Безумный мафиози (Мила Финелли) читать бесплатно онлайн полную версию книги

Глава шесть

Энцо

Я возвратился в кабинет и бросил одежду Джиии на диван. Игнорируя хмурый взгляд брата, я направился к своему креслу и сел. Мне нужно было вернуться к работе.

Для моей компании требовалось много переводить деньги. Мы имели дело с разными странами и валютами, банками по всему миру. К тому времени, когда деньги возвращались ко мне, их уже невозможно было отследить, а значит, финансовая гвардия могла идти в жопу.

Изначально отец позволил мне начать заниматься компьютерным мошенничеством в качестве шутки, как способ использовать диплом, который он не хотел, чтобы я получил. Во время учебы в университете я познакомился с парнями, занимающимися низкоуровневыми фишинговыми аферами, и быстро понял, как я могу приспособить это к более крупным масштабам. Затем мы занялись хакерством и добычей данных. Теперь большинство моих сотрудников работали в красивых офисах на шикарных компьютерах, а не избивали наркоманов и владельцев магазинов за деньги.

Вито прочистил горло.

— Ты забрал ее одежду.

— Да.

Искренне, я пожалел об этом. Джиа была великолепна в одежде. Без одежды? Это была гребаная богиня. Я оскорблял отсутствие у нее груди, чтобы отвлечься от своего желания, но всякий, у кого есть глаза, знал, что это ложь.

Она была высокой и стройной, с изгибами во всех нужных местах, а ее небольшая талия обрамляла мягкий живот. У нее были идеальные соски и попка, которая способна начать войну между дружественными странами.

Самое главное, поскольку она была обнажена, то мне был хорошо виден крошечный пирсинг, пронзающий ее клитор.

Мамма миа, это украшение. Так и хотелось провести по нему языком, прикусить зубами и нежно потянуть, пока она не задышит подо мной.

А ведь она тоже не струсила. Как мужчина, который никогда не трусил, я оценил это. Джиа боролась со мной и ругалась, держала себя в руках и сохраняла достоинство.

Мадонна, неужели есть что-то более горячее?

Открыв ноутбук, я попытался сосредоточиться на работе. Нужно было просмотреть сотни писем и отчетов, но мои мысли все время возвращались к той каюте, к тому пирсингу.

Cazzo — блядь. Мне нужно было сбросить стрессстресс, пока я не наделал глупостей.

Посмотрев на брата, я спросил:

— Девушки, которых мы привели в прошлый раз, те, что из Канн?

На его лице отразилось полное отсутствие удивления.

— Хочешь, чтобы я снова их привез?

— Да. А как скоро?

— Через два дня, наверное.

Я кивнул.

— Организуй это. Сообщи экипажу.

— Это из-за нее?

— Не будь смешным, ― огрызнулся я. — Я ненавижу в ней все.

Он опустил взгляд на свой телефон и начал прокручивать его.

— Это хорошо. Потому что Массимо сказал, что они следят за ней в комнате охраны. Очевидно…

Dio santo — Святой Господь! Я встал со стула прежде, чем Вито успел закончить фразу. Я направился к комнате охраны, которая находилась недалеко от офиса, и распахнул дверь. Массимо и два члена команды собрались у экранов, их внимание было приковано к одному конкретному монитору. Мне не нужно было гадать, к какому именно.

— Che cazzo — Что за хрень! ― рявкнул я. — Неужели здесь никто, кроме меня, не работает?

Массимо махнул мне рукой.

— Ma dai — Давай, Энцо. Ты должен это увидеть. Там она занимается йогой. Голая.

Я сжал челюсти, раздражаясь на себя и на них.

— Отключи ее. Я хочу, чтобы никто, кроме меня, не смотрел на эту камеру.

Массимо заскулил, как капризный ребенок, и продолжал смотреть на экран.

— Нет, пожалуйста. На борту еще не было такой сексуальной женщины, и ты не поверишь, какая она гибкая. Я умоляю тебя, только недолго — гребанный бог! Ты это видел?

В три шага я добрался до монитора и выключил его. Я показал на все их лица, выражение моего лица было непреклонным.

— Я единственный, кто будет следить за ней с этого момента. Любой, кого поймают за наблюдением за ней, будет разрезан на куски и выброшен за борт. Я правильно выразился?

— Понятно, дон Д'Агостино, — пробормотали все, кроме моего младшего брата. Мне не понравился подозрительный блеск в его глазах, но я проигнорировал его.

Все на этой яхте подчинялись мне, включая моих братьев.

Я направился к двери.

— Массимо, за мной.

Когда мы оказались в коридоре, я положил руку ему на грудину и толкнул его к стене. его к стене.

— О чем ты думал, призывая их?

Он попытался убрать мою руку, но я был слишком силен. Он нахмурился на меня.

— Она горячая и голая. Ты не можешь сказать мне, что ты не смотрел, когда у тебя был шанс.

Смотрел, но я пытался забыть об этом.

— Я хочу унизить ее, а не доставить тебе удовольствие. Не делай этого снова.

— Хорошо, но ты не знаешь, что ты теряешь. Madre di Dio — Матерь Божья, она сделала эту штуку со своей ногой… — Он присвистнул. — А ты видел ее пирсинг?

Странное чувство охватило меня, темный узел в животе. Это был гнев на себя, на брата. Злость на женщину в клетке за то, что она не могла что она не спряталась от посторонних глаз. Хуже того, это было собственническое желание оставить ее только для меня, чтобы только мне было позволено видеть ее.

К черту. Я был боссом.

— Она моя пленница — моя, а не твоя. Ты не должен входить туда или смотреть на нее. Все ясно?

— Что происходит? — Вито поспешил по коридору, его брови были прищурены в озабоченности.

Отпустив Массимо, я отступил назад.

— Никто, кроме меня, не заходит в ее комнату.

Мои братья обменялись быстрым взглядом, от которого у меня заскрипели зубы, и я спросил

— Есть что сказать?

Вито изучал меня, и я почти видел, как он переключает внимание.

— Ты не никого туда не пустишь? Даже члена экипажа? — Когда я не ответил, он закатил глаза. — Ей нужно будет поесть, сходить в туалет. Принять душ.

Я провел рукой по волосам. Когда идея о клетке пришла мне в голову, я не подумал ни об одной из этих обыденных практичности.

Око за око — этого недостаточно.

— Она женщина, а не мужчина, — добавил Массимо, как будто я нуждался в этом напоминании. — У них нет такой силы, как у нас.

Мне захотелось рассмеяться. Если бы он был тем, кому пришлось возиться с Джиа в клетке, он бы не сказал, что она слабая.

— Она сильная, — прорычал я. — И я дам ей все, что ей нужно.

Хотя это звучало как грязное сексуальное обещание, я имел в виду предметы первой необходимости.

Она не получит ничего, кроме того, что дам я. Я позволю ей есть с моей руки, но только после того, как она будет умолять меня накормить ее.

Вито нахмурился.

— А если ты занят?

Я наклонился и прорычал:

— Почему ты меня подталкиваешь к этому? Надеешься, что я позволю тебе самому ухаживать за ней?

— Нет, но ты ведешь себя очень странно. Как будто ревнуешь.

— Отвали. Я пытаюсь отомстить.

— Правда?

Сжав кулак, я ударил им в стену. Боль пронзила мою руку, и я приветствовал ее, используя для разжигания гнева.

— Это не твоя гребаная забота. Вы оба прекратите меня допрашивать!

Вито не отступил, именно поэтому он и был моим консильери.

— Это моя забота, и Массимо тоже. Мы будем страдать от последствий, когда

Раваццани узнает о том, что ты сделал. Cristo santo — Святой Христос. Мы прожили с тобой на этой яхте четыре года. Мы имеем право знать твои планы.

Insieme siamo più forti.

Вместе мы сильнее.

Когда я отдышался и успокоился, я понял, что они были правы, хотя я не хотел признавать это.

— Отлично. Я попрошу Сесилию присмотреть за ней.

Вито погладил свою челюсть, это был сигнал, когда он собирался сказать что-то, что, как он знал, мне не понравится.

— Ты же не собираешься принуждать ее?

Я не мог поверить, что он снова спрашивает об этом. Я помнил крики матери, слышал, как она умоляла отца остановиться. Только он никогда этого не делал. На следующий день он исчезал, а она оставалась в постели, вся в синяках и болячках, говоря нам, что она «заболела». Но я знала правду.

И мой брат тоже это знал. Я посмотрел на Вито.

— Если бы даже мысль о том, чтобы воткнуть в нее свой член, не приводила бы меня в тошноту, думаешь, я бы сделал это?

— Нет, но ведь ты взял ее одежду.

— Поскольку это то, как он поступил со мной. Я буду переживать каждый из своих кошмаров на Джии Манчини, и вам двоим лучше не пытаться остановить меня.

Оттолкнув их обоих, я направился к нижним палубам, где обычно можно было найти членов экипажа. Сесилия, вдова консильери моего отца, была экономкой на яхте, в ее подчинении находились две горничные и кухонный персонал. После смерти мужа она попросилась на эту работу, сказав, как сильно ей хочется поплавать по открытой воде. Платил я ей хорошо, и она была очень предана Д'Агостино, в частности мне, так что забота о Джии не была проблемой. Сесилия будет следовать моим инструкциям до мелочей.

Любые попытки Джии добиться сочувствия или помощи Сесилии потерпели бы крах.

□

Джиа

В клетке я стремилась вести активный образ жизни.

Несмотря на то, что камеры, несомненно, следили за каждым моим движением, я занималась йогой и растяжкой, затем отжималась и приседала. Если Д'Агостино думал, что ограничение свободы ослабит меня, я была полна решимости доказать, что он ошибается. Я должна была оставаться в форме и быть готовой. Мне нужна была лишь одна маленькая возможность сбежать, и я ею воспользуюсь.

Будь это даже прыжок за борт.

Мне нечего было терять. Весь мир считал меня мертвой. Если я утону, это будет лучше, чем оказаться во власти Энцо Д'Агостино. Одному Богу было известно, что именно за ужасы задумал для меня этот псих.

Тянулись часы, и мне захотелось пить.

— Мне нужна вода, — в десятый раз кричала я, размахивая руками. Я не могла видеть камеры, но не могло быть и речи о том, чтобы не следить за мной. У Фаусто в замке была целая комната, отведенная под охрану, и Энцо наверняка был таким же.

Параноидальные мафиози, ублюдки.

— Вода, Энцо! Алло!

Совсем скоро мой мочевой пузырь присоединился к веселью, и мне отчаянно захотелось в туалет. Моя кожа пылала от негодования и ярости. Я что, должна была мочиться в этой чертовой клетке? Уф.

Как раз когда я думала, что взорвусь, я услышала за дверью звук ключей.

Вошел Энцо, выглядевший посвежевшим и хорошо выпившим, что заставило меня возненавидеть его еще больше. Я прислонилась к решетке, чтобы посмотреть на него.

— Вовремя ты, stronzo — ублюдок!

За ним в комнату вошла пожилая женщина. Ее белые волосы были собраны в пучок, а на ней было хлопковое платье с цветочным принтом — из тех, что делают всех женщин грушевидными, независимо от типа фигуры. Не понимая, что она делает в компании с Д'Агостино, я не могла понять, что она делает, но в данный момент у меня были проблемы поважнее.

— Мне срочно нужна вода и ванная.

Он засунул руки в карманы джинсов, небольшая улыбка искривила его губы. — Это не отель, Джианна. Если тебе что-то нужно, ты должна вежливо попросить меня.

О, этот сукин сын.

— Если ты не хочешь, чтобы я пописала в этой клетке, тебе лучше отвести меня в ванную.

— Тогда мочись в своей клетке. Никто не будет убирать за тобой, и ты будешь вынуждена оставаться в своей собственной грязи. Как и я.

— Ты чудовище.

— Мне так говорили. Это Сесилия. Когда ты станешь хорошей девочкой, я позволю Сесилии водить тебя в ванную и кормить. Готова ли ты попросить меня по-хорошему?

Я глубоко вдохнула и задержала дыхание, пока мои легкие не загорелись. Я не хотела играть с ним в эту игру. Я хотела, чтобы он отпустил меня. Но он бы точно уморил меня голодом и дал бы мне умереть от обезвоживания, если бы я этого не сделала.

Выдыхая, я пыталась заставить свои губы сформировать слова… но не могла.

Секунды шли, пока Энцо не сказал что-то Сесилии по-итальянски.

Он уперся плечом в решетку, достаточно близко, чтобы я мог его схватить. Конечно, я этого не сделала, потому что это было бессмысленно. Я бы поборолась с ним, но только после того, как выйду из клетки.

— Ты не сможешь победить в битве со мной, micina — котенок. Я дам тебе то, что тебе нужно, но только после того, как ты будешь хорошо себя вести. — Он прошелся пальцем по тыльной стороне моей руки, где она была обхвачена прутьями. — Ты сломаешься, Джианна. Te lo prometto — Я обещаю. Сопротивляться — пустая трата нашего времени.

— Выпусти меня отсюда.

Он поджал губы и покачал головой.

— Это не слишком вежливая просьба.

— Пожалуйста.

Оттолкнувшись от прутьев, он направился к двери. Я вздохнула с облегчением.

Наконец-то он позволил Сесилии отвести меня в ванную.

— Очень жаль, что ты не смогла сотрудничать, — сказал он через плечо.

— Возможно, еще несколько часов сделают тебя более сговорчивой.

— Что? Нет! Я сказала, пожалуйста, ради всего святого! — Я рванула решетку, паника закрутилась в моей груди. Он не мог уйти. Это было невыносимо. — Что ты хочешь от меня?

Он приостановился, держа руку на дверной ручке.

— Умоляй меня.

Я скрестила ноги, боль в нижней половине тела была мучительной. Но я все еще не могла этого сделать. Когда тишина затянулась, он открыл дверь и исчез.

— Черт побери! — крикнула я. Затем моя практическая половина, та сторона, которая испытывала буквальную боль, взяла контроль над моим ртом. — Пожалуйста, Энцо. Я буду умолять. Я умоляю тебя! Не уходи! — Я ненавидела себя за то, что так легко сдалась. Слезы навернулись на глаза, и я уставилась на дверь, ожидая, что она откроется.

Она оставалась закрытой.

Черт, черт, черт. Я опустился на землю и свернулся в клубок. Время ползло.

Каждая секунда казалась часом. Давление в мочевом пузыре поглотило мой разум, и я задыхалась от боли. Это было ужасно, хуже, чем спазмы при месячных или, когда я делала пирсинг. Татуировка на ребрах не шла ни в какое сравнение с этим.

Сколько прошло времени? Часов? Я не была уверена, сколько еще смогу продержаться.

Может быть, мне стоит просто забыть об этом, помочиться в клетку, как животное. Но мой мозг восстал против этой идеи, и откуда-то издалека я услышала свое хныканье. Дверь открылась, но я не могла пошевелиться. Я не могла даже поднять голову. Пусть он убьет меня. По крайней мере, мне не пришлось бы больше терпеть это.

Послышался металлический звон, и я услышала, как дверь клетки распахнулась. Руки осторожно откинули пряди волос с моего лица.

— Ты готова дать мне то, что я хочу? — прошептал он.

Больше во мне не было сил бороться. Облизывая пересохшие губы, я прохрипела:

— Пожалуйста. Я умоляю тебя.

— Va bene, micina — Хорошо, котенок. Va bene — хорошо.

Сильные руки скользнули под мое тело и приподняли меня. Я задыхалась, а затем застонала, новые волны боли прокатились по мне.

— Шшш, — сказал он. — Через несколько секунд станет лучше. Просто держись, упрямая девчонка.

Я услышала звук другой двери, а затем шлепанье его ботинок по кафелю. Моя нога встретилась с сиденьем унитаза.

— Ты можешь себя поддержать? — спросил он, держа руки на моих плечах, чтобы поддержать меня.

— Убирайся. — Мой голос надломился, облегчение было так близко, что я оцепенела.

Он отпустил меня, и я услышала, как удаляются его ботинки. Я так долго сдерживала мочу, что потребовалось несколько секунд, чтобы уговорить мое тело пописать.

Когда я, наконец, сделала это, разрядка была подобна оргазму. Мои конечности затекли, а глаза слезились. Боже, я больше никогда не хотела пройти через это.

Мои ноги дрожали, когда я встала, чтобы вымыть руки. Когда они стали чистыми, я обхватила ладони, наполнила их водой из-под крана и выпила. Позади меня открылась дверь, и появился Энцо. Встретившись с его темным взглядом в зеркале, я ожидала увидеть, что он будет самодовольно улыбаться своей победе. Вместо этого он выглядел задумчивым, словно пытался заглянуть мне в голову.

Я проигнорировала его и проглотила еще несколько глотков воды.

— В этом нет необходимости, — сказал он. — У меня здесь есть еда и вода для тебя.

— Без сомнения, подмешаны наркотики.

— Я не накачиваю женщин наркотиками.

По какой-то причине я ему поверила. Я вытерла рот тыльной стороной ладони.

— Ты предпочитаешь игры разума.

Он трижды моргнул. Неужели я его удивила?

— Да, предпочитаю, — ответил он. — И ты поймешь, что я всегда выигрываю.

Только потому, что он никогда не играл против меня.

Я не была неопытной девственницей или застенчивой интроверткой. Я знала мужчин, знала, что им нравится, знала их слабости, когда дело касалось женщин. И при всем своем уме и силе Энцо Д'Агостино был всего лишь мужчиной.

Ему хотелось поиграть в игры? Прекрасно. Но мы будем играть по-моему.

— Повернись, — приказал он, доставая из кармана нейлоновую веревку. — Руки за спину.

Молча, я повиновалась и наблюдала в зеркало в ванной, как он приближается.

Так что я не пропустила, когда он медленным взглядом осмотрел мою задницу и ноги, прежде чем начал наматывать веревку на мои запястья. Ага. Всего лишь мужчина.

Я собиралась мучить его так, как он и не ожидал. Он пожалеет, что похитил меня, но будет слишком поздно. Его положение было настолько хуевым, что он даже еще не знал об этом.

Взяв мои связанные запястья, он повел меня в другую комнату. Там меня ждал единственный стул, а также стол с тарелками и бутылки с водой. Спасибо, господи. Он собирался позволить мне сесть и поесть.

Когда я начала опускаться на стул, он рывком поднял меня обратно.

— Это не для тебя. — Затем он сел и указал на пол возле своих ног.

— На колени.

Я едва удержался от того, чтобы не закатить глаза. Очевидно, у Энцо был реальный перегиб с пленением. С того момента, как я проснулась в этом кошмаре, он угрожал мне тем, что я буду сидеть у его ног. Похоже, я собиралась воплотить его извращенные мечты в жизнь.

Однако он не знал, что девушка может быть вершиной снизу.

Держа его взгляд, я медленно опустилась на колени, моя грудь почти касалась его бедра. С руками, связанными за спиной, моя грудь была выставлена вперед, соски твердо выделялись на холодном воздухе. Он сидел очень спокойно, выражение его лица было нечитаемым. Только когда я подумала, что он не находит меня привлекательной, его взгляд переместился на мою грудь, и он тяжело сглотнул.

О, да. Это будет легко.

Положив салфетку на колени, он занялся нарезкой всего, что было на тарелке.

— Ты голодна?

Я уставилась на нож в его руке и подумала, как бы мне его украсть.

— Вроде того. Я больше хочу пить.

Он откусил от того, что казалось свиной отбивной с зеленью и нарезанными кубиками помидорами, мышцы его сильной челюсти работали, пока он жевал. Когда он закончил, он вытер рот, как будто у него было столько времени в мире.

— А как ты просишь то, что хочешь?

— Posso avere acqua per favore, signore — Можно мне воды, пожалуйста, сэр? — Мой голос был хриплой мольбой, интимной, подобной той, которую я использовала бы, чтобы попросить мужчину трахнуть меня сильнее.

Энцо замер. Я не могла понять, удивился ли он моему тону или тому, что я спросила по-итальянски. Но я достаточно часто обедала в Милане, чтобы знать, как просить о чем-то, хотя никогда не обращалась к официанту подобным образом.

После долгой паузы он достал бутылку воды, откупорил ее и повернулся ко мне, раздвинув ноги, чтобы обхватить меня своими бедрами. Одна рука скользнула под мой подбородок, чтобы удержать меня, а другая поднесла бутылку к моим губам.

— Пей, — приказал он, его пальцы властно вдавились в мою кожу.

Я очень хотела воды, но не пожалею ли я потом, что выпила ее?

— Ты позволишь мне снова пользоваться ванной?

— Это зависит от тебя, нет? Будешь ли ты хорошей маленькой зверушкой?

К черту. Я слишком хотела пить. Мои губы разошлись, и прохладная вода наполнила мой рот. Пока я пила, он все время смотрел на мои губы, и странное ощущение покалывания ползло по моей коже. Я ненавидела этого человека до глубины души, но то, как он смотрел на меня сейчас — с довольным восхищением, — заставляло мое сердце бешено колотиться.

Мне нужно взять себя в руки. Один день, и у меня уже назревает серьезный случай стокгольмского синдрома.

Он убрал бутылку, поставил ее на стол, затем достал столовое серебро, чтобы отрезать кусок свинины. Мышцы его предплечий смещались под рельефом выбеленной солнцем кожи и каштановых волос, руки были нежными, но умелыми.

Когда он был готов, он поднес вилку к моим губам.

— Открой, — прохрипел он, и я не растерялась, услышав его просьбу. Это было очень сексуально, как будто он вводил свой член мне в рот. Он хоть осознавал это?

Глупец.

Наклонившись вперед, я раздвинула губы и высунула язык, а затем стала ждать с закрытыми глазами. Он сунул вилку мне в рот, и я медленно сняла кусок мяса с зубцов, застонав так, словно это было лучшее, что я когда-либо пробовала в своей жизни, пока жевала. Это представление было достойно награды, привлекая внимание к моему языку и рту самыми развратными способами.

К сведению, я делала чертовски хороший минет, когда хотела, так что я надеялась, что Энцо сейчас переосмысливает все свои жизненные решения.

На всякий случай я проглотила мясо и облизала губы.

— Вкусно.

По его шее пробежал румянец, а грудь стала быстро подниматься и опускаться. В один миг он поставил меня на ноги и с тарелкой в руках повел обратно к клетке. Он втолкнул меня внутрь, и я споткнулась, мои руки все еще были за спиной.

— Эй!

Прежде чем я успела понять, что происходит, он положил тарелку и две бутылки с водой в клетку вместе со мной, а затем снова запер меня.

— Дай мне свои руки. — Он протянул мне нож. Когда я оказалась достаточно близко к прутьям, он протянул руку и перерезал веревку, освободив мои руки.

Повернувшись, он поспешил из комнаты… но не раньше, чем я уловила эрекцию, обтягивающую переднюю часть его брюк.

Ха! Я усмехнулась, опускаясь вниз, чтобы поесть. Если я ему понравилась, он выпустит меня из клетки.

А если он выпустит меня из клетки, Энцо Д'Агостино будет покойником.