Заноза

25

— Давай хотя бы между нами не будет цирка? — упрашиваю. — Хочется, чтобы где-нибудь всё же было что-то стабильно-спокойное, от чего не тянуло бы свернуться где-то в уголке и поплакать.

— Стабильно-спокойное, говоришь? — словно нарочно растягивает мои слова, но задумывается как будто серьёзно. — Думаю, на такое я могу согласиться.

Я вымучиваю улыбку, узнавая свои же слова, которые он мне снова вернул, и с удивлением обнаруживаю, что его ладони по-прежнему согревают мои плечи. У меня уже не было моральных сил бороться с чем-либо, так что я безропотно позволила ему приобнять меня и подвести к стоявшему неподалёку такси. Мы молча доезжаем до парка, и всё это время его рука всё также по-хозяйски лежала на моих плечах, и даже когда мы шли к его машине, что сиротливо стояла у тротуара перед воротами парка, не отнял её. Хотя бы сегодня позволила себе не думать, как это выглядит со стороны: я, сидящая в машине, и Стас, который вместо меня пристёгивает мне ремень безопасности. А когда он галантно открыл мне дверцу во дворе дома, я почувствовала благодарность и приятное тепло, разливающееся от шеи до самых пят. Молчу, когда он, подстроившись под мой шаг, идёт слишком близко — так, что наши плечи периодически соприкасаются, хотя ширина дорожки вполне позволяла оставить между нами метр свободного пространства.

Это всё из-за усталости, и завтра я всё буду отрицать, но сегодня просто хочется… Хочется!

Стас зачем-то проводил меня до самой моей комнаты, словно парень девушку до подъезда после свидания, и по пути нам не попалась ни одна живая душа, хотя обычно ты на кого-нибудь да натыкаешься. Возле двери я использую свои отговорки про усталость в последний раз, когда он прикасается губами к моей щеке и задерживается там чуть дольше, чем нужно. В его взгляде ни намёка на издёвку или шутки, и это наверняка должно что-то значить, но я не хочу разбираться в этом сейчас.

— Спокойной ночи.

Я желала ему этого без своих привычных подколов или осуждения, и он это знал: такое сложно не заметить, раз уж я даже на его неожиданный поцелуй не отреагировала привычной вспышкой негодования.

— Спокойной ночи, — произносит он в ответ и оставляет меня в одиночестве.

Были ли в моей жизни вечера страннее, чем этот? Так навскидку и не вспомнить.

«Это всё из-за благодарности, — убеждал внутренний голос, когда я вышла из душа. От усталости даже забыла про ужин, но я с лихвой восполню его завтраком. — Ну, знаешь, когда ты чувствуешь, что чем-то кому-то обязана».

Это был обоснованный довод. Стас достаточно часто меня защищал, хотя и не должен был, и ещё и откупился от Макса, а ведь мог просто откреститься от нас обоих: в конце концов, мои передряги его не касаются. Но он в последнее время ведёт себя так, будто я ему небезразлична — не задумываясь о том, что можно поступить и по-другому.

Не взваливать на себя чужие проблемы, например, чтобы не усложнять свою жизнь.

Эти мысли не дают мне уснуть, хотя ещё пару минут назад веки можно было разлеплять домкратом; я чувствовала, что начинаю нервничать: если это правда, как вести себя с ним? В его жизни теперь не было Инги, но даже если я не стала разлучницей, могу ли… Нет-нет, не могу.

Но почему же так хочется?..

Думаю, всё дело в его поведении. Редко встречаются люди, которые держат обещание, берут на себя ответственность или молча решают проблемы — одним словом, такие, рядом с которыми чувствуешь себя в безопасности. Он словно был героем, сошедшим со страниц романов, которыми я зачитывалась на первом курсе, пока не стало ни до чего, кроме учёбы. После в мою жизнь сунул нос Пожарский, и его красивые жесты сбили меня с толку, затянув разум туманом и не дав разглядеть в нём отсутствие всех этих важных для мужчины качеств. Первая любовь — если это была она, конечно, — действительно превращает людей в недалёких, ничего не замечающих идиотов, так что своей слепоте я не особенно удивляюсь.

Зато после я насмотрелась на Стаса.

Теперь я хочу видеть рядом с собой только такого человека, хотя значит ли это, что этим человеком может стать Стас? Странно, но говоря о «только таком человеке» моё воображение подсовывало одну-единственную кандидатуру. «Не усложняй свою жизнь, да и мою заодно», — так он, кажется, однажды выразился. Интересно, это его предупреждение всё ещё в силе, или он уже давно забыл про все свои установки и правила?

Так много вопросов, на которые хотелось получить ответ… и я не видела причин, почему не могла пойти и прямо сейчас спросить его. На этот раз я увидела не просто свет из-под двери, ведущей в его кабинет — она была приоткрыта, будто он с самого начала знал, что я приду, и теперь приглашал меня войти без стука. Это были, конечно, всего лишь мои собственные мысли, но перед тем как постучать, я заглянула внутрь одним глазом.

Баринов мирно дремал, уронив голову на сложенные на столе руки, и, кажется, уже видел десятый сон. Сердце в груди словно чем-то прищемило, пока я стояла и наблюдала за этой незнакомой, новой версией Стаса, и думала о том, как поступить: разбудить его, накрыть одеялом или просто уйти. Жалость к этому вечно работающему человеку пересиливает, и я выхожу в коридор, на секунду запнувшись за мысль о том, не похожа ли на маньяка, входя без разрешения в его комнату. Не позволяю себе разглядывать обстановку — просто стаскиваю одеяло и, вернувшись обратно, стараюсь осторожно накрыть парня.

Как оказалось, у Стаса невероятно чуткий сон: чудо, что он моё дыхание не услышал.

Резко распахнув глаза, он вскинулся и схватил меня за локоть, заставив испуганно пискнуть. По его лицу становится заметно, что он не совсем понимает, где он, и что происходит, а мою руку схватил, скорее, на инстинктах.

— Алина? — сонно спросил; где-то внутри шевельнулось нечто очень похожее на нежность. — Что ты здесь делаешь?

— Снюсь тебе, — нашлась я с ответом.

Не хватало ещё подкидывать ему причин для подколов, их и так хватает.

По его губам расползается какая-то странная улыбка — не то мечтательная, не то блаженная, но по-прежнему полусонная, когда он откидывается на спинку рабочего кресла, отпустив мой локоть.

— Это хорошо, — снова подал голос. — Раз уж это сон, то ты не будешь возражать, если я тебя поцелую.

И он на полном серьёзе раскинул руки в стороны, уверенный, что я сию секунду нырну в его объятия! Я покачала головой, хоть он этого и не видел, потому что его глаза снова закрылись, и постаралась не сосредотачиваться на внутреннем черве, который подтачивал самообладание и науськивал часть меня послушать Стаса.

— Обой-йдёшься, — запнулась, внезапно разнервничавшись.

Он же всё равно к утру об этом забудет, правда?

— Даже во сне неприступная, — нахмурил барин брови и уронил руки. — Хоть где-то ты можешь мне сдаться?

Он точно поверил, что я ему снюсь, или просто сидит и придуривается?

— Это с какой стати? Кто тебе сказал, что я вообще должна сдаваться?

Вообще-то, я и впрямь ему должна, но не то, на что он так упрямо намекает.

— Никто и не говорит о долге, я просто хочу, чтобы ты была со мной… — выдал тихий ответ перед тем, как снова отключиться.

Я выдыхаю, выпрямившись, и удивлённо качаю головой. Сдалась же я ему…

Во второй раз укутываю его одеялом, но Стас, наверно, слишком устал, чтобы снова просыпаться — только пробормотал что-то невнятное. Сейчас он выглядел таким спокойным, привычные складки на лбу разгладились, суровая линия рта расслабилась, и передо мной уже был не строгий бизнесмен, а обычный парень, он даже как будто стал моложе, всего на пару лет меня старше. И чем дольше я на него смотрела, тем явственнее ощущала, как внутри что-то распускается; не безумное и неукротимое, как это было с Максимом, а что-то нежное и хрупкое — что-то такое, что удерживало меня здесь и не позволяло уйти. В наблюдении за спящим человеком не было ничего нормального или естественного, но меня это совсем не заботило. Я никогда прежде не видела Стаса таким, как сейчас, и мне не хотелось упускать эту возможность.

Кажется, я схожу с ума.

Когда получилось отмереть, я выключила в кабинете свет и вышла в коридор, тихо прикрыв за собой двери. Запечатлевшаяся в памяти картинка спящего Стаса выглядела такой умиротворённой, и мне, наконец, самой захотелось спать — что я, собственно, и сделала, вернувшись в комнату. Проваливаясь в сон, в голове, как падающая в небе звезда, промелькнула последняя мысль о том, каким будет завтрашний день.

Сердце отчаянно просило перемен.

Глаза сами по себе распахнулись в половине шестого утра, словно меня кто-то невидимый толкнул в бок. Я осмотрелась по сторонам, с удивлением обнаружив, что чувствую себя непривычно бодрой, отдохнувшей и выспавшейся. Со мной такое случается редко, и это не могло не радовать. Откинув одеяло в сторону, потопала в ванную, где долго умывала лицо прохладной водой, потому что воспоминания вчерашнего вечера накатили с новой силой, тщательно почистила зубы, потому что это нехитрое действие успокаивало нервы, и пару раз провела по волосам расчёской, чтобы те не торчали во все стороны. Ну вот, теперь совсем другое дело, в таком виде и на люди показаться не стыдно.

Столовая ещё пуста, как и обеденный стол, и я сразу направилась на кухню, где дядя Сергей уже вовсю трудился. Сегодня ему помогали несколько подручных, и в моей помощи он не нуждался, но с улыбкой предложил мне побыть дегустатором, потому что готовил что-то новое. Каждый раз, как он смешивал какие-то ингредиенты для соуса, или добавлял специи в само блюдо, ко мне тянулась ложка с длинной ручкой, деревянная такая — знаете, как у профессиональных шеф-поваров. Я вроде бы не делала ничего сверхважного, но всё равно чувствовала себя частью процесса: для нас, людей, которым по природе своей свойственен стадный инстинкт, это было очень важно. Я всегда любила быть частью чего-то, будь то семья, дружеский коллектив или коллеги — ну, если последние у меня будут, конечно.

Улыбаюсь после очередной ложки с вкусностями, и поворачиваю голову в сторону того, кто только что плюхнулся рядом, знакомо так плюхнулся. Стас всё ещё выглядел немножко помятым, что наталкивало на мысль — парень недавно проснулся, — но его лицо выражало крайнюю степень заинтересованности.

— Готовишь что-то новое? — с удивлением поинтересовался он у повара. — Давненько с тобой такого не случалось.

— Что-то вдохновение с утра нашло, — с хитрой улыбкой поделился мужчина в ответ.

— Понимаю, — ответил Стас, неожиданно переведя взгляд на меня.

Мой мозг отказывался обрабатывать полученную информацию, предпочтя подвиснуть — особенно после того, как Стас потянулся, чтобы заправить мне волосы за ухо.

Я что, всё ещё сплю? Ущипните меня, кто-нибудь!

«Ты же сама перемен просила, — насмешливо фыркнул внутренний голос. — Получи, распишись».

От уха до груди прокатилась вибрация, заставившая кожу покрыться мурашками, и барин довольно улыбнулся. Пока Сергей повернулся к нам спиной, раздавая очередную порцию приказов своим помощникам, Стас воспользовался отсутствием внимания и наклонился ко мне поближе.

— Я очень тронут твоей заботой. — На его лицо старалась не смотреть, но улыбку в голосе всё равно услышала. — Было приятно узнать, что я тебе тоже небезразличен.

Не выдержав, я повернула голову в его сторону и наткнулась на очень живой и говорящий взгляд.

— Не помню, чтобы я говорила тебе вчера что-то такое. И вообще, что значит «тоже»? Выйди из своих фантазий.

Это говорил за меня испуг от его недвусмысленных слов и собственнических жестов, честное слово.

— Наши поступки говорят куда больше и громче слов, — не сдавался. — Ночью ты мне «снилась», а утром я обнаружил, что накрыт одеялом, хотя не помню, что бы брал его с собой. А я ещё не страдаю склерозом.

Мои щёки предательски заалели, выдавая меня с потрохами.

— С чего ты взял, что это моих рук дело? — отвернулась: наблюдая за уверенными движениями Сергея, я чувствовала себя гораздо спокойнее. — Может, тебя Сашка пожалела.

— Моя сестра меня, конечно, любит, но не до такой степени, чтобы одеялом укрывать, — усмехнулся. — Она бы, скорее, разбудила меня и пинками погнала в комнату, чтобы я лёг спать по-человечески. А здесь… все признаки другой заботы налицо.

Незаметно воздела глаза к небу: и почему я его не растолкала, заставив пойти спать?

— Я просто пыталась быть доброй, — нехотя призналась я. — Вчера ты помог мне, и я хотела отплатить тебе хоть чем-нибудь.

— В следующий раз разбуди меня — я знаю способ гораздо лучше, — улыбнулся, а я покраснела ещё больше.

Несложно догадаться, что он имел в виду — в конце концов, он уже просил меня об этом ночью.

Фыркнув на мои пунцовые щёки, Стас повернул голову к Сергею, и его плечо практически приклеилось к моему. Сомневаюсь, что это случайное прикосновение — судя по тому, что ему хватало места, чтобы оставить своё личное пространство свободным. Снова прокрутила в голове вчерашний день и вечер, прислушалась к своим ощущениям и поняла, что не хочу — не хочу больше отталкивать его, даже если это меня до чёртиков пугает. Надоело постоянно оглядываться назад, думая о том, что скажут обо мне люди; бояться заработать плохую репутацию, потому что мне просто хочется быть счастливой и любимой. Не знаю, чего именно от меня ждал Стас, но он не выглядел человеком, которому хотелось просто развлечься — не напоминал Макса. И всё же перед тем как что-то решать окончательно, нам обоим придётся поговорить, без всех этих напускных бравад и показушного веселья — серьёзно и обдуманно.

А пока что я, сделав глубокий вдох, позволяю себе незаметно придвинуться ближе к его надёжному плечу. Боковым зрением замечаю, как Стас на секунду прикрыл глаза, а после расслабился; это подсказывало мне, что он ждал от меня реакции, но не знал, что именно я сделаю.

Зато теперь знает, и ему от этого явно полегчало.