Безумный мафиози

Глава двадцать четыре

Джиа

О, Боже мой. Эмма! Мне нужно к ней. — Я попыталась оттолкнуть его от себя.

— Не двигайся! — шипел он. — Сейчас она в безопасности. В большей безопасности, чем мы.

— Ты должен позволить мне спуститься туда. Мне нужно быть с ней.

— Я не выпущу тебя из виду. Мне плевать на всех на этом судне, кроме тебя.

У меня не было времени переварить это заявление, потому что он приподнялся на локте и снова выстрелил. Я затаила дыхание и закрыла уши. Когда он снова опустился на меня, я сказала:

— Мне нужен пистолет.

— Cazzo — Блядь, женщина! Прекрати говорить.

Снаружи раздались новые выстрелы. Мышцы Энцо напряглись, его большое тело все еще прижимало меня к земле.

— Что происходит?

Он снова сдвинулся, и я приподнялась, чтобы увидеть, как он стреляет в трех русских у входа в салон. Я снова прикрыла голову, молясь, чтобы он убил каждого из них.

Пуля просвистела мимо меня и попала в пол. Я вскрикнула и попыталась спрятаться под телом Энцо. Он стрелял быстро… потом пистолет щелкнул, патронник опустел.

— Cazzo — Блядь! — прорычал он. — Вставай, Джиа. Ты должна бежать, а я попытаюсь их задержать.

— Чем? У тебя кончились патроны.

— Просто беги. Не беспокойся обо мне. Ползи и побыстрее!

Я не стала спорить. Я не высовывалась и направилась к задней части салона, где я могла найти лестницу и добраться до Эммы. Если мне суждено умереть, то я сделаю это с сестрой рядом.

Как только я достигла коридора, большая рука схватила меня сзади и потянула вверх. Это был один из русских. Я пыталась вырваться, но он держал крепко.

— Отпусти меня, ты, мудак, торгующий сексом! — прорычала я.

Ухмыляясь, он втащил меня обратно в салон, где двое его товарищей направляли на Энцо пистолеты. О, Боже. Я умирала. Прямо здесь, на этой яхте в глуши. Поскольку я не позволю им взять меня живой и отвезти в какой-нибудь захудалый бордель. Я бы предпочла утонуть или быть застреленной.

Энцо сказал что-то по-русски, но это только рассмешило мужчин. Двое из русских схватили его за руки и держали, но Энцо просто смотрел на меня.

Его взгляд был ровным, без каких-либо эмоций. Что это означало? Неужели он сдался?

Я решила, что мне нечего терять, и начала бороться. Мне было все равно, что это бессмысленно или глупо. Я не могу упасть, не нанеся по пути несколько ударов руками и ногами.

Русский хрюкнул, когда я ударила его ногой по бедру. Энцо крикнул,

— Basta — Хватит, Джанна. Не зли его!

Слишком поздно.

Здоровяк схватил меня за волосы и тряс, как куклу. Я закричала в агонии, моя кожа горела. Энцо начал рычать по-русски, но я не могла сосредоточиться ни на чем, кроме как на попытках облегчить боль. Затем мужчина ударил меня сбоку по голове, прямо по виску. Я потеряла равновесие и упала на одно колено, в ушах звенело. Господи, как больно.

Он, вероятно, ожидал, что я струшу или заплачу, но вместо этого я поднялась с пола и ударилась макушкой головы о его подбородок. Я услышала, как клацнули его зубы, прежде чем его голова откинулась назад. Когда он споткнулся, я ударила его ногой по яйцам, и он рухнул на пол.

Не пропустив ни одного удара, Энцо начал действовать. Он повернулся и укусил за ухо парня справа от себя — и тут же высвободился, так как тот завыл от боли. Изо рта Энцо сочилась кровь, он выплюнул кусок плоти на пол и потянулся к человеку с другой стороны. Не успела я моргнуть, как он схватил пистолет, перевернул его и нажал на курок. Пистолет выстрелил русскому в грудь, и тот упал замертво.

Быстро найдя на полу пистолет нападавшего, я направила его на него. Меня мутило, но я все еще была достаточно сильна, чтобы нажать на курок и покончить с жизнью этого куска дерьма.

Энцо подошел и всадил две пули в середину лба русского как ни в чем не бывало.

— Bastardo — Ублюдок, — прорычал Энцо. Затем он попытался выстрелить еще раз, но пистолет щелкнул, магазин опустел. Вместо этого он ударил мертвеца ногой в лицо. — Это за то, что ты, блядь, трогал ее.

Мое сердце заколотилось, его гребаный романтический жест был именно тем, что мне было нужно.

— Какая жалость, — сказал знакомый голос возле входа.

Я повернулась, и мои губы разошлись на быстром вдохе. Там стоял Фаусто.

Фаусто.

Святое дерьмо. Мой свояк был здесь.

— Д'Агостино, — непринужденно сказал Фаусто, проходя в салон.

— Какого хрена ты здесь делаешь? — Энцо зарычал, мышцы напряглись, словно он собирался наброситься в любой момент.

— Наблюдаю. Я надеялся, что русские убьют тебя. — Затем Фаусто подошел ко мне, и черты его лица разгладились. Он наклонился и поцеловал меня в обе щеки. — Gianna, come stai — Джианна, как ты?? Ты ранена?

— Ciao — Привет, Фаусто. Я в порядке. У меня болит голова, но я в порядке.

Он положил руку мне на плечо.

— Va bene — Хорошо. Я знал, что русские не причинят тебе вреда. Как твоя близняшка?

— Насколько я знаю, она в безопасности внизу, в своей каюте.

В дверях появились трое мужчин, в которых я узнала членов команды Фаусто. Марко, консильери и двоюродный брат Фаусто, сказал,

— Русские мертвы, Рав. — Он поднял подбородок на Энцо. — Твои братья позаботились о них.

Энцо ничего не сказал, только продолжал пыхтеть, как после забега. Кровь окружила его рот и стекала по подбородку. Он выглядел как великолепный итальянский вампир.

Фаусто положил руку мне на поясницу и направил меня к Марко.

— Иди с Марко. Он проведет тебя и Эмму на мой корабль.

В моем мозгу царило смятение. Что происходит? Тебя спасают, дурочка! Я оглянулась через плечо на Энцо, чье внимание было приковано исключительно к Фаусто.

Планировал ли Фаусто убить Энцо, как только я скроюсь из виду? Мой желудок болезненно сжался, и я уперлась каблуками.

— Подожди.

Брови моего шурина поднялись.

— В чем дело?

Я переместилась, чтобы оказаться между двумя мужчинами.

— Что ты планируешь делать, когда я уеду? — спросила я Фаусто.

— Это не твоя забота, Джиа. Иди на яхту с Марко.

Ни в коем случае. Возможно, сказалось сотрясение мозга, но я не собиралась позволить ему убить Энцо.

— Я не уйду, пока ты не скажешь мне, что собираешься делать.

Рот Фаусто сжался.

— Я могу попросить вынести тебя отсюда. Для меня это не имеет значения. Так или иначе ты и твоя сестра окажетесь на корабле.

— Тронешь ее, и ты умрешь, — тихо сказал Энцо, угроза сквозила в каждом слове.

Эта угроза не должна была меня радовать, учитывая, что Фаусто был моим свояком, но собственничество Энцо пронзило меня жаром. Я не удержалась и бросила на Энцо самодовольный взгляд. Видишь? Я знала, что тебе не все равно.

Глаза Фаусто метались между Энцо и мной, и я видела, как он собирает кусочки воедино.

— Скажи мне, что ты этого не делал, — сказал он Энцо низким, опасным голосом.

Энцо промолчал, и двое мужчин уставились друг на друга.

Я облизала губы.

— Ты не можешь причинить ему вред.

— А почему нет? — спросил Фаусто.

Потому что он измученный, недопонятый человек, который любит своих детей.

Потому что он первый мужчина, который по-настоящему понял меня.

Потому что он тот, кого я люблю.

Я расправила плечи.

— Потому что вы оба нанесли достаточно вреда друг другу. Это должно прекратиться.

— Ты ничего не знаешь о том, о чем говоришь, — сказал Фаусто.

— Я знаю все, — сказала я. — Возможно, я знаю больше, чем ты. Ты не можешь убить его. Я этого не допущу.

— Ты полагаешь, что он сможет одержать надо мной верх? — тихо сказал Энцо, угрожающе подняв пистолет.

— В этом пистолете закончились патроны, — сказал Фаусто. — Так что, думаю, мы все знаем, у кого преимущество.

— Никто никого не убивает, — огрызнулась я.

— Садись в лодку. — Энцо говорил так, будто скрежетал зубами.

— Что? Нет. — Я искала на его лице подсказки, но он смотрел только на Фаусто. Я скрестил руки на груди. — Я не оставлю тебя с ним наедине.

Энцо ненадолго оторвал взгляд от Фаусто, и в его челюсти вскочил мускул, когда он посмотрел на меня.

— Делай, что тебе говорят.

— Я не буду, не тогда, когда это означает твою смерть.

— Мне не нужно, чтобы ты меня защищала.

Он явно нуждался, если судить по мрачному настроению в комнате. Фаусто застрелит Энцо, как только я уйду. Поэтому я сделаю все возможное, чтобы предотвратить это.

— Cugino — Кузен, Фаусто позвал. — Посади Джианну на лодку.

Энцо сделал шаг ко мне, его тело агрессивно вздымалось.

— Тот, кто к ней прикоснется, навсегда лишится возможности пользоваться обеими руками.

Я ничего не могла с собой поделать. Я придвинулась ближе к нему, мой рот боролся с улыбкой.

Большинство здравомыслящих женщин пришли бы в ужас от того, что пропитанный кровью мужчина угрожает от ее имени… но я не была такой. Я была принцессой мафии, рожденной в этой жизни. В моих жилах текла кровь насилия и опасности, и никакие притворства, переезды и свидания со скучными мужчинами не могли этого изменить.

Возможно, это тоже делало меня дурнушкой, но я больше не могла этого отрицать.

— Il pazzo — Безумный, — тихо сказала я, поглаживая ладонью его лицо.

— Мадонна! — рявкнул Фаусто сзади меня. — Что ты с ней сделал?

Энцо тяжело сглотнул, выражение его лица было страдальческим.

— Садись в лодку, micina — котенок, — пробормотал он. — Пожалуйста.

— Какого черта? Ты думаешь, я уйду и позволю ему убить тебя? Я никуда не уйду.

— Делай, что тебе говорят, — прорычал он, схватив меня за запястье и отпихивая от себя. — Vattene — Уходи! Иди, женщина!

Я не хотела уходить от него. Не так, как сейчас, когда я знала, что он умрет.

— Нет. Я остаюсь с тобой.

Его глаза были плоскими и холодными, они оглядели меня с головы до ног.

— Я не хочу, чтобы ты была здесь. Ты была для меня просто киской, не более того. Я хотел погубить тебя, и я это сделал. Посмотри на себя! Умоляешь остаться с мужчиной, который обращался с тобой не лучше, чем со шлюхой.

Я знала, что он это не всерьез, но все равно было тяжело это слышать.

— Прекрати, — слабо сказала я.

— Почему? Не можешь вынести правду? Может, мне рассказать им, как ты этого хотела? Показать им видео, на котором ты стоишь на коленях и сосешь…

— Стоп! Не делай этого, Энцо. Я знаю, что ты говоришь это только для того, чтобы я ушла.

Мы уставились друг на друга. Наконец, он сказал:

— Уходи, Джианна. Ты всегда будешь врагом, женщиной, которую я использовал для мести. Больше ничего.

Чистое отвращение наполнило выражение его лица, как будто я была грязью под его ботинком.

Так смотрели на меня папины охранники много лет назад, когда обзывали меня.

И так же Грейсон смотрел на меня, когда я поймала его на измене, как будто это была моя вина.

Тогда меня осенило. Дело было не в Фаусто, не в русских и не в моей безопасности.

Дело было во мне. Он сказал эти обидные слова, даже после того, как я открылась ему. Доверилась ему.

Я не могла дышать. Мое сердце разорвалось пополам, разбившись прямо в груди. Я хотела, чтобы он взял свои слова обратно, сказал, что ему не все равно, но он этого не сделал. Молчание говорило о многом. Энцо не хотел меня.

Я была чертовой игрой, фигурой на его шахматной доске. Я была ему совершенно безразлична. Никто из них никогда не заботился обо мне настолько, чтобы сделать что-то долговременное.

Это был удар, но я не стала умолять. Я не стала напоминать ему обо всем, что он сказал и сделал за те две недели, что я провела на яхте. Если бы он хотел, чтобы я ушла, я бы ушла с гордо поднятой головой, независимо от того, насколько я была разбита внутри.

Но я не могла уйти, не заручившись сначала обещанием, даже если Энцо этого не заслуживал.

Я повернулась к своему свояку. Фаусто нахмурился, его брови были сведены в замешательстве. Я сократила расстояние между нами и тихо сказала:

— Поклянись, что не причинишь ему вреда и не убьешь его.

Его губы сжались.

— Джианна…

— Нет, Фаусто. Поклянись. Поклянись жизнью своих детей, что ты ничего не сделаешь прямо сейчас, иначе я не уеду с тобой. Тебе придется сказать моей сестре, что ты не смог вернуть меня.

О, ему это ни капельки не понравилось. Его голос ожесточился.

— Ты угрожаешь мне?

Я испустила дрожащий вздох и изменила тон.

— Фаусто, пожалуйста. Ты достаточно с ним сделал. Поклянись в этом.

Прошло долгое мгновение, пока он изучал мое лицо.

— Я клянусь. Я не причиню ему вреда и не убью его прямо сейчас, на этой лодке.

Я полагала, что это лучшее, на что я могла надеяться, учитывая это.

— Спасибо.

Я вышла на палубу и не оглядывалась.

□

Энцо

Онемев, я уставился на своего главного врага, человека, который разрушил мою жизнь. Я думал об этом моменте много-много раз за последние четыре года. Я представлял себе ненависть и насилие, которые я почувствую, когда мы, наконец, снова увидимся. Я мечтал о возмездии, о мести.

Но сейчас? Я ничего не чувствовал.

Боль в глазах Джанны, ее опустошенное выражение — это все, что я мог видеть. Мне не нравилось причинять ей боль, но какой у меня был выбор? Я должен был уберечь ее.

Поэтому я солгал и сказал ей эти ужасные слова. В конце концов, так будет лучше. Она сможет возненавидеть меня и жить дальше.

Она будет мне благодарна, когда окажется в Сидерно со своими сестрами, а я снова исчезну.

Я пристально посмотрел на Раваццани.

— Ну?

— Ты трахнул ее.

Я ничего не сказал. Мы оба знали ответ.

— Ты настоящий кусок дерьма, Д'Агостино. Мало было похитить мою жену, тебе пришлось похитить еще и ее сестер? Ты изнасиловал их обеих?

Я не должен был ему ничего объяснять. Я не был насильником и не трогал Эмму, но пусть он думает обо мне самое худшее. Я сунул руки в карманы брюк.

Раваццани не понравилось мое молчание. Его рот искривился, когда он посмотрел на меня.

— Благодаря тебе сейчас очень трудно не застрелить тебя.

— Было бы ошибкой пытаться.

Качая головой, он прислонился к стене и изучал меня.

— Ты держался у воды. Умно.

— Не у каждого из нас есть замок.

— Мой красивее, — сказал он небрежно, жестом указывая на интерьер. — И побольше.

— Как ты меня нашел?

Он смахнул воображаемую ворсинку со своего пиджака.

— Русские. Они привели нас прямо к вам.

— Cazzata — Дерьмо. Как?

— Мои связи в Милане помогли нам разыскать Эмму, когда она пропала. Представь себе наше удивление, когда мы разминулись с тобой всего на несколько часов. В тот момент нам оставалось только ждать, когда русские отправятся на твои поиски. Очевидно, они установили маячок в Эмму, когда ее только схватили. Несомненно, они усыпили ее, чтобы она не вспомнила, но с твоей стороны было глупо не проверить его наличие.

Да, несомненно, это была ошибка. Я не жалел, что пошел за Эммой или привел сюда русских. Я сделал это ради Джии, чтобы спасти ее близняшку. Чтобы она улыбалась мне, словно я был королем среди людей.

Хотя я был нетерпелив, я ждал и молчал. Фаусто любил из всего делать большую голливудскую постановку. Я предпочитал эффективность, но я должен был позволить этому произойти.

— Твои дети с тобой на корабле?

Я не хотел давать ему никакой информации, поэтому ничего не сказал.

Он кивнул, когда молчание затянулось.

— Думаю, ответ отрицательный. Ты спрятал их где-то далеко от себя, чтобы они были в безопасности. Ты, должно быть, скучаешь по ним.

Pezzo di merda — Кусок дерьма. Он был окружен женой и детьми, счастливо жил в своем поместье, а я был одинок и несчастен. Мои руки сжались в кулаки.

— А твоя жена?

И снова я ничего не ответил. Он не заслуживал того, чтобы знать что-либо обо мне или моей семье.

Он оттолкнулся от стены и сократил расстояние между нами. Затем он поднял пистолет и направил его на меня.

Спокойно, я встретил его взгляд. Неужели он действительно думал, что я сделаю это так легко?

— На твоем месте я бы не стал этого делать.

— Счастье, что ты не я. Я обещал, что не убью тебя на этой лодке. Я ничего не говорил о другой лодке. Поехали.

— Нет, это ты уйдешь, один. — Отступив назад, я полез в карман и достал небольшое устройство.

— Ты знаешь, что это такое?

Его губы разжались, и я предположил, что он узнал в нем детонатор.

Я поднял его.

— У меня вся яхта напичкана взрывчаткой. Я нажму на эту кнопку, и мы окажемся в воде в виде маленьких кусочков кожи и костей.

— Ты взорвешь себя и своих братьев, только чтобы убить меня?

— В один гребаный миг. Меня больше никогда не возьмут живым. Ни ты, никто-либо другой.

Я позволил ему увидеть правду этих слов по моему выражению лица. Массимо и Вито знали о моих чувствах по этому поводу и согласились. Вместе мы сильнее. Даже если это означает смерть.

Медленно Раваццани опустил пистолет.

— Я столько раз представлял себе, как это будет происходить, но ты другой. Ты не тот человек, который заглядывался на задницу моей жены и похитил ее.

— Нет, не тот, — согласился я. — Я хуже.

Раваццани наклонил голову, выражение его лица было задумчивым.

— Возможно, это и так, но я также думаю, что ты несчастен и одинок. Это меня очень радует.

Когда тебе этого достаточно?

Слова Джии, сказанные вчера вечером, прозвучали в моей голове, но я отогнал их в сторону. Мне не нужна была жалость ни от кого, особенно от Раваццани.

— Убирайся с моей гребаной яхты.

Он двинулся к дверному проему.

— Ты знаешь, чем все это закончится?

— Очевидно, смертью одного из нас. Потому что я никогда не отдам половину своей компьютерной империи.

Сделав паузу, он с усмешкой посмотрел на меня через плечо.

— Нет, это то, чего я хотел до того, как ты похитил мою жену. Теперь я хочу половину компьютерного мошенничества, половину твоего наркобизнеса и все строительные контракты в Неаполи на следующие пятнадцать лет.

Che palle — Бред. Кислота забурлила в моем желудке от возмутительных требований. Stronzo — мудак не имел права ни на что из этого.

— Тогда ты будешь разочарован.

— Посмотрим, Д'Агостино.

Он вышел на палубу, и я не удержался, чтобы не подлить масла в огонь.

— Прежде чем ты уйдешь, у меня есть для тебя последний совет.

— И какой же?

— Тебе лучше оставаться в своем замке в Сидерно. Потому что в следующий раз, когда я тебя увижу, я тебя убью. Даже если при этом мне придется убить и себя.

— Чертов псих, — пробормотал он, покачал головой и исчез.