Заставь меня влюбиться

Глава 32 Сабрина

Большой зал, арендованный специально для выставки, был заполнен людьми. От количества собравшихся здесь именитых деятелей искусства рябило в глазах. Мурашки не покидали меня с того момента, как я села в машину Джереми. Пальцы ног заледенели, а щеки наоборот пылали огнем. Я все время смотрела на свое шелковое платье пастельного светло-зеленого цвета, проверяя, не помялось ли оно. Но все было идеально.

Я предпочитала стоять у своих картин, маленьких, тех, которые не были «жемчужиной вечера». Мне казалось, что если я остановлюсь у большого полотна с северным сиянием, то непременно прославлю себя как тщеславную и хвастливую персону, что, конечно же, было не так. У моей «жемчужины вечера» постоянно находилось много людей. Они оглядывали ее с высоты своих профессиональных и полупрофессиональных взглядов, переговаривались, хвалили или же наоборот недоумевали, почему картину возвели на вершину.

Меня не замечали, Сабрина Риттер долго оставалась в тени, пока Алан не привлек меня к общей группе критиков и не представил меня всем этим деятелям искусства. Здесь-то я и наслушалась миллион комплиментов о моем таланте и старании, а еще о том, как мне повезло стать протеже великого Алана Райдера. Вечер был прекрасен, за исключением одного. Конрад не пришел.

Наивно было полагать, что он будет рядом, ведь я сама оттолкнула его. Поддалась эмоциям, своей неуверенности и оборвала то малое, что было между нами. Конечно, я никогда не стала бы миссис Морель, но теперь я и подругой его назваться не могла. Однако сквозь боль я понимала: каким бы великим не был соблазн купаться в лучах его внимания и заботы, было лучше обрубить все сейчас. Мы уже зашли дальше, чем должны были. Я полностью пропала в этих синих глазах, в извечной кривой усмешке и так сладко звучащему из его манящих уст «принцесса». Именно поэтому мое сердце металось в груди, не находя пристанища.

Этот вечер должен был стать моим триумфом, однако я чувствовала, будто все это происходит вдалеке. Ведь как оказалось, вкус успеха притупляется, если сердце не способно пылать.

Я знала, что Конрад вот уже три дня находится в Лос-Анджелесе, однако домой он не спешил. Я сама была виновата, ведь сбрасывала каждый его звонок. Ликующее лицо Сандры все время стояло у меня перед глазами.

– Сабрина, это Джина Холстед – она…

– Я знаю, кто вы, – не удержавшись, выпалила я. Имя Джины Холстед было известно мне давно. В отличие от многих других художников, она вдохновлялась не природой, людьми или погодой, она вдохновлялась трагическими событиями. Ее картины всегда были мрачны, но в то же время оставались притягательными.

Джине было около сорока лет, ее неизменная прическа – выкрашенное в черный каре с длинной челкой, которая всегда была в каком-то творческом беспорядке. Частью образа были огромные очки в черной оправе и большое количество браслетов из каменных бусин.

Во многом она похвалила мои картины, но не обошлось и без критики. Однако не в моих правилах обижаться на профессионала. Я слушала ее и впитывала каждое слово, ведь многие ее замечания действительно были в точку.

– В следующем месяце в музее Уитни продет моя выставка, думаю, нам есть о чем с вами поговорить, – вдруг сказала она, полностью обескуражив меня этим.

– Это так неожиданно, – растеряно ответила я.

– Я возьму вашу визитку…

– Визитку? Простите, у меня нет визитки.

Алан прикусил губу, пряча улыбку.

– Тогда возьмите мою визитку. Свяжитесь со мной по этому номеру.

Через час у меня было еще две такие визитки от разных художников, это определенно было поводом для радости, но я не сильно радовалась. А когда Алан сообщил, что за маленькие картины хотят заплатить по десять тысяч долларов, я и вовсе расстроилась. Этих денег хватит на то, чтобы съехать с дома Конрада. Разве это не то, чего я хотела, перестать зависеть от него и получить самостоятельность? Почему же тогда мне так грустно?

– Слышал, твои картины, произвели фурор, поздравляю. – Его голос прокатился по моей коже, попадая в самое сердце. В груди на короткое мгновение появилась легкость. Я хотела обернуться, но не успела, ведь Конрад возник прямо передо мной.

Он все-таки пришел.

Что он там говорил? Ах, да. Он поздравлял меня.

– Спасибо, отчасти все это твоя заслуга. Ведь ты познакомил меня с Аланом.

– Не приписывай свой успех другим, – сказал он.

Белая рубашка обтягивала широкие плечи. Черный брюки идеально сидели на узких бедрах, а при взгляде на его кожаный ремень меня бросило в жар. Как всегда потрясающе выглядит. Наверняка у него была очень важная встреча, раз Конрад отступил от своего привычного «небрежного» стиля и отдал предпочтение классике.

– Прости, что опоздал. Были дела, – сказал он.

– Разумеется.

Уголок его губ дернулся в подобии улыбки. Конрад долго бродил взглядом по моему лицу, словно пытаясь понять, о чем я думаю в данный момент. Но затем синие глаза скользнули на скромный вырез моего платья, к очерченной талии, объятой шелковым материалом и ниже, к босоножкам на шпильках.

Его кадык дернулся, и это сразу дало мне понять, что Конраду нравился мой наряд. Даже больше, он возбуждал его. Жаль, что мне этого было недостаточно.

– Почему не отвечала на мои звонки?

– Решила дать тебе время подумать.

Он хмыкнул и на секунду отвел взгляд, в это время я глубоко вздохнула, с ужасом осознавая, что пока его глаза так проницательно глядят на меня, я перестаю дышать.

– Прости, я бы с радостью поболтала, но хочу еще немного насладиться выставкой, – сказала я, не желая больше не секунды тратить на эти бесполезные гляделки.

Конечно, у него были дела. И наверняка у дел было имя Сандра. Но я даже думать об этом не буду.

Несколько бокалов шампанского и парочка новых знакомств на толику подняли мне настроение. Я убеждала себя, что появление Конрада ничего не меняет, но раз за разом искала его макушку среди посетителей. Я ведь даже не спросила, вернется ли он сегодня домой, как и не решилась сообщить, что я начну подыскивать себе скромную квартирку, где-нибудь в доступном районе Лос-Анджелеса. Надеюсь, в этот раз обойдется без удержания заложников.

– Сабрина, у меня просто потрясающие новости. – Алан отвлек меня от разговора с таким же начинающих художником, как и я. Но судя по удовлетворенному взгляду Райдера, произошло что-то действительно хорошее, поэтому мне не терпелось выслушать его. – Мне сообщили, что на «сияние» поступило много заявок. Картину хотят приобрести.

Фужер шампанского дрогнул в моей руке. Я долго пялилась на его губы и не могла поверить, что они изрекли нечто подобное.

– Это же превосходно, – тихо сказала я.

– Два самых крупных предложения – восемнадцать и двадцать три с половиной тысяч долларов. Однако есть еще один покупатель, он предложил тридцать тысяч долларов и сказал, что перебьет любую сумму.

Тридцать тысяч долларов.

Мне нужно срочно подышать свежим воздухом, кажется я сейчас упаду в обморок.

– Поздравляю, – пропел Алан и мягко похлопал меня по обнаженному плечу.

Я оставила фужер с недопитым шампанским на подносе официанта, ведь мои руки тряслись, и я легко могла его уронить. Первая моя эмоция – шок. Столько вопросов закружилось в моей голове. Неужели кто-то оценил картину в тридцать тысяч долларов? Она настолько хороша?

От глухой радости меня стало бить мелкой дрожью. Это определенно победа. Три мои картины уйдут к новым владельцам. Я познакомилась со многими интересными людьми, получила несколько очень важных визиток и теперь хотела вернуться к Авроре.

Подписав все необходимые бумаги и попрощавшись с Аланом, я направилась к выходу, но замерла, заметив Конрада, мило беседующего с уже знакомой мне женщиной.

Нет. Она совсем не годилась ему в пары. Ей было шестьдесят или около того, и она занималась финансовыми вопросами выставки Алана. Женщина передала Конраду документы, которые несколько минут назад подписала я. Документы на «сияние».

О нет.

Наши взгляды встретились. В моей груди разрасталась дыра размером с Висконсин. Это ударило по мне настолько, что я прижала руку в груди, проверяя, бьется ли еще мое сердце. Мы могли быть счастливы, могли быть вместе, этот мужчина мог быть моим, но у него в жизни совсем другие ценности. Я поздно поняла, что он не изменится, успела влюбиться и отдать ему свое сердце, хотя он свое отдавать не захотел. Я уже была разбита, так нет, ему нужно прийти и испортить все окончательно! Все, чего я хотела сегодня, так это его поддержки, и я думала, что смогу рассчитывать на него хотя бы в этом.

Он удивленно вскинул брови, в ответ я разочаровано покачала головой.

Подавив в себе жгучие чувства, которые побуждали меня сорваться и накричать на него, я поспешила уйти из галереи. Пошел он! Я вернусь домой.

Уже на улице меня догнал Конрад. Он мягко сжал мое предплечье и развернул к себе.

– Отпусти, – зарычала я. Он медленно, словно нехотя, разжал пальцы. – Значит покупатель ты?

Синие глаза жадно оглядывали мое лицо.

– Да.

– И остальные две тоже ты купил?

– Нет, только «сияние», – спокойно ответил он.

– Зачем ты делаешь это? Я думала, что чего-то стою. Думала, что, наконец, кто-то оценил меня по достоинству!

Конрад приблизился и мягко опустил руки на мои плечи.

– Все так и есть, – сказал он, руками поглаживая мои плечи. Теплые неторопливые касания сбивали меня с толку, заставляли думать, что между нами все как раньше, но это было не так. – Твои работы лучшие на этом вечере. И я не позволю этой картине висеть в чужом доме. Она наша.

Я закатила глаза и сбросила его руки со своего тела.

– Нет. И не нужно делать вид, будто это что-то значит для тебя!

– Но это значит, – уверенно отрезал он. – Погоди. – Конрад стал искать что-то в карманах своих брюк. И клянусь, если это будет просто звонящий телефон, то купленную им картину я надену ему на голову. – Вот.

Он вытянул вперед маленькую продолговатую бархатную коробочку.

– Что это.

– Повернись, – скомандовал он. Я устало повела плечами, но все же выполнила его просьбу.

К чему все эти странные игры?

Моей кожи коснулась холодная цепочка. Я взглянула на свою грудь и заметила там золотой кулон в виде ракушки. Сердце забилось так, что все тело сотрясалось, даже пришлось сжать руки, чтобы как-то обуздать это. Ракушка из золота и перламутра была так похожа на ту пустую раковину, что нашла моя дочь на пляже.

– Ты купил похожую, – сказала я, оборачиваясь.

Конрад ухмыльнулся.

– Я сделал точную копию, поэтому немного опоздал. Ты знала, что украшения делаются долго, даже если заплатить сверху? – хмуро спросил он.

Я улыбнулась и покачала головой.

– Нет, я не знала.

Он коснулся моего подбородка: совсем легкое касание, но наполненной безграничной нежностью. А возможно я так отчаялась, что мне просто хотелось в это верить.

– Одинокая улитка, живущий на западном побережье, наконец понял, что он больше н одинок, – прошептал Конрад, его руки легли на мои щеки, неторопливо поглаживая пылающую кожу. – Я тебя люблю и люблю Аврору, разной любовью, но одинаково сильной.

Я пыталась, честно пыталась что-то ответить, но как назло забыла все слова. Он перевернул мой мир, сказал то, что я мечтала услышать. Мои ноги совсем ослабли, а сердце колотилось, рискуя выпрыгнуть из груди. В ошеломленном молчании я пробыла так долго, что в глазах Конрада показались неуверенность и волнение. Он думал, что я недовольна, думал, что я откажу, а я просто застыла, задаваясь вопросом: не сон ли это?

– Сабрина? – медленно позвал он. – Знаешь, в такие моменты обычно что-то отвечают.

– Вдруг ты разочаруешься? – спросила я. – Ты привык жить другой жизнью.

– Я не на этот ответ рассчитывал, – усмехнулся он. Заглянув в мои глаза, он продолжил: – Я уже не помню и половины из того, что было раньше, но моменты с тобой и нашей дочерью, я помню все до единого. Потому что это действительно важно для меня. Я никогда в этом не разочаруюсь.

– Я тоже тебя люблю, – прошептала я. В его глазах показалось облегчение, он широко улыбнулся и поцеловал меня. Его губы нежно ласкали мои, руки поглаживали спину и плечи, сжимали талию. Я не знаю, сколько длился этот поцелуй, но в какой-то момент я не смогла вдохнуть и отстранилась. С блеском в глазах, и все той же счастливой улыбкой, он обнял меня, прижимая мою голову к его груди. Я слышала, как быстро бьется его сердце, и этот стук дарил моей душе долгожданное спокойствие и умиротворение.

– Поэтому картина поедет домой, тебе ясно? – сурово заявил он.

– Кристально, – прошептала я. – Конрад, мне нужны собственные визитки.

Он рассмеялся, поглаживая мою поясницу.

– Думаю, я смогу решить эту проблему.

Я совсем не помню, как мы добрались назад. Торопливо спровадили Марию, которая была няней Авроры в этот вечер, и остались вдвоем, растворяясь, друг в друге ночь напролет.