Заноза

14

Следующая неделя выдалась… странной — в основном потому, что окружающие меня люди вели себя именно так.

Всю неделю мы с барином не сталкивались ни случайно, ни специально; даже во время завтрака я не могла его поймать, чтобы сказать «спасибо»: к тому моменту, как я спускалась, его уже не было — к слову сказать, это было в семь утра. Его способам шифроваться позавидовал бы любой шпион уровня Джейсона Борна, и это злило, хотя я ведь должна была радоваться, что меня оставили в покое. Инга перестала коситься в мою сторону и испепелять взглядом, но почему-то это не принесло облегчения — как раз наоборот: на душе скребли кошки и словно пытались выскрести её до основания.

Сашка с Валентиной Игнатьевной часто стали проводить время наедине, и иногда я заставала их хихикающими, как маленькие девочки. При мне они сразу замолкали, будто не хотели посвящать в свои разговоры, и хотя я к этой семье не имела никакого отношения, всё равно было немного обидно: прежде Сашка рассказывала мне даже то, о чём я не спрашивала. Но лица у них были донельзя довольные, так что вряд ли они планировали что-то плохое — скорее уже собирались по-доброму нашкодничать. Я же после университета, если не помогала Валентине Игнатьевне, то всё свободное время посвящала домашке и диплому, спрятавшись ото всех в библиотеке. Время от времени Сашка заглядывала ко мне, чтобы убедиться, что я всё ещё жива, но, как по мне, это был просто предлог.

В общем, по большей части меня все избегали, так что я решила делать то же самое.

Отныне я здесь только компаньонка и никто больше.

В субботу я получила первую зарплату и от радости чуть не разревелась, потому что не верила до конца, что наконец-то стала самостоятельным человеком. Поблагодарив хозяйку, я первым делом позвонила бабушке, чтобы поделиться новостями, и перевела ей на пенсионную карточку половину всей суммы, чтобы она уладила свои проблемы. Целый день у меня было отличное настроение — даже странное поведение обитателей дома меня не напрягало — а вечером курьер доставил Инге альбом с вариантами свадебных платьев, и я подумала, что не во всех сферах жизни мне везёт. Я ведь серьёзно верила, что через четыре месяца тоже буду вот так сидеть в каком-нибудь свадебном салоне и подбирать себе платье, чтобы в конце августа выйти за Максима и создать семью. А теперь я одна, и вряд ли в ближайшее время это измениться, поэтому было решено строить карьеру, чтобы обеспечить себе нормальную жизнь.

И всё же, наблюдая за счастливой Ингой со второго этажа, я чувствовала печаль.

Прикрыв глаза, я позволила себе немного помечтать. В детстве я часто представляла себя невестой, но теперь всё было по-другому, потому что с возрастом немного иначе начинаешь смотреть на мир. Ещё год назад я присмотрела себе модель платья, которое мечтала надеть на нашу с Максом свадьбу, и хотя воспоминания теперь были запятнаны его предательством, образ меня-невесты в голове не изменился. Я словно видела себя в зеркале: платье в стиле ампир, никакой фаты — разве что венок из розочек, распущенные волосы, которые я бы ради такого дела отрастила…

Я выбросила мечты из головы и поспешно скрылась в своей комнате, когда в эту фантазию проник образ барина в качестве жениха.

Угу, ещё чего не хватало…

Близился день рождения Инги, который, естественно, праздновать никто не хотел, но Валентина Игнатьевна была слишком воспитанной, чтобы сказать об этом вслух, поэтому дом снова начали готовить к очередному празднику. Так как в этот раз список гостей составляла Инга, я была уверена, что меня в нём не будет, но после обеда в понедельник она лично вручила мне персональное приглашение. Её улыбка при этом могла бы показаться доброжелательной, но я бы не была психологом, если бы повелась на неё, потому что ряд микродвижений выдавал в её улыбке предвкушающее злорадство. Я могла бы попросту проигнорировать её приглашение и остаться в своей комнате, но она наверняка бы расценила это как мою слабость; к тому же, возможно, хотя бы сегодня мне удастся поговорить со Стасом, так что это была хорошая идея.

Не станет же он бегать от меня при стольких свидетелях?

Сашка, узнав об этом, снова собралась взять на себя мой внешний вид, но я отказалась: зачем лепить из себя ту, кем я не являюсь? Лучше, чем есть, всё равно не станешь, а уж гоняться за всей этой городской элитой я точно не собираюсь. Может, кому-то и по душе такая светская жизнь, но я хочу принадлежать себе самой, а не быть постоянно поводом для обсуждений — что я надела, как себя вела и что ела. Единственное, на что я согласилась — выбрать платье, потому что джинсы не вариант, и я не хочу позорить Валентину Игнатьевну, позволяя каждому второму тыкать в меня пальцем.

Чёрное коктейльное платье с гипюровым верхом стало моим выбором, потому что в нём я выглядела стройнее и не так бледно. Короткие волосы распущены, на лице — никакого макияжа, кроме туши на ресницах. Мы с Сашкой снова вместе спустились вниз, и на этот раз обе решили не отходить друг от друга, чтобы не потеряться в этом океане приторной любезности и оценивающих взглядов. Гостей было довольно много, но я без труда отыскала хозяйку: она сидела на диванчике у входа в столовую — подальше ото всех — и по её виду было понятно, что надолго она здесь не задержится. Мы с Сашкой тоже не планировали зависать тут до утра — тем более что завтра мне на учёбу — просто «отметились» перед Ингой, которая мазнула по нам безразличным взглядом. Барина я тоже заметила почти сразу, ещё когда спускалась по лестнице; и, судя по тому, с какой силой в него вцепилась виновница торжества, мне с ним не то что поговорить — даже просто постоять сегодня рядом не светит.

Ну, значит, обойдёмся без благодарностей, потому что больше бегать за ним я не буду.

Сашка протянула мне бокал, и мы выпили шампанского — неплохого, кстати, надо отдать Инге должное — и посмеялись над парой шуток подошедшего Филиппа, который тоже был приглашён. Скорее всего, у меня паранойя, ну или просто фантазия разбушевалась, но в какой-то момент я была готова поклясться, что мою спину прожигает взгляд — его взгляд. Мне чудом хватило сил, чтобы удержаться и не проверить, так ли это, и я даже мысленно себе похлопала. Точно помню, что не собиралась тут развлекаться, но пары бокалов хватило, чтобы затуманить мозги, и я сама не заметила, как уже танцевала с Филом. В общем и целом в общении он оказался довольно приятным: обаятельный, с чувством юмора и очень умный — но проблема в том, что всё это было мне знакомо. На втором курсе я уже встретила умного, обаятельного парня с отличным чувством юмора, и всё было максимально хорошо, а через два года он разбил мне сердце.

Тем более меня предупреждали насчёт Филиппа, который «не остаётся на завтрак».

В задурманенном алкоголе разуме промелькнула шальная мысль проверить это на практике назло всем, но мне хватило мозгов отмести её. Кому это я собралась тут что-то доказывать? На Макса мне наплевать, а Стас… Что ж, он ясно дал понять, что нам с ним не по пути. Не то что бы я к этому стремилась… Или наоборот? Похоже, я окончательно запуталась в том, что происходит в моей жизни, да и в голове тоже. Пытаясь ни о чём не думать, я старалась сосредоточиться на том, что рассказывал Филипп, как вдруг он пропал. Только что он был передо мной, ведя меня в танце, а в следующее мгновение его уже не стало — вместо этого я увидела лицо Стаса.

Разозлённого, между прочим.

— Кажется, я уже предупреждал, чтобы ты не приближалась к Филу, — рычит он.

Алкоголь из головы всё ещё не выветрился, так что привычного страха я не чувствовала.

— В самом деле? — хмурюсь, прикидываясь шлангом. — Что-то не помню такого…

— Если бы я столько пил, я бы собственное имя не помнил…

— Эй, всего-то пару бокалов! — возмущённо перебиваю.

Покрутив головой по сторонам — ого, вот это карусели! — я заметила, что мы не в центре зала, где я ещё пару секунд назад танцевала с Филиппом, а практически под лестницей.

— Тебе вообще пить противопоказано — с твоей-то тягой к приключениям! — продолжает ворчать. — С сегодняшнего дня ты к алкоголю не притрагиваешься!

— И кто же меня остановит? — насмешливо спрашиваю. — Ты, что ли?

— А ты в этом сомневаешься?

Мы стоим непозволительно близко — это даже дураку понятно; но мы оба слишком взвинчены, чтобы обратить на это внимание: я злюсь, что он меня избегает, а он — что я его не слушаю. Если бы не подоспевшая Сашка, не знаю, до чего бы мы догляделись при стольких-то свидетелях, но Стас как будто выдыхает и немного увеличивает между нами расстояние, а следующее, что я слышу — отчаянный вопль. Голос явно принадлежит Инге, но это был не воинственный клич, предупреждающий, что меня сейчас разорвут на клочки, нет — это был зов помощи, потому что она хваталась за лодыжку и стонала от боли.

Кажется, Барби подвернула ногу на своих убийственных каблуках!

Тяжело вздохнув, барин отходит от меня, но его глаза говорят куда больше слов: меня взяли «на карандаш», и этот разговор явно ещё не закончен, хотя я так не считала. Он возвращается к Инге, которая состраивает скорбное лицо, и подхватывает её на руки, а я чувствую… Нет, не ревность, но чувство было таким же по силе — непомерную зависть оттого, что даже такой, как Инга, достался нормальный ответственный парень, который поддерживает её несмотря на то, что не всегда у них всё гладко. А мой даже при отличных отношениях и почти одинаковых взглядах на жизнь умудрился всё испортить. Стас пронёс Ингу мимо нас, не повернув головы в мою сторону, а вот Барби не удержалась и одарила меня победным взглядом. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что её вывих — спланированная постановка, чтобы привлечь к себе внимание Стаса и оторвать его от меня.

Неплохой ход, ваше Сиятельство. Но я ведь не расстроена, да?

Стас ничего для меня… не значит, но всё равно было неприятно.

Да какого хрена!

— Тоже мне, актриса Погорелого театра… — бурчит рядом недовольная Сашка. — Можно подумать, никто не понял, зачем она это сделала…

Стоп, что? Не только я раскусила её игру?

— Она имеет на это право, он ведь почти её муж, — констатирую факт.

— Ключевое слово «почти». Знаешь, гости ничего бы не заподозрили, если бы она сама им не намекнула. И, если происходит то, о чём я думаю, эта свадьба не состоится.

А что происходит? Я одна ничего не понимаю?

— Ты что, совсем слепая? — не сдерживается подруга: кажется, я задала свой вопрос вслух. — Не видишь, как мой брат на тебя смотрит?

Это ещё что за новости?