Безумный мафиози

Глава одиннадцать

Джиа

Он это серьезно?

— Ты хочешь посмотреть, как я мастурбирую?

— Да. — Теперь он поглаживал свой член, мышцы на его руке напрягались, когда он проводил рукой по этому гигантскому стержню между ног. Боже, у него был великолепный член, и я почувствовала ответный толчок внизу живота.

Я уже была мокрой — несколько секунд назад я почувствовала скользкую влагу между ног, — но раньше я никому не позволяла смотреть, как я удовлетворяю себя. Это было интимное, личное время для меня и моих фантазий, в которое не допускались настоящие мужчины. Только вымышленные. Мысль о том, что кто-то наблюдает за этим, заставляла меня чувствовать себя уязвимой, незащищенной. Как будто с меня сняли все слои, убрав всякую защиту и оставив мою самую простую, не стервозную сущность.

— Зачем? — спросила я, все еще загипнотизированная его дрочкой.

— По той же причине, по которой ты смотришь, как я это делаю. Это сексуально, не так ли?

Я не была уверена, что смогу это сделать, но я действительно не хотела возвращаться в ту клетку.

— Мне нужно точно понять, что ты предлагаешь. Я заставляю себя кончить без какой-либо помощи с твоей стороны, и ты не посадишь меня обратно в клетку? Или не станешь приковывать меня цепью к стене? Или приковывать мои руки наручниками к твоей кровати.

— Да. Te lo prometo — я тебе обещаю.

Здесь должен был быть какой-то подвох. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Куда ты меня посадишь?

— В комнату с кроватью.

— И ванной комнатой?

— И ванной комнатой.

После последних двадцати четырех часов это звучало как шикарный отель. И мой план состоял в том, чтобы соблазнить его. Я просто не ожидала, что это будет так просто. Я бы в мгновение ока смогла бы водить его за член.

Тупой итальянский мафиози. Дни моего пребывания в его плену были сочтены.

— Хорошо. — Пряча ухмылку, я потянулась к ручке двери душа. — Пойдем.

— Нет. — Он держал меня за руку, удерживая в душе. — Прямо здесь.

Душ был самой незначительной частью, его большая туша занимала большую часть комнаты. Я бы чувствовала себя более комфортно на кровати, если бы Энцо стоял далеко-далеко, но по дикому выражению его глаз я поняла, что эта идея не сработает.

— Тогда поменяйся со мной местами.

Мы прошли мимо друг друга, и я позволила своей заднице коснуться его бедра. Я услышала, как он втянул в себя воздух, и мне пришлось подавить смех. Ха, ха. Он понятия не имел, с кем столкнулся, не так ли?

Энцо ничего не сказал, просто встал под струю, а я пошла в противоположный конец душа. Его челюсть была напряжена, когда он наблюдал за мной, его рука снова легла на член, поглаживая его.

— Сейчас, micina — котик, — прошептал он, его вздох был похож на облачко пара в воздухе. — Дай мне посмотреть, как ты работаешь над своим клитором.

— Прекрати болтать. — Я закрыла глаза и попыталась отгородиться от него, когда скользнула руками между ног. — Мне нужно притвориться, что тебя здесь нет.

— Cazzata — твою мать. Тебе нравится смотреть, как я работаю своим членом. Открой глаза.

— Нет, — упрямо сказала я.

— Сделай это, или сделка недействительна.

Мои веки распахнулись, и я уставилась на него.

— Мудак. — Я уставилась на его достоинство и попыталась не думать о том, к кому оно было прикреплено.

Моя киска опухла и стала скользкой. Настроенной на секс. Я щелкнула пирсингом, дразня себя, и услышала, как Энцо зарычал в горле. Я начала водить пальцами по кругу, украшения впивались в подушечки моих пальцев. Мой клитор пульсировал, и я потерла его, наблюдая, как его кулак сжимает головку члена. На кончике появилась капелька влаги, и он большим пальцем размазал ее по всей головке. Я невольно облизнула губы, размышляя о его вкусе, и волны тепла прокатились по моему телу, оседая в моей сердцевине.

— Toccati — коснись себя, — пробормотал он. — Apri le gambe — раздвинь ноги.

— По-английски, stronzo — мудак.

— Прикоснись к себе и раздвинь ноги.

Маленькая шлюха.

Боже, я хотела возненавидеть его за это, но волна жара пронзила меня.

— Господи, — прошептала я, слегка раздвигая ноги. — Ты такой придурок.

— Хм. Тебе нравится, когда тебя обзывают, Джианна? — Он отпустил свой член и положил руки по обе стороны от душа, демонстрируя себя мне. — Тебе нравится, когда тебя дергают за волосы? Тебе нравится ходить с мужской спермой на лице?

Черт, когда он задавал эти вопросы своим низким голосом с итальянским акцентом, это звучало как чистый секс. Без сомнения, Энцо трахался как зверь, грубо и грязно. Я еще не испытывала этого на себе. Мужчины, с которыми я была, обращались со мной вежливо, как будто я была сделана из стекла. Мои пятимесячные отношения с Грейсоном были самыми долгими, и большую часть времени после этого я кончала с собой в ванной. Однажды я попросила его отшлепать меня, и он сказал, что не хочет унижать меня таким образом.

Что-то подсказывало мне, что у Энцо не возникнет проблем с выполнением этой просьбы.

За исключением того, что я не планировал позволять ему одерживать верх.

— Это то, что вам нравится делать с женщинами в постели, дон Д'Агостино?

Проигнорировав мой вопрос, он уставился на мою руку между ног.

— Я бы хотел, чтобы ты прямо сейчас сидела у меня на лице. Я бы лизал тебя и кусал, сосал твой клитор, пока ты не потеряла бы сознание. Я хочу тянуть твой пирсинг зубами, пока он не начнет жечь, а потом заставить тебя кончить так сильно, что ты обольешь меня брызгами.

Господи, блядь.

Мои пальцы двигались быстрее, мое удовольствие росло, увеличиваясь. Я уставилась на его широкий член, который гордо торчал из его тела, покачиваясь в паре, с гладкой кожей и венами по бокам. Головка была раскрасневшейся и круглой, с нее капала жемчужная жидкость. Я представила, как эта толщина сверлит меня изнутри, раскалывает пополам и заполняет меня сильнее, чем я когда-либо чувствовала раньше. Моя киска сжалась вокруг пустоты, и я застонала.

— Двигай свои пальцы внутри своей киски, — сказал он. — Представь, что это я.

Как будто он мог читать мои мысли. Я засунула два пальца в себя, жаждая этого жжения, когда я впервые потянулась, и я двигалась, пока пальцы не оказались полностью внутри. Я тяжело дышала, мои веки были такими тяжелыми, что превратились в щелочки.

— Тебе это нравится, разве нет? — он замурлыкал. — Скажи мне, micina — котик.

— Мне это нравится.

— Ты бы хотела, чтобы это был мой член?

Я облизнула губы, глядя на его эрекцию, слишком возбужденная, чтобы лгать.

— Да.

Он снова схватил себя, сильные пальцы обхватили ствол, когда он потянул.

— Я бы трахнул тебя так хорошо, sporca puttana — грязная шлюха. Глубоко и жестко. Я бы отдал тебе всю свою сперму, все, что я коплю в своих яйцах, только ради тебя.

— Боже, ты когда-нибудь заткнешься? — Я захрипела, когда снова начала поглаживать свой клитор. Мои ноги дрожали, мои движения были нескоординированными, потому что я была так возбуждена. Так близко. Это было мне нужно.

— И ты примешь это, верно? — он продолжил, явно не заботясь о том, что это был односторонний разговор. — Я никогда не видел, чтобы женщина так жаждала этого. Разве те парни в Канаде не знали, как тебя трахнуть? Держу пари, они оставили тебя неудовлетворенной.

Убирайся из моей головы, мафиози.

Я продолжала двигаться, оргазм был так близок, что я практически чувствовала его вкус. Да, да, да. Я знала, что это будет хорошо.

— Остановись.

Это слово ударило по маленькому помещению, как хлыст. Сама того не желая, я подчинилась ему, моя рука замерла. Тогда я поняла, что я делала, играя в его игру. К черту это. Я хотела оргазма, поэтому продолжала двигаться.

— Ни за что. Я слишком близко.

Черты его лица напряглись, мышцы вздулись, а взгляд стал почти маниакальным.

— Остановись, или наша сделка отменяется.

Каким-то образом я заставила себя положить руку на бедро.

— Ты мудак.

Он потянулся, чтобы выключить воду, затем продолжил лениво теребить свой член.

— Встань на колени.

Дерьмо. Я должна была догадаться, что он не позволит мне легко отделаться.

— Зачем?

— Потому что я, блядь, так сказал.

Я не отвела взгляда. Была ли это игра в унижение? Этот человек был непредсказуемым и злым. Я должна была бы дрожать от страха.

Я дрожала, но это было не потому, что я была напугана.

Что он собирался делать? Я понятия не имела.

Что означало, что я должна была это выяснить.

Я медленно согнула колени и опустилась на влажный кафель, непристойно раздвинув ноги, выставляя все на всеобщее обозрение. Мой набухший клитор пульсировал, моя киска, без сомнения, набухла и покраснела, и он взял член в руки, приоткрыв рот, когда его рука быстрее задвигалась по его плоти. О, ему это нравилось. Его грудь вздымалась, дыхание вырывалось из легких.

— Умоляй меня, — сказал он низким рокочущим голосом. — Умоляй меня позволить тебе кончить.

Я могла бы сыграть это по его правилам… или он мог бы сыграть по моим. Из нас двоих я была уверена, что смогу дольше продержаться без оргазма.

Положив руки на бедра, я начала напевать:

— Ты видишь, какая я мокрая, дон Д'Агостино? Ты видишь, как я возбуждаюсь, наблюдая, как ты дрочишь свой большой член? Держу пари, тебе приходится пользоваться смазкой, когда ты трахаешься, ты такой большой. Кричат ли женщины, когда ты входишь в них? Ты заставляешь их истекать кровью, оставляешь их киски влажными?

Его рука взлетела, нажимая сильнее, сжимая, его дыхание сбилось.

— Minchia — черт, — прошипел он. — Этот гребаный рот.

— Вы бы хотели наполнить его, не так ли, дон Д'Агостино? — Он хмыкнул, и я поняла, что угадала правильно. — СмотретьСмотреть, как мои губы широко растягиваются, когда ты проникаешь в мое горло так глубоко, что у меня на глазах выступают слезы. Не мог бы ты заставить меня выпить твою сперму, проглотить ее, пока мой живот не переполнится…

— Cazzo — блядь! — закричал он в потолок, запрокидывая голову. Толстые струи спермы вырвались из кончика его члена, его большое тело содрогалось в конвульсиях, в то время как его лицо расслабилось от чистого удовольствия. С выражением лица, свободным от его обычного злобного цинизма, он был намного красивее. Не осознавая этого, я снова обвела пальцами свой клитор, наблюдая, как этот опасный, но подверженный ошибкам мужчина разваливается на части.

Это было прекрасно.

Когда его веки распахнулись, он сосредоточил свой темный взгляд на меня. В два шага его рука обхватила мою руку, грубо поднимая меня на ноги.

— Эй! — сказала я, пытаясь вырваться, когда он вытащил меня из душа. — Я подыграла тебе. Теперь моя очередь.

— Ты не подыграла мне — и теперь ты будешь страдать за это.

И снова он тащил меня, мокрую, в спальню. Будет ли у меня когда-нибудь шанс вытереться полотенцем на этой гребаной яхте?

— Может, ты перестанешь таскать меня за собой? Это уже надоедает.

— Что надоедает, так это то, как ты меня не слушаешься. Теперь ты будешь наказана.

Мне не нравилась идея «наказаний» Энцо. В конце концов, он связал Фрэнки и засунул ей в рот пистолет.

Он бросил меня на кровать, а затем последовал за мной, чтобы придавить своим телом.

— Отвали от меня, мафиози! Ты слишком тяжелый.

Я не могла видеть, что он делал, но это было что-то в изголовье матраса. Сильные пальцы схватили меня за руку и тянули, пока моя рука не выпрямилась, затем я почувствовала большой ремень вокруг своего запястья. Дерьмо!

— Ты обещал, что больше не будешь надевать на меня наручники.

— Я не надеваю на тебя наручники. Я привязываю тебя.

— Это одно и то же, ублюдок.

В этот момент я начала извиваться, пытаясь бороться с ним всем, что у меня было. Я не хотела быть в его власти. Ему бы пришлось убить меня! Я обозвала его всеми известными мне ругательствами, когда он потянулся к другой стороне и выудил еще один ремень. Чертово БДСМ-оборудование. При любых других обстоятельствах я бы прыгала от радости, готовая поиграть.

Вместо этого я фантазировала о том, как задушу его ремнем.

К тому времени, когда я была связана с вытянутыми над головой руками, мы оба тяжело дышали. Я продолжала сопротивляться, поэтому он придавил мои ноги своим туловищем.

С торжествующе сияющими глазами он раздвинул мои бедра.

— Посмотри на эту бедную киску. Sei bagnata — Ты мокрая. Такая мокрая.

Средним пальцем он один раз щелкнул по пирсингу. Я ахнула, ударные волны прокатились по моему клитору, животу, вплоть до пальцев ног.

— Черт возьми, — выплюнула я, ненавидя его за то, что он меня заводит. Снова.

— Умоляй меня. — Еще один щелчок. Легкое прикосновение было подобно раскаленному пруту в моих венах, и я застонала.

Затем я стиснула зубы, борясь с реакцией своего тела. Все должно было пойти совсем не так. Я должна сводить его с ума, заставлять его задыхаться от желания.

— Это было бы так приятно, не так ли? Мой язык на твоем клиторе, облизывает тебя. Те парни, с которыми ты была, они знали, как лизать твою киску? Бьюсь об заклад, они понятия не имели.

Господи, его голос.

Затем он начал шептать по-итальянски, которого я не понимала, но звуки были чертовски сексуальными. Я уловила слова, обозначающие лицо и рот, и догадалась, что он говорил о том, чтобы съесть меня. Я не хотела говорить ему, что он был прав, что я никогда раньше не кончала орально. Грейсон делал это несколько раз, когда я просила, но, похоже, ему это не очень нравилось, поэтому я перестала спрашивать. Энцо, казалось, был очень, очень увлечен этим, если судить по выражению его лица.

Я почувствовала, что поддаюсь его чарам, желая умолять, хотя бы для того, чтобы испытать это хотя бы раз. Мне было любопытно узнать об этом так называемом катастрофическом оргазме, который возникает благодаря чьей-то голове между ног, о котором женщины говорили, когда мужчин не было рядом. Мое тело дрожало от возбуждения, с каждым ударом моего сердца, как барабанный бой между ног. Мои бедра дернулись навстречу его лицу.

— Вот и все, — он перешел на английский. — Ты так сильно этого хочешь, mia sporca puttana — моя испорченная шлюшка. Скажи это. — Ti prego — пожалуйста, дон Д'Агостино.

Все это происходило неправильно.

— Разве ты не предпочел бы позволить мне пососать твой член? — попыталась отвлечь его я.

Тихо посмеиваясь, он подул на мой клитор, и моя спина выгнулась, горячий воздух болезненно ласкал мою сверхчувствительную плоть. Я уставилась в потолок и попыталась вздохнуть. Пыталась успокоить мое бешено колотящееся сердце.

— Вот, — сказал он, — я помогу тебе. Повтори это. Voglio la tua testa fra le gambe — я хочу твою голову между моих ног.

Я знала, что voglio — это «я хочу», а gambe — «ноги». Я могла бы заполнить остальное, исходя из нашей позиции.

— Я скорее умру, чем буду умолять тебя о чем-либо.

Он оттолкнулся от кровати, используя руки, затем встал и покачал головой.

— Мы посмотрим, действительно ли ты это имеешь в виду, правда?

Повернувшись, он направился к открытому шкафу на другой стороне комнаты. Я безуспешно пыталась освободиться от ремней, когда он исчез внутри.

— Подожди, куда ты идешь? Ты должен отпустить меня.

Он был в обтягивающих боксерских трусах, когда появился, с парой джинсов в руках.

— Я собираюсь поработать несколько часов. Не волнуйся, я вернусь.

Он влез в джинсы, его мышцы бугрились и двигались, пока он одевался.

— Не смей оставлять меня здесь, придурок.

Я была в беспорядке, пульсирующая и мокрая. Запах секса — от меня — тяжело висел в воздухе. Мне нужны были свободные руки, чтобы найти облегчение.

— Ты готова умолять?

— Нет, — крикнула я. — Время, проведенное в подземелье, сделало тебя плохо слышащим?

— Упоминать подземелье неразумно, Джианна. — Нахмурившись, он снова полез в шкаф.

Я не могла удержаться, чтобы не подколоть его.

— Почему? Не нравится, когда тебе напоминают о том, как с тобой так обращались?

— Потому что это напоминает мне о том, как сильно я хочу отомстить твоему шурину, а ты — это орудие мести.

Когда он вернулся, то уже натянул футболку, но она была дорогой. В своих дизайнерских джинсах, дорогих часах и с мокрыми растрепанными волосами он выглядел как модель с обложки. Я насмотрелась на них в Милане, когда работала на Доменико. Энцо мог бы украсить обложку любого мужского журнала.

Но именно уверенность в его плечах, твердая линия подбородка выделяли его как опасного человека. Кого-то безжалостного. Это была не избалованная крыса из спортзала, это был хладнокровный убийцаубийца.

Убийцей, которого я отчаянно хотела трахнуть.

Боже, что со мной было не так?

— Я хочу вернуться в клетку, — попыталась я. По крайней мере, там я могла бы пользоваться своими руками и не чувствовала бы его запаха вокруг себя.

— Нет. — Он подошел и встал на край кровати, ближайшей ко мне. Один кончик пальца потянулся, чтобы медленно провести по напряженной точке моего соска. Я попыталась вывернуться, отказывая себе в удовольствии, но только поранила запястья. Он усмехнулся, ублюдок. — Я думаю, что буду держать тебя прямо здесь, ждущей и готовой для меня. Вуаля, micina — котенок.

Он что серьезно? Мое тело было как натянутая проволока, натянутая и на пределе. Прежде чем я успела испепелить его взглядом, он повернулся и направился к двери. У меня отвисла челюсть. Он действительно собирался оставить меня вот так?

— Не смей уходить, Д'Агостино! Клянусь гребаным Богом, я заколю тебя при первой же возможности, если ты выйдешь отсюда!

— Я надеюсь, что ты это сделаешь, — бросил он через плечо. — Вид крови возбуждает меня.