Безумный мафиози

Глава двадцать три

Энцо

Я проснулся рано и обнаружил, что Джанна свернулась калачиком вокруг меня. Солнце только начинало выползать из-за горизонта, и в моей голове крутились события прошлой ночи. Смущение обожгло мою кожу. Джиа была свидетелем моей неуверенности и боли, воспоминаний, которые преследовали и стыдили меня. У меня чуть не случился приступ паники перед ней.

Она вытащила меня из моего личного ада своими нежными прикосновениями и мягкими словами, которые успокоили, а затем возбудили меня, и я позволил ей использовать свой член, чтобы кончить.

Потом я рассказал ей о смерти Анджелы, о том, чего больше никто не знал. Джиа ответила с добрым пониманием, которого я не заслуживал, но все равно пропитался им, и ее нежность заполнила несколько неровных краев, окружающих мое сердце. Чувство покоя поселилось во мне, и я перевернул ее, чтобы трахнуть, как будто она была драгоценностью. Как будто она была моей.

Только ты, мое сокровище.

Нежности и нежные слова были неприемлемы, особенно с этой женщиной. Был ли Вито прав? Он настаивал на том, что я провожу слишком много времени с Джией, что я позволяю ей действовать мне на нервы. Что она меняла меня.

Прошлая ночь была тому доказательством.

Я выскользнул из кровати и пошел в душ. Остатки кошмара остались в моих ноющих мышцах, унижение камнем висело у меня на шее. Я отодвинул все в сторону. Давным-давно я понял, что босс должен делать то, что необходимо, чего бы это ни стоило.

Поэтому я заставил себя оцепенеть от мыслей о длинных ногах и глубоких карих глазах. О ее сладком теле и дерзком духе.

Я бы сделал то, что нужно было сделать.

Когда я вышел из ванной, Джиа все еще спала. Хорошо.

Я оделся, затем вытащил ее лодыжку из-под одеяла и застегнул на ней наручник и цепочку, зафиксировав ее на месте. Она бы возненавидела, если бы ее снова ограничили, но это было чертовски необходимо.

Я поднялся на верхнюю палубу и приготовил эспрессо. Быстро проглотив его, я приготовил еще один и отнес его в офис. Меня ждало очень интересное электронное письмо. Мрачно усмехнувшись, я схватил спутниковый телефон и начал набирать номер.

Мне не терпелось поскорее покончить со всем этим. Пришло время довести дело до конца и вернуть свою жизнь и детей.

Мужчина ответил после двух гудков.

— Слушаю.

— Алессио.

Последовала долгая пауза молчания.

— Дон Д'Агостино. Прошло уже достаточно времени.

Мы с Алессио не разговаривали напрямую с тех пор, как я нанял его убить Раваццани — работа, в которой он не добился результатов. С тех пор я позволил Вито вести переписку, но это не могло ждать моего брата.

— Это не дружеский визит, — прорычал я.

— Понимаю. Все еще злишься из-за ветра и мороженого, да?

Алессио обвинил в неудачном покушении изменение направления ветра и внезапное решение Раваццани попробовать десерт. Это не имело никакого гребаного смысла — и мне было насрать. Раваццани все еще дышал, так что Алессио был у меня в долгу.

— Мне нужно, чтобы ты бросил все и поехал в Малагу.

Я не мог слышать его, даже его дыхание, но я знал, что он был там, обдумывая то, что я сказал. Но он не мог отказаться. Я держал его за яйца.

— Я полагаю, это касается сына. Вито предупредил меня.

— Он использует имя Хавьер Мартин. У меня есть его фотографии в аэропорту Малаги пять дней назад. — Джулио отправился из Мадрида в Малагу, сменив имя в середине поездки. Умно. Но не умнее меня.

— Нет.

Я выпрямился на стуле, мои мышцы напряглись от гнева.

— Ты действительно собираешься отказать мне?

— Ты не можешь ожидать, что я…

— Чего я ожидаю, — выплюнул я, — так это того, что ты сделаешь все, о чем я, блядь, попрошу. Ты провалил свою последнюю работу для меня, и одним звонком я могу сообщить Раваццани, кто стрелял в него и чуть не убил его беременную жену. Это то, чего ты хочешь?

— Если я убью его сына, он выследит меня, как собаку.

— Это не моя проблема.

Последовала долгая пауза. Мы оба знали, что он не мог мне отказать. Если бы он это сделал, я бы рассказал Раваццани все, что знал. Алессио будет в бегах до конца своей жизни.

Конечно, если бы стало известно, что он убил Джулио, Алессио тоже был бы в бегах до конца своей жизни. Это была безвыходная ситуация, но мне было наплевать. Нет, пока я получаю то, что хочу.

— Как я уже сказал Вито, я вернул деньги, которые вы заплатили мне за Раваццани, — сказал Алессио, как будто это оправдывало его неудачу.

— Это не так работает, мудак. И ты должен быть благодарен, что я даю тебе шанс искупить свою вину после того, что произошло. Представь, если бы разнесся слух, что ты как-то промахнулся.

— Есть и другие, которых вы можете нанять. Я могу направить вас к…

— Я не хочу никого другого. Я хочу того, кто обязан мне своей гребаной жизнью и будет делать то, что мне нужно, когда мне это нужно, и держать свой гребаный рот на замке.

— Двадцать миллионов евро, — выпалил он в ответ.

Я бы заплатил больше.

— Договорились.

— Пришлите мне всю информацию по обычным каналам, — сказал он после тяжелого вздоха.

— Я так и сделаю. Но если ты снова потерпишь неудачу, я все расскажу Раваццани. Я сожгу дотла весь твой мир.

— А как Раваццани отнесется к тому, что ты нанес удар по его сыну?

Я рассмеялся, сухо и невесело.

— Честно говоря, он, вероятно, удивлен, что я еще этого не сделал. Не стесняйся, скажи ему, Алессио. Он не может найти меня, но он может найти тебя.

Еще мгновение тишины, пока не прозвучало:

— Я не подведу.

Это было то, что он сказал в прошлый раз, когда я его нанимал.

— Смотри, чтобы ты этого не сделал. — Я повесил трубку и бросил телефон на стол. Я открыл свой ноутбук и отправил информацию о том, где найти Джулио, контакту Алессио.

Я не думал, что в этом дерьме с плащом и кинжалом была необходимость, но так работал Алессио, и я не доверял это никому другому. Он был лучшим, даже несмотря на то, что промахнулся в миллиметрах от убийства Раваццани.

Вито вошел через час, и мой брат выглядел удивленным, обнаружив, что я уже на работе.

— Я думал, ты все еще спишь, — сказал он, — Ты ведь трахался большую часть ночи.

— Подслушиваешь, братец?

— Я думаю, что все на яхте слышали тебя, так что не по своей воле. И я все еще не думаю, что ты должен трахаться с ней.

Мне не нужно было объясняться с ним, поэтому я сменил тему.

— Я отправил Алессио в Малагу. Джулио прилетел туда пять дней назад.

Вито рухнул в кресло.

— Ты действительно усердно работал этим утром.

— Ты так говоришь, как будто я не усердно работал в последнее время. — Я пролистал свою зашифрованную электронную почту.

— Ты не можешь отрицать, что был отвлечен.

— Мне не нужно ничего отрицать. А теперь иди налей себе эспрессо и давай приступим к работе.

Через открытое окно донеслись звуки очень сердитого женского голоса. Яхта бросила якорь, поэтому двигатели работали тихо. Это означало, что я мог слышать каждое слово, которое мне выкрикивали.

— Д'Агостино, ты, ублюдок! Иди, освободи меня прямо сейчас!

Вито поджал губы.

— Она не выглядит счастливой.

Джиа продолжала ругаться и стучать по чему-то, что звучало как стена.

— Освободи меня, придурок! Я хочу увидеть свою сестру!

Отключившись от нее, я отключил ту часть своего мозга, которая хотела пойти к ней и прикоснуться. Я покончил с этим.

— Она может там что-нибудь сломать? — спросил Вито. — Может быть, мне стоит спуститься и поговорить с ней.

— Оставь ее в покое. Персонал отнесет ей еду. С ней все в порядке.

— Ты позволишь ей увидеться с сестрой?

— На данный момент, нет. Я думаю, что лучше держать близнецов отдельно. Завтра, когда они будут в еще большем отчаянии, я сфотографирую Эмму и свяжусь с Раваццани.

Вито выдохнул, его тело обмякло с видимым облегчением. Он сложил ладони вместе, как в молитве, и потряс ими.

— Спасибо, черт возьми.

— Да, скоро все это закончится. Мы можем вернуться на свои законные места в Наполи, и я смогу вернуть своих детей домой.

— Я не могу дождаться. Мы должны это отпраздновать.

— Скажи Массимо и позвони нескольким женщинам, если хочешь. Устройте вечеринку на яхте сегодня вечером.

— Значит ли это, что ты закончил трахать Джию?

Я пожал плечами.

— Может быть. Я еще не решил. — Если бы я трахнул ее, это было бы без сладких слов и нежных поцелуев. Она не была моей любовницей.

Она была моей пленницей, и я никогда не забуду этого снова.

□

Джиа

Этот мудак. Ярость обожгла мою кожу, как сильный солнечный ожог. После всего, что произошло прошлой ночью, он запер меня и игнорировал несколько часов. Очевидно, мне даже не разрешили увидеться с Эммой. Какого хрена?

Теперь наступила ночь, и я могла слышать громкую музыку, доносящуюся с задней части яхты. Час назад на вертолетную площадку перед каютой Энцо приземлился вертолет, и оттуда вышли шесть красивых женщин. Шесть. Женщин. Намного больше, чем то, с чем Массимо и Вито могли бы справиться в одиночку. Были ли некоторые из этих женщин для Энцо? Он трахал кого-то прямо сейчас?

Тот факт, что мне было не все равно, приводил меня в ярость.

Я расхаживала по его номеру, хрустя костяшками пальцев, как боксер. Боже, мне хотелось ударить его. Он заставил меня заботиться о нем, а потом снова приковал меня цепью, чтобы он мог трахнуть другую женщину.

Мое сердце сжалось. Я была такой глупой. Если бы это был фильм, люди бы кричали и бросали в меня попкорном на экране.

Но я знала, что он заботился обо мне. Я чувствовал это глубоко в своих костях. Это было в том, как он прикасался ко мне, в мягком взгляде его глаз, когда мы были одни в постели. Грубое рычание, когда он трахал меня, и то, как бережно он держал меня после.

Не говоря уже обо всем, что он рассказал о своей жене и детях. Черт возьми, я видела его в муках кошмара. Я знала этого человека.

Так что же там происходило?

Я должна был увидеть. Я не могла сидеть здесь и гадать. Другие женщины были для меня препятствием, поэтому, увидев его с кем-то другим, мое глупое сердце перестало бы романтизировать то, что происходило между нами. Это была бы та доза ясности, в которой я, наконец, нуждалась.

Взглянув вниз, я изучила наручник на своей лодыжке, цепь, обернутую вокруг кровати. Подумай, Джиа….

Что бы сделала Эмма?

Я обернулась, ища вдохновения. Вскрывать замки было нечем, потому что я уже все обыскала. Кровать была слишком тяжелой, чтобы ее можно было поднять. Мне нужно было либо распилить металлическую цепочку, либо кожаную манжету.

Подождите минутку.

Я могла бы разрезать манжету, если бы использовала что-нибудь достаточно острое. К сожалению, они не дали мне никаких ножей с тех пор, как я попал на борт, но должен был быть способ разрезать эту кожу. Мой взгляд упал на зеркало в ванной.

Бинго.

А бонус? Громкая музыка с вечеринки заглушит любой звук из этого номера.

Я схватила лампу и понесла ее в ванную. Основание было тяжелым, идеально подходящим для того, чтобы разбивать вещи. Подняв ее над головой, я ударила нижней частью лампы по зеркалу, которое разбилось на сотню мелких осколков вокруг меня. Я затаила дыхание, съежившись от громкого шума.

Я быстро перебрала осколки зеркального стекла, чтобы найти идеальный инструмент. Это не заняло много времени. С осколком в руке я схватила полотенце и вышла из ванной.

Я обернула полотенце вокруг нижней части осколка, как ручку, а затем распилила кожаную манжету. Это было медленно, но я снова водила на том же месте, взад и вперед. Я продолжала в том же духе, и вскоре кожа начала поддаваться. Полотенце под моими пальцами было красным, и мою руку жгло, но я не останавливалась. Это сработало.

Святое дерьмо, это сработало!

Мою руку свело судорогой, и боль в руке стала почти невыносимой, когда кожа ослабла. Я отложила осколок и потянула за кожаную манжету, пытаясь разорвать ее на части. Чередуя пиление и грубую силу, я в конце концов сняла эту штуку.

Черт возьми, да! Поехали!

Первой остановкой была комната Эммы.

Я бесшумно прошла через кабинет Энцо в коридор. Я поспешила вниз по ступенькам на нижнюю палубу и направилась в ее комнату. Ее дверь была заперта. Черт возьми.

— Эм, — прошептала я сквозь створки. — Ты в порядке?

— Джиджи? — Я слышала ее шаги по ковру. — Я в порядке. А ты? Почему они не выпускают меня отсюда?

— Я не имею ни малейшего представления. Кто-нибудь давал тебе еду и воду?

— Да, конечно, — сказала она, как будто все остальное было слишком нелепо, чтобы даже думать об этом. — Так тебя тоже не заперли?

— Заперли. Я сбежала. — Я прижала кровоточащую руку к груди, и крошечные красные капли упали на ковер.

— О, нет. Я не хочу, чтобы тебе было больно. Мы должны делать так, как говорит Энцо, пока нас не спасут.

Милая, милая Эмма. Спасения не было, и единственное, что я хотел услышать от Энцо, это чертовы извинения. — Я хочу посмотреть, что там происходит, а потом вернусь за тобой.

— Нет, Джиа. Не делай этого. Не попадай в беду.

Слишком поздно.

— Не беспокойся обо мне. Держись крепче и дай мне несколько минут.

Повернувшись, я направилась к главной палубе. Музыка становилась громче по мере того, как я поднималась, вечеринка, очевидно, происходила в спа-салоне в задней части здания. Мой желудок скрутило в узел. Этот ублюдок, наверное, прямо сейчас получал минет. Я надеюсь, что она использовала слишком много зубов и соскребла его гребаный член.

И все же я должна была знать.

Я пробралась к задней части яхты. Со всеми этими телами и конечностями потребовалась минута, чтобы понять, что происходит. Массимо целовал одну женщину, в то время как другая сидела у него на коленях. Вито уткнулся лицом между ног женщины, а еще две женщины целовались друг с другом в стороне. Одинокая женщина счастливо плавала в бассейне, обнаженная. Это относилось ко всем женщинам. Но одного человека не хватало.

— Нравится то, что ты видишь? — произнес глубокий голос позади меня.

Я вздрогнула, моя рука взлетела к груди, когда я развернулась к нему. Энцо был там, в его руке небрежно покоился бокал. Его волосы были растрепаны, как будто он провел по ним руками, черты лица выражали мрачное несчастье. Не отводя взгляда от моего взгляда, он сделал глоток из стакана, сильные мускулы его горла двигались, когда он глотал.

— Ты запер меня, чтобы оторваться на вечеринке с кисками. Какого хрена?

— Я запер тебя, — усмехнулся он, — потому что ты моя пленница. И если я захочу трахнуться с незнакомкой, ты вряд ли сможешь сказать мне «нет», Джианна.

Я покачалась на каблуках, потрясенная ненавистью в его голосе. Это был не тот человек, который прошлой ночью шептал признания в темноте. Это был безжалостный похититель, который первым посадил меня в клетку.

За исключением того, что теперь я знала его. В конце концов, я провела с этим человеком почти две недели. Кого он пытался обмануть?

— Почему такая внезапная перемена, Энцо? Ты оставил меня на свободе на несколько дней. Один маленький кошмар, и тебе придется доказывать, что я для тебя ничего не значу?

Он схватил меня за запястье.

— Почему у тебя идет кровь?

— Не делай вид, что тебе не все равно.

Мускул дернулся на его челюсти, когда он уставился на меня сверху вниз, его темные глаза были дикими. Казалось, он боролся с самим собой. К чему этот спектакль? Почему он устраивает такое шоу, укрепляет свой имидж, пытаясь сделать вид, что последних нескольких дней никогда не было?

Наконец, он сказал:

— Мне нужно, чтобы ты оставалась невредимой, иначе ты бесполезна в качестве разменной монеты.

Я стиснула задние зубы.

— Так вот кем ты видишь меня сейчас? Разменной монетой?

— Я всегда видел тебя таковой, даже когда ты сидела у моих ног и сосала мой член.

Прежде чем я успела назвать это чушью, его свободная рука взметнулась и обхватила мое горло. Его пальцы не были грубыми, но держали меня крепко.

— Ты для меня всего лишь средство для достижения цели. Я использую тебя, чтобы вернуть себе законное место, вернуть себе жизнь. Вот и все. — В его взгляде не было ни искры, ни намека на жар, как тогда, когда мы обычно играли в эти игры.

— Ты бредишь, — прошептала я, хотя сомнение закрадывалось в мой разум и душило мое сердце.

Одна темная бровь приподнялась.

— Не веришь мне? — Он отпустил меня и достал свой телефон. Он кому-то звонил?

После нескольких взмахов он поднял трубку.

— Смотри.

Заиграло видео, и мой желудок провалился в пятки. Я сразу узнала эту сцену. Это была та ночь, когда я сидела у него на коленях, и он кормил меня ужином на глазах у всех. На видео не было звука, но камера показала, как я, свернувшись калачиком, ем еду из его рук. Я выглядела счастливой и нетерпеливой. Полностью соответствующей требованиям. На экране он поднес бокал с вином к моим губам, и я послушно выпила.

Я с трудом верила, что это был я. Это было похоже на наблюдение за кем-то другим, его любовницей или кем-то еще. Не пленница и уж точно не его враг. Не женщина, которая определенно знала лучше и поклялась уничтожить его. Унижение обжигало мои легкие, каждый вдох царапал мою грудь, как лезвие бритвы.

Видео перескочило вперед, где я задрала юбку и села голой задницей на его обеденный стол. Глаза Энцо блестели от вожделения, когда я приподняла ноги, подставляя себя ему. Затем экран остановился, видео закончилось.

Я уставилась на застывшее изображение и удивилась, как я могла пасть так низко. Это было то, чего он хотел с самого начала, доказать, что я сделаю все, что он захочет. Что я была его игрушкой, его питомцем.

И я попалась прямо в его ловушку.

Я знала, что не могу доверять ему, и он доказал, что я была прав. Ни одному человеку нельзя доверять.

Боже, я была такой глупой. Но не было времени разваливаться на части. Я должна была оставаться сильной ради Эммы.

В конце концов, у него могло быть видео, из-за которого я выглядел глупо, но у меня тоже было кое-что.

Мои щеки загорелись, я сказала:

— Удобно, что вое видео обрывается прямо перед тем, как ты подарил своему питомцу необычный подарок. Или как насчет того, когда тебе приснился кошмар и ты цеплялся за меня, как будто я была твоим спасательным плотом во время урагана? Мы могли бы снять это видео. Или как насчет…

— Никто никогда не увидит и не услышит об этих вещах, — отрезал он. — И если ты скажешь своему шурину все, что я сказал….

— Что? — подсказала я, наклоняясь и ухмыляясь ему. — Что ты будешь делать, Энцо?

— Ты никогда не захочешь это узнать, шлюха.

— О, так теперь я шлюха? Что случилось с сокровищем и малышкой?

— Я сказал это только для того, чтобы заставить тебя сделать то, что я хотел. — Его губы скривились, когда он оглядел меня с головы до ног. — Никто никогда не поверит, что я обращался так к кому-то вроде тебя.

Я знала, что он был полон дерьма, но эта конкретная рана была старой и болезненной. О чем он прекрасно знал. — Ты гребаный психопат. И лжец. Иди отсоси свой член, псих. Может быть, есть какая-нибудь женщина, которая не считает тебя совершенно отталкивающим. Все, что я знаю, это то, что это не я.

Я не могла смотреть на него ни секунды дольше. Я бы ударила себя осколком зеркала, прежде чем позволить ему снова прикоснуться ко мне. Я протиснулась мимо него, намереваясь пойти к своей сестре.

Он схватил меня за руку, останавливая.

— Ты не спросила, что я планирую делать с видео.

Унизить меня, очевидно. Он хотел ткнуть меня носом в свою победу и вернуть меня на место. Это не было бы опубликовано в Интернете, не тогда, когда его лицо было бы хорошо видно.

И тут меня осенило.

Мои колени действительно подогнулись, к горлу подступила желчь.

— Ты отправишь это Фаусто.

— Я думаю, ему это очень понравится, не так ли?

Мои веки на самом деле начали щипать от подступающих слез, а его губы искривились в притворном сочувствии.

— Ты обманула себя, думая, что ты мне небезразличена? Что у меня были чувства к тебе? Да ладно, Джиа. Ты не можешь быть настолько глупой.

От этих слов у меня перехватило дыхание, и мне нужно было сделать ему больно в ответ. Прежде чем я смогла остановить себя, моя ладонь поднялась и ударила его по щеке, откидывая его голову в сторону.

— Ты гребаный ублюдок. Я ненавижу тебя.

Очень медленно он повернулся ко мне лицом. Что-то темное и опасное расцвело в выражении его лица, и мурашки страха пробежали по моему позвоночнику.

— За это ты вернешься в клетку, сука.

— Попробуй это сделать, и ты потеряешь свои яйца, Д'Агостино.

Прежде чем он успел ответить, из динамика в углу раздался сигнал тревоги. Энцо сделал быстрый вдох, а затем бросился к шкафу в углу. Он набрал код, и дверь распахнулась. Я спросила:

— Что это за шум? Что происходит?

— Ложись, — приказал он, теперь в его руке был пистолет. Он сунул что-то в карман, похожее на какой-то контроллер.

— Зачем? Скажи мне, что происходит.

— Сработала сигнализация по периметру. Кто-то приближается к лодке.

Что это значит? Полиция? О, боже мой. Была ли это спасательная миссия, чтобы спасти Эмму и меня? Это был Фаусто?

Энцо в мгновение ока оказался рядом со мной, толкая меня в плечо.

— Ложись и оставайся в безопасности.

Я не пошевелилась.

— Я не буду прятаться, пока не буду знать, что есть причина прятаться.

— У меня нет времени, черт возьми, спорить с тобой! Делай, что тебе говорят, Джианна.

— Нет. Это может быть кавалерия, пришедшая за мной и моей сестрой.

— Ты предполагаешь, что Раваццани — мой единственный враг? Не будь идиоткой. Прячься прямо сейчас, черт возьми.

Я начала обходить его по направлению к открытой палубе — и тут через борт яхты перелезла неуклюжая фигура. Лысый, со страшной татуировкой на голове, он был одет во все черное и держал в руке пистолет. Я несколько раз моргнула, не уверенная в том, что вижу. Это был не один из людей Фаусто. Он был больше похож на русского, чем на итальянца.

О, черт.

Пули внезапно взорвались вокруг нас, разбивая стекло и раскалывая дерево, и мы упали на пол. Энцо накинулся мне на спину, защищая меня.

— Не двигайся, — сказал он мне на ухо.

Он поднялся, чтобы выстрелить в кого-то. Я ничего не могла видеть, потому что мое лицо и голова были закрыты грудью Энцо.

— Кто это?

— Это русские, — сказал он тихим голосом, подтверждая мои мысли. — Мстят за твою сестру.