, а за нашим столом сел рядом, а не напротив, как в прошлый раз. Закинув руку на спинку моего стула, он принялся гипнотизировать меня, и я призналась себе в том, что без него уже становилось трудно дышать, как это обычно бывает, когда влюбляешься. Перед тем, как нам принесли заказ, он успел заставить меня понервничать, но не от страха, а из-за поцелуев, от которых уже привычно опухли губы, и сбивчиво колотилось сердце.

— Думаю, я должен перед тобой извиниться, — неожиданно начал он, так и не притронувшись к еде. — За то, что был резок с тобой в самом начале; что относился как к служанке и не видел в тебе человека; за то, что заставлял чувствовать себя ненужной из-за моих необдуманных слов. Особенно стыдно за то моё идиотское предложение со свадьбой, потому что так было удобно для меня и совершенно неприемлемо для тебя… Я вёл себя как эгоистичная сволочь, и за это прошу прощения. И отдельное извинение приношу за всё, что тебе довелось вытерпеть от Инги: даже если бы её поступки были чем-то оправданы, она всё равно не имела права так вести себя с тобой.

— Сейчас всё это неважно, — качаю головой; его глаза говорят как минимум о том, что он со мной не согласен, поэтому я дополняю ответ: — Но это важно для тебя, поэтому я принимаю твои извинения и прощаю вас обоих.

— Хорошо, — выдохнул он и вроде как слегка повеселел. — Я знаю, что частенько тороплю события и со стороны могу казаться тебе нетерпимым, но это не из-за того, что я тебя не уважаю или считаю легкодоступной. Ты для меня очень важна, но я и так чувствую, что потерял слишком много времени из-за собственной слепоты и упрямства и не хотел бы и дальше терять его впустую. Однако теперь речь идёт не только о моих желаниях и жизни, поэтому я предлагаю тебе начать всё заново. — Не совсем понимаю, что он имеет в виду, поэтому Стас поясняет: — Когда вчера вечером я заикнулся о свадьбе, у тебя было такое лицо, словно ты хотела сбежать от навязчивого поклонника. Но я повторюсь: я не хочу давить на тебя и не делаю тебе предложение сию минуту. Просто ставлю в известность, что ты для меня не приключение, не блажь и не удобный вариант, и можешь быть уверена в своём будущем. У меня такое ощущение, что я просто обязан дать тебе какие-то гарантии, чтобы через неделю или месяц ты не решила накрутить себя мыслями «Я скоро ему надоем». Не надоешь. Ни завтра, ни год спустя. Не скажу, что я большой эксперт в любви и в чувствах в общем, но я не могу ошибаться.

Его монолог нельзя было принять за откровенное признание, и всё же между строк читались именно эти три слова, хотя это могло быть просто моё разбушевавшееся воображение — снова. Я не собиралась этого делать и всё равно провела параллель между ним и Максом: в самом начале наших отношений я тоже думала, что нашла того самого, и наши отношения — это навсегда, а вот, как вышло… Впрочем, Стас и Макс были абсолютно разными, и Баринов ни разу ещё не дал мне повода в нём усомниться. К тому же, он не безмозглый студент, считающий, что у него вся жизнь впереди, и потому нужно всё перепробовать; он взрослый самодостаточный мужчина, который уже много чего повидал и отлично знает, на что способен и чего хочет. А если я так и буду всю жизнь подвергать всё сомнениям, то под конец останусь одна, хотя это, конечно, не главная причина.

Наши отношения, по меньшей мере, заслуживали шанс.

— Я не буду говорить, что меня всё это не пугает, — серьёзно ответила. — После предательства Максима я вообще думала, что никогда не стану ни с кем встречаться, потому что каждое новое разочарование переносить сложнее предыдущего. А наши с тобой отношения сделали настолько стремительный поворот, что у меня до сих пор голова идёт кругом. И я рада, что не оказалась втянута в ваш с Ингой разрыв, хотя подозреваю, что без меня в какой-то степени всё равно не обошлось. У меня нет комплекса королевы, и корона мне не жмёт, но, полагаю, без моего присутствия ты бы вряд ли понял, что она тебе не подходит, а даже если это случилось бы, ты был бы уже глубоко женат. Но я не хочу противиться тому, что происходит между нами. Ты… нравишься мне — таким, какой есть, я не хочу тебя терять, но и спешить не хочу.

— Эй, я ведь уже говорил, что не собираюсь давить на тебя, — погладил мою щёку пальцами. Меня не смущало, что в кафе полно посетителей, а мы вели себя так, будто сидим в полном одиночестве. — И всё же через какое-то время тебе придётся сказать мне «да», потому что иначе я буду вынужден ночевать под твоей дверью, пока ты не согласишься.

Напряжение окончательно отпустило меня, и я рассмеялась.

— Не думаю, что вам это грозит, Станислав Андреевич. — Мы немного помолчали. — Могу я спросить?

Знаю, что всё вроде как позади, но кое-что не давало покоя.

— Конечно, — кивнул с улыбкой.

— Инга объяснила, зачем платила Максу за его преследования?

Веселье исчезло из его взгляда, и Стас снова задумался.

— Она сказала, что никому ничего не платила, и я склонен ей верить, потому что это противоречило всему, что Инга говорила до этого.

— Тогда кто же ему платил? — задумчиво уставилась в стену я. — Я знаю только одну женщину «в крутой одежде и с дорогой машиной».

Некоторое время между нами стояла полная тишина, потому что каждый думал о том, кому такое могло быть выгодно. В голове на мгновение промелькнула мысль о маме, но та, скорее, разыграла бы противоположную карту, чтобы выудить денег у «будущего зятя», а не стала подкупать Макса. К тому же, у неё самой таких денег отродясь не водилось, да и вообще идея звучала бредово. Среди моего окружения в принципе не было знакомых с таким высоким материальным положением, врагов и завистников — тоже.

Просто какой-то беспросветный тупик.

Я уже собиралась отвлечь Стаса следующим вопросом, когда его лицо внезапно просветлело.

— Инге незачем было платить твоему бывшему парню, но ведь кому-то было выгодно, чтобы с её пути исчезла соперница, а моё внимание переключилось обратно на Ингу. Как думаешь, кому именно? — Он знал ответ, но вместо моего просвещения решил меня подразнить, Шерлок, ё-моё. Наверно, я слишком туго соображала, и на моём лице отразилась досада, потому что Баринов закатил глаза. — Ладно, дам тебе подсказку. Кого могла настолько заботить судьба Инги, что он решился на такие крайние меры?

Шестерёнки в голове снова натужно заскрипели, и о череп изнутри билось одно-единственное слово. Забота, забота, забота… Да кто может заботиться о такой эгоистичной стерве? Мыслительный механизм внезапно брякнул и замер, а по моим губам скользнула разочарованная усмешка оттого, что я не догадалась раньше.

Так заботиться могут только родители.

— Так выходит, не только её отец пёкся о её будущем, но ещё и мама.

— Я даже не удивлён, — хмыкнул парень. — В любом случае, теперь это тоже не имеет значения.

Он снова потянулся ко мне, но я накрыла его губы ладонью: было ещё кое-что, что хотелось выяснить прямо сейчас, чтобы потом не отвлекаться.

— Что грозит твоей компании? Сашка упоминала, что тебе придётся отдать половину бизнеса в случае, если ваша с Ингой свадьба не состоится…

Он отвёл мою ладонь от своего рта и прижал её к щеке.

— Скажем так: у Алексея Владимировича нашлись дела поважнее, чем делёжка моей компании, так что ни ей, ни мне ничего не грозит до тех пор, пока я сам не решу всё испортить.

И прежде чем я успела уточнить, что он имел в виду, он всё-таки меня поцеловал, заставив забыть и о его компании, и об Инге — даже о моём «да», которое однажды мне наверняка захочется ответить.

Надо поучиться у него мастерству манипуляций.