Заноза

21

— Не могли бы вы свои ухаживания отложить на потом, Станислав Андреевич? — смеясь, подначивает парня Сергей. — У нас ещё много работы.

Каких ещё ухаживаний! Меня тут пыткам подвергли, а он…

А щёки-то краснеют ещё сильнее, если это вообще возможно, и барин фыркает.

— Вообще-то, я зашёл сказать, чтобы вы особенно сильно не старались — в обед будет только Сашка, потому что бабушка едет в клинику, а мне нужно в офис. — Он переводит свой взгляд на меня, и в его глазах зажигаются огоньки. — Но если Алина принимает участие в готовке, думаю, Сашки тоже не будет — нам не нужна в доме чья-нибудь безвременная кончина от отравления.

Ах, вот как!

Не знаю, как это вышло — помню, что злилась оттого, что он никак не может упустить возможность поиздеваться надо мной; рука сама потянулась к чашке и, махнув, высыпала содержимое на Стаса. Большая часть его лица, а также волосы и рубашка оказались в муке, словно парень попал в снегопад, и я чувствовала лёгкий испуг, ведь барин в последнее время непредсказуем, но его вид был настолько комичен, что мне пришлось прикусить язык, чтобы не ляпнуть чего-нибудь и не засмеяться в голос.

А вот Стас, кажется, моей шутки не оценил: его глаза вспыхнули, как спички, когда он подошёл ближе, и вот я снова чувствую его пальцы на своём затылке. На этот раз они крепко впились в волосы, так что я даже головы повернуть от этого испепеляющего взгляда не могла, но хотя он явно был не в себе, Стас не выглядел злым. Едва заметная усмешка скользнула по его губам, когда он стал наклоняться ближе; мне было некомфортно и очень хотелось отскочить от него, чтобы избежать поцелуя, но… Целовать меня он и не планировал: наклонившись ниже, барин провёл своей щекой по моему лицу, оставляя на мне большую часть муки, и, довольный своей местью, скрылся из кухни. Подбежав к висевшему на противоположной стене зеркалу, я едва не застонала в голос от досады: не знаю, на кого я была похожа до этого, но сейчас я точно выгляжу, как пугало!

— Ну, теперь хотя бы кое-что становится более-менее понятным, — хохочет Сергей, перемешивая начинку для пирога. — Ни разу не видел его таким.

— Разве злость и мстительность — это не образ его жизни? — раздражённо интересуюсь.

Стянув с вешалки полотенце, мочу его в раковине и пытаюсь оттереть этот «шедевр» со своего лица.

— Да нет, я видел его разным: и злым, и недовольным, и холодным, и безразличным… Но вот таким я его вижу впервые.

— Это каким же «таким»? — уточняю.

— Скажем так: теперь понятно, почему Инга здесь больше не живёт.

Поворачиваюсь к нему, забыв о том, что всё ещё похожа на куль с мукой.

— Что? О нет! — отчаянно мотаю головой. — Не моя вина, что Инга такая истеричка. Да на его месте любой адекватный человек сделал бы то же самое!

— Я вовсе тебя не виню, — успокаивает. — Я просто хотел сказать, что Стас всегда был непростым человеком, но с тех пор, как ты здесь появилась, в нём явно кое-что изменилось.

— Думаю, вы ошибаетесь, — легкомысленно отмахиваюсь. — Мне нравится думать, что он понял, наконец, на что будет похожа его жизнь с таким человеком, как Инга, и просто поступил правильно.

— Об этом я и говорю. Раньше его вопросы «правильности» не особенно волновали.

— Все мы однажды взрослеем, — пожимаю плечами.

Повар внимательно смотрит на меня ещё несколько секунд, а после снова улыбается.

— Если ты закончила с тестом, то отнеси его в бойлерную под лестницей и поставь на котёл — там самое тёплое место.

Киваю, радуясь, что он так деликатно перевёл тему и не стал настаивать на своей правоте, накрываю миску с тестом полотенцем и несу в бойлерную, которая на деле оказывается небольшой кладовкой с котлом и какими-то счётчиками на стенах. Здесь, в тишине и одиночестве, я нехотя думаю о словах Сергея — о том, что я могла так повлиять на Стаса. Это звучало невероятно хотя бы потому, что он совсем не похож на того, кто легко поддаётся чьим-то убеждениям или позволяет манипулировать собой — разве что в безвыходной ситуации. К тому же, он мало что знает о чувствах, а потому не распознал бы любовь или симпатию, даже если бы их ему подсунули под нос. Как бы там ни было, я ему не интересна в том смысле, в котором это подразумевается, а меня не привлекают самовлюблённые деспоты.

Но отчего же тогда так сильно бьётся сердце после новости о его разрыве с Ингой?

Захлопнув дверь в бойлерную, возвращаюсь на кухню, но Сергей отпускает меня, наказав следить за тестом и опустить его через час. Поднимаюсь на второй этаж; комната Валентины Игнатьевны оказывается пуста, а Сашку нахожу в её комнате спящей, так что я просто спускаюсь в единственное место, где чувствую себя в своей тарелке — в библиотеку. Там я сажусь в кресло, закинув ноги на подлокотник, и пытаюсь перебороть внезапный приступ уныния. У всех в жизнях происходят какие-то позитивные перемены, и только у меня всякая тягомотина. Да, есть неплохая работа; да, нет проблем с учёбой; есть друзья, которым не плевать, где я и что со мной, но, кажется, мне и этого уже мало.

Понять, в чём дело, удаётся довольно быстро — едва в голову закрадываются мысли о том, что я, по сути, довольно одинока. С тех пор, как поняла, что родители не вернутся, я решила, что для меня всегда самым главным в жизни будет именно семья; что я, когда обзаведусь собственными детьми, никогда не поступлю с ними так, как поступила со мной моя мать… Но для того, чтобы это всё доказать, нужно было встретить порядочного человека, и вот как раз с этим у меня огромные проблемы.

Как я могла так ошибиться в Максиме?

На секунду прикрываю глаза, чтобы передохнуть от навалившихся мыслей. Дыхание выравнивается, а ритм сердца успокаивается, и я проваливаюсь куда-то в темноту. Глаза распахиваются от какого-то непонятного ощущения, заставившего сердце снова заколотиться, и вот я слышу едва различимый скрип двери и чьи-то тихие шаги после минутной заминки.

— Я знаю, что ты не спишь, — тихо смеётся Стас.

— Ты так быстро вернулся? — хмурюсь.

Он же только полчаса как на работу уехал…

— Вообще-то, уже половина седьмого, я просто пораньше вернулся.

Вскакиваю на ноги, чуть не потеряв равновесие.

— Как полседьмого?! У меня же там тесто!

Несусь к двери, но Стас хватает меня за плечи, чтобы удержать на месте.

— Всё с твоим тестом нормально. Сашка нашла тебя спящей и предупредила Сергея, что ты в отключке. Он сам всё сделал.

— О, нет… — стону в голос.

Хороша помощница… Да он же меня теперь к кухне на пушечный выстрел не подпустит с таким уровнем безответственности!

Ещё и режим снова сбила…

— Успокойся, — усаживает обратно в кресло и присаживается напротив меня на корточки; только теперь я замечаю, что на нём не офисный костюм, а домашний спортивный — он уже даже переодеться успел. — Никто тебя ни в чём не винит.

— Почему она меня не разбудила?

— Пожалела, — пожимает плечами.

— Отлично, — ворчу. — И что я теперь ночью делать буду?

— Ну-у, у меня есть несколько вариантов на выбор… — Бью его кулаком по плечу, и он смеётся. — Да шучу я. У тебя ещё есть целое завтра, чтобы восстановить свой режим перед учёбой.

— Ты в порядке?

Наверно, от меня он ожидал такого вопроса меньше всего, потому что его бровь иронично приподнялась.

— Не знал, что тебя волнует моё состояние.

— Я просто подумала, раз уж мы теперь друзья… — напоминаю.

— Точно, — с долей иронии соглашается. — Друзья… Жить буду.

— Это не ответ, — качаю головой.

Вот и кто из нас ведёт себя, как ребёнок?

Тяжело вздохнув, он садится на пол и сцепляет руки на коленях.

— Чувствую себя идиотом, — нехотя признаётся. — Я всегда считал себя рациональным и был уверен, что все ходы всегда просчитываю наперёд. Даже в случае с Ингой думал, что сорвал джек-пот, а в итоге оказалось, что я только признал свой идиотизм, разорвав с ней помолвку.

— Ты был бы идиотом, если б женился на ней, — успокаиваю. — Люди иногда совершают ошибки, и ты не святой, так что перестань загоняться. Знаешь, я сейчас скажу тебе одну вещь, но если ты кому-то расскажешь, что я такое говорила, я буду всё отрицать.

— И что же это?

— Будь я на месте Сашки, я бы тоже тобой гордилась.

Признание далось мне без труда, хотя и было непривычно чувствовать такое к Стасу, но его благодарная улыбка — кажется, её я видела впервые, — успокоила меня.

— Ты можешь гордиться мной и на своём месте, — разрешает. — Разве друзья не радуются достижениям друг друга? Или не поддерживают в беде?

Ну, такое звучало логично по отношению к близняшкам, но со Стасом у нас немного странная дружба — учитывая, что его родня пыталась нас свести.

— Не думаю, что это наш случай, — не соглашаюсь. — Твоя семья наверняка воспримет это как мой интерес к тебе.

— Раз так, тогда мы им не скажем, — со смешком поднимается на ноги.

— Точно? — прищуриваюсь.

Не помню, чтобы он так быстро с чем-то соглашался — особенно, если это что-то связано со мной.

— Однажды на тебя уже надавили, и ты сбежала — думаю, такого больше никто не захочет.

— Что, неужели и ты тоже?

— Я — в первую очередь, — удивляет и открывает двери. — Идёшь?

— Куда? — округляю глаза, машинально поднимаясь на ноги.

— Уже время ужина, — напоминает. — Или ты планируешь оставаться голодной?

Прохожу мимо в смешанных чувствах, пока он галантно придерживает для меня дверь, и топаю по коридору; Стас молча идёт следом, спрятав руки в карманах штанов, и думает о чём-то своём. Входить в столовую с ним вместе не хочется, чтобы не привлекать лишнего внимания, и потому я торможу, услышав из помещения голоса Сашки и Валентины Игнатьевны.

— Знаешь, ты иди вперёд, а я позже подойду, — с невинным лицом предлагаю.

— Трусливый цыплёнок, — щёлкает меня пальцем по носу и уходит в столовую.

Как он догадался, о чём я думала, и о моём плане?

Поднимаюсь к себе, чтобы убрать непослушные волосы в хвост и переодеться в домашние штаны и футболку, после чего тоже спускаюсь ужинать. Усевшись слева от барина, интересуюсь у Валентины Игнатьевны результатами её осмотра, и она на некоторое время привлекает к себе внимание всех, кроме Стаса, чей взгляд я то и дело ловлю на себе. Пользуясь тем, что на меня всё равно никто не смотрит, я отвечаю на его взгляд, вопросительно приподняв бровь. Стас складывает пальцы на манер петушиного гребешка и на мгновение приставляет их к затылку — напоминает мне прозвище, которым наградил меня, когда я сбежала, чтобы не идти с ним вместе. Показываю ему в ответ язык, на что он тихонько фыркает, и отворачиваюсь к хозяйке, старательно пытаясь слушать её рассказ, но в голове информация не усваивается.

Как так вышло, что нынешний Стас стал совершенно другим человеком?

Также ведь и влюбиться недолго!