Безумный мафиози

Глава семь

Энцо

В то время как я все еще жаждал унизить Джианну Манчини, теперь я еще и хотел отшлепать и трахнуть ее. Этим утром мой член все еще был твердым, кожа натянулась, когда кровь запульсировала по всей длине.

Madre di Dio — Матерь Божья. В этом не было никакого смысла.

Она была для меня ничем, средством для достижения цели. Мое орудие мести, не более того. Но теперь я хотел ее. До жути. Видеть ее на коленях, в моей власти, принимающую еду и питье из моих рук… наслаждаясь этим. Cazzo — блядь, это зрелище будет преследовать меня.

Поднявшись на палубу, я попытался поработать в крошечном кабинете рядом со своей каютой. Вместо этого я обнаружил, что включаю запись безопасности из комнаты Джии, чтобы понаблюдать за ней.

Она моя пленница. Я могу делать все, что, черт возьми, захочу.

Она появилась на экране, сидя, скрестив ноги, на полу своей клетки и завтракая. Эта женщина не была застенчивой. Она была не увядающим цветком, а свирепой львицей. Любая другая на ее месте уже расплакалась бы или сломалась. Джиа оставалась сильной, умоляя только тогда, когда потребности ее тела переполняли ее. Я уважал это.

Это заставило меня захотеть приручить ее еще больше.

Мой член пульсировал под молнией, пока я наблюдал за ней. Я жаждал облегчения, особенно после того, как отказался от удовольствия с тех пор, как вчера покинул ее комнату. Она вытянула руки над головой, выгибая спину, ее напряженные соски просили моего рта.

Я больше не мог этого выносить. Закрыв свой ноутбук, я быстро расстегнул ремень и штаны, затем достал свой член. Я закрыл глаза и представил случайную женщину на коленях, берущую мой член между своими сочными губами. Предэякулят вытек из кончика, и я размазал ее по стволу, чтобы сделать его скользким. Черт возьми, да.

За исключением того, что чем больше я гладил, тем больше женщина в моей голове была похожа на Джию. Я не мог остановить это, никогда, когда она была там, так сладко ждала меня, пока я трахал ее красивое лицо. Я был груб, крепко держал ее за волосы, заставляя ее давиться, когда я глубоко вошел ей в горло. Ее глаза слезились, но ей это нравилось, она умоляла о большем, и я хвалил ее, говоря, какая она хорошая маленькая шлюшка.

Моя рука ускорилась, когда нужда в разрядке вцепилась мне в живот. Черт, я не собирался долго ждать.

Я подумал о том, как кончу на язык Джии, наполню ее всем, что бурлит в моих яйцах, и мои мышцы напряглись. Задыхаясь, я начал стрелять по всей своей руке, толстые струйки спермы извергались из кончика моего члена. Это продолжалось и продолжалось, как слишком много, так и недостаточно. Закончив, я откинулся на спинку стула и попытался отдышаться. Кончал ли я когда-нибудь так быстро? Нет уже в течении многих лет, конечно.

Я пошел в ванную и быстро привел себя в порядок. Ясность вернулась, и теперь я ненавидел Джианну Манчини еще больше.

Когда я вернулся в свой кабинет, я услышал, как кто-то стучит в дверь. Я отпер ее и обнаружил там Вито, который подозрительно смотрел на меня.

— Ma cosa vuoi — Чего тебе надо? — спросил я, возвращаясь к своему столу.

— Новость о ее смерти распространилась вчера поздно вечером. Я подумал, тебе будет интересно посмотреть. Вито оказался за столом прежде, чем я успел его остановить, а это означало, что он увидел сообщение службы безопасности на моем экране, когда я открыл ноутбук.

— Ах. Это объясняет запертую дверь.

— Закрой свой рот, stronzo — мудак, ― рявкнул я.

Благо, он больше ничего не сказал, когда я открыл новостной сайт. Вот оно, прямо на главной странице.

ВЗРЫВ БОМБЫ В МИЛАНЕ УНЕС ЖИЗНИ 3 ЛЮДЕЙ, 13 ПОЛУЧИЛИ РАНЕНИЯ

КАНАДСКАЯ НАСЛЕДНИЦА ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО МЕРТВА

— Предположительно? ― Вито усмехнулся. — Девушка, которую ты посадил рядом со столом, была идеальной парой для Джии.

— Не волнуйся, ― сказал я, прокручивая статью. — Они все еще ведут расследование, поэтому пока не могут сказать наверняка. Но они это сделают.

Я переходил на другие новостные сайты, впитывая всю информацию, которую мог найти. Связаться с Роберто Манчини за комментариями не удалось, но была фотография близнеца Джии, Эммы, на улице в Торонто. Доменико сделал заявление, в котором говорилось, что Джиа работала там под вымышленным именем, но они были потрясены потерей такого замечательного друга и коллеги. Затем появились фотографии из аккаунта Джии в социальных сетях, на которых она запечатлена за пределами ресторана.

Ничего от Фрэнки или Раваццани. Неудивительно, но мне хотелось бы увидеть их реакцию, их опустошение. Пропитаться их слезами.

Вместо этого мне пришлось бы ждать, пока они не узнают, что Джиа жива и находится здесь в качестве моей пленницы. Dio — Господи, я с нетерпением ждал этого дня.

Зазвонил сотовый Вито. Он посмотрел на экран и сказал:

— Пьетро.

Это был наш двоюродный брат, тот, кто помогал руководить нашей организацией в Неаполе.

— Pronto — Алло, ― ответил Вито, переведя вызов на громкую связь.

— Ты с доном Д'Агостино?

— Я здесь, ― сказал я, откидываясь на спинку стула.

— Дом в Поццуоли был обстрелян, ― решительно сказал Пьетро.

Я нахмурился. Чтобы проверить, нет ли предателей, мы часто «проговаривались» разным членам команды, где я останавливался, за исключением того, что это всегда был пустой дом у черта на куличках. На этот раз информация дошла до моего врага.

— Раваццани, должно быть, был очень разочарован.

— Поджег это место, насколько я слышал.

Вито скрестил руки на груди.

— Мы можем отследить утечку до ответственного человека, нет?

— Конечно, ― сказал Пьетро. — Я попросил кое-кого позаботиться об этом, прежде чем я позвонил.

— Кто это был?

— Андреа Ди Витторио.

— Господи Иисусе! ― прошипел Вито.

Мои руки сжались в кулаки, и я прижал их к глазам. Андреа был моим родственником через мою покойную жену, и мой отец годами повышал его в должности, чтобы дать ему больше ответственности. Какого хрена он сообщил Раваццани о моем местонахождении?

— Мы уверены?

— Он был единственным, кто знал, в каком доме. Остальные просто знали город.

— Я хочу знать, как это связано с Раваццани, ― сказал я, тыча пальцем в стол. — И я хочу сделать это сам. Я хочу смотреть Андреа в лицо, пока он объясняет, почему предал меня.

Общение с двоюродным братом моей жены отвлекло бы меня от другого моего заключенного.

Вито отключил телефон.

— Это не только рискованно, но и нам нужно было бы развернуться. На это потребуется время. Нам нужно было бы отодвинуть женщин на другой день. Почему бы не позволить Пьетро разобраться с этим?

— Потому что я гребаный босс. Твой член может подождать. Сделай это, Вито.

Вито нажал на кнопку, а затем спросил Пьетро:

— Где ты его держишь?

— Мясная лавка рядом с церковью на Via Posillipo.

— Он продержится до завтра?

— Я позабочусь о том, чтобы он остался жив, если ты придешь.

— Мы едем, ― сказал я, наклоняясь ближе к телефону. — Не говори ему. Я хочу, чтобы это был сюрприз.

— Конечно, дон Д'Агостино. A presto — до скорого.

Вито повесил трубку и потер подбородок. Cazzo — блядь, дважды за один день с рассказом моего брата?

— Покончи с этим, ― приказал я. — Просто скажи о чем ты думаешь.

— Ты взорвал ресторан в Милане. Вы похитили невестку Раваццани. Как ты думаешь, разумно ли так скоро ступать на итальянскую землю? Я думаю, нам лучше оставаться в море, пока все не успокоится.

— Мне не нравятся посетители на яхте.

Чем меньше людей будет знать о яхте, тем лучше. За четыре года на борту побывали только три моих капитана, и я безоговорочно им доверял. Я видел, что Вито собирается возразить, поэтому поднял руку.

— Женщины разные, и ты это знаешь, так что не пытайся использовать это против меня.

— Я не жалуюсь на женщин, поверь мне. Я могу сколько угодно дрочить.

— Хорошо. Так что мы пришли к согласию. Короткая поездка, чтобы разобраться с Андреа, а затем мы отправимся во Францию, чтобы забрать женщин.

Вито начал прокручивать страницы на своем телефоне.

— Есть какие-нибудь идеи о том, откуда Андреа знает Раваццани?

— Нет. Его отец был низкого уровня, у него никогда не было бы таких связей. А Андреа получил повышение только из-за моего брака с его кузиной.

Я подошел к холодильнику и достал газированную воду. Я сделал большой глоток воды, который напомнил мне о моей маленькой уличной кошке. Что она делала в своей клетке? Искушение еще раз проверить камеру слежения прошептало по моей коже, но я этого не сделала. Пусть Сесилия вместо этого разбирается с Джиа.

— Пусть ребята из Мюнхена займутся Андреа, ― сказал я Вито, имея в виду своих лучших хакеров. — Они будут знать, как раскрыть любое дерьмо, которое можно найти. Скажите им так быстро, как только они смогут. Я прикажу капитану развернуться и вернуться тем же путем, которым мы пришли.

Вито кивнул и потянулся за телефоном.

— Ты ведь не будешь снова заходить в комнату определенного заключенного, не так ли?

— Делай, что тебе говорят, fratello — брат.

— Я видел, как ты смотрел на нее. До того, как ты узнал, кто она такая.

— И? Ты думаешь, я настолько слаб, что позволю ее сиськам и заднице одурачить меня, заставив забыть, кто она такая?

Он тяжело вздохнул.

— Я не знаю. Ты не тот же человек, что и тот, кто вошел в ту камеру.

Я сжал кулак, чтобы напомнить себе о своем отсутствующем кончике пальца, привычка, которую я выработал за последние четыре года. Не то чтобы одно напоминание было необходимо, когда у меня их было так много — например, шрамы, покрывающие мое тело, или затяжная боль в плечах. Или кошмары, как я ненавидел, когда ко мне прикасались. Каждый день я жил с последствиями того, что Раваццани сделал со мной.

— Тебе не нужно беспокоиться, ― сказал я. — То, что произошло в том подземелье, гарантирует, что я никогда не забуду — и уж точно никогда не прощу, что бы ни пыталась сделать Джиа Манчини.

— Я твой брат и твой советник. Это моя работа — беспокоиться.

— Это пустая трата вашего времени. — Я направился к двери. — Она — средство для достижения цели, не более того.

□

Джиа

Я уже давно не видела Энцо.

Пожилая итальянка Сесилия возвращалась каждые несколько часов, чтобы отвести меня в туалет и принести еду. Она была загадкой. Хотя она выглядела как чья-то милая бабушка, она носила пистолет и угрожала мне, как закоренелая преступница. Она не была жестокой, но и доброй тоже не была. Она заставила меня надеть на себя наручники, прежде чем отпереть клетку, и ни разу не повернулась ко мне спиной и ни на секунду не опустила пистолет, пока направляла меня в ванную.

Я внимательно наблюдал за ней, выжидая удобного момента. Могу ли я победить ее в бою? Я должна была быть уверена. Второго шанса у меня не будет.

— Как долго вы работаете на Д'Агостино? — спросила я ее, когда она положила мою еду на дно клетки. Если бы я могла наладить с ней взаимоотношения, заставить ее доверять мне, тогда у меня было бы больше шансов застать ее врасплох. Я не хотела в конечном итоге получить огнестрельное ранение от милой бабушки-убийцы.

Она не ответила.

Я продолжала пытаться.

— Вы его родственница?

По-прежнему ничего. Она снова заперла клетку, затем жестом попросила меня повернуться, чтобы она могла отстегнуть мои наручники. Когда я освободилась, я потерла запястья.

— Тебя когда-нибудь укачивало?

Ее лицо оставалось невозмутимым, ни один мускул не дрогнул. Женщина была как камень, без каких-либо эмоций.

Когда она собралась уходить, я продолжала говорить.

— Эй! Как ты думаешь, я могла бы получить подушку или одеяло? Прошлой ночью я замерзла. Я даже не буду придираться к качеству ткани!

Она захлопнула дверь и заперла ее.

Черт. Эта ледяная леди. Мне действительно хотелось накрыться чем-нибудь теплым. Неужели он снова заставит меня мерзнуть всю ночь на жестком полу? Я замахала руками и крикнула:

— Энцо! Я знаю, что ты наблюдаешь, маньяк. Мне нужна подушка или одеяло. Давай же! Достаточно того, что ты держишь меня взаперти и позволяешь Cruella de Ville присматривать за мной. Или отпусти меня, или принеси мне одеяло! Органический хлопок, если это возможно!

Черт возьми. Я пнула прутья решетки. Это было бессмысленно. Если он и наблюдал, то не собирался возвращаться в ближайшее время.

Вздохнув, я села на пол клетки. Если бы только я могла рисовать эскизы, сидя здесь и ничего не делая. Каковы были шансы, что Сесилия даст мне карандаши и бумагу? Я фыркнула. Без сомнения, эта женщина предпочла бы застрелить меня. В ее теле не было ни капли сочувствия или заботы. Где была женская солидарность? Как женщина, разве она не должна попытаться помочь другой женщине избежать этого кошмара?

Зазвенели ключи, и я напряглась. Я действительно ожидала, что Энцо ворвется в комнату, проклиная и ругая меня за мою просьбу.

Вместо этого это был мужчина, тот самый, который вчера преследовал меня на улице. И он нес пуховое одеяло.

— Ты, — выдохнула я. — Это ты был в Милане.

— Ciao — привет, Джинна. Я Вито Д'Агостино, один из братьев Энцо.

Это объясняло сходство. Они оба были высокими, с темно-каштановыми волосами и одинаковым прямым подбородком. Волосы Вито были немного короче, чем у его брата, и выражение его лица было задумчивым, в то время как у нцонцо было подозрительное и измученное.

— Это для меня?

Он начал протягивать толстую ткань через решетку.

— Вот, возьми это.

Никому не нужно было повторять мне дважды. Я ухватилась за край и потянула ткань на себя.

— Почему ты это делаешь?

— Мой брат… — Он сделал паузу и покачал головой. — Не суди его слишком строго. Он пережил вещи, которые исказили его разум. — Он указал на свой висок, как будто говоря мне что-то, чего я не знала.

— Да, это до боли очевидно. Но ему не нужно похищать меня и держать в клетке, черт возьми. Я ничего ему не сделала. — Одеяло упало мне в руки, и я быстро завернулась в него. Боже, это небольшое количество тепла приятно ощущалось на моей обнаженной коже.

— Он видит это не совсем так же, но хочешь верь, хочешь нет, мы не потворствуем насилию в отношении женщин.

— Не уверена, что Энцо в курсе этого.

— Это не тот тип насилия, о котором я говорил.

Значит, изнасилование. Если это правда, то это было облегчением. Было бы на один ужас меньше поводов для беспокойства во время моего заключения.

Вито продолжал:

— Но ты должна иметь в виду одну вещь. То, что твой шурин сделал с моим братом? Они изменили его.

— Если от меня ожидают, что я буду жалеть Энцо, то я этого не делаю. Он похитил мою сестру и засунул пистолет ей в рот.

Он элегантно пожал плечами.

— Он не был заряжен. А в то время она была просто его любовницей. Мы не знали о ее беременности.

— Что там было насчет того, чтобы не потворствовать насилию в отношении женщин?

Если то, что его слова были брошены ему в лицо, и обеспокоило его, он этого не показал. Вместо этого он склонил голову набок.

— Как много вы знаете о том, чем занимаются ваши отец и шурин, мисс Манчини?

Мне не понравилось, что это подразумевало, что мой отец и Фаусто поступят так же.

— Они не похищают женщин, синьор Д'Агостино.

— Так ли? Когда Раваццани вытащил жену и детей Энцо из постелей, затем связал их и держал под прицелом пистолета? Что это было?

Он действительно так сделал? Фрэнки забыла рассказать мне эту часть истории. Может быть, Вито лгал.

— Чушь собачья. Женам и детям вход воспрещен.

— Очевидно, не для Раваццани. Это был последний раз, когда мой брат видел свою жену. Позже она умерла, и детей отослали. Так что, как видишь, он потерял гораздо больше, чем Раваццани.

В моем животе образовался узел. Я этого не знала. Неудивительно, что Энцо был сосредоточен на мести — но эта месть не обязательно должна была включать меня.

— Я не имею никакого отношения к бизнесу Фаусто. Я живу в Милане, учусь на модельера.

— Ты — это возможность, которую мы не упустим. Тем не менее, я сделаю все возможное, чтобы ты была в безопасности.

— Но твой брат — босс. — Это означало, что Энцо имел полную власть над всеми на этой яхте, включая Вито.

— Верно, но я единственный человек, которого он слушает.

Он пожал плечами в своей элегантной итальянской манере.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить тебя. Если ты сделаешь, как тебе говорят, и перестанешь враждовать с моим братом, ты можешь просто пережить то, что он запланировал.

Это звучало зловеще.

— Ты знаешь, что он задумал?

Вспышка беспокойства промелькнула на лице Вито, и узел в моем животе затянулся.

— Нет, но я бы не стал делиться этим, даже если бы знал. Принести тебе это — он указал на одеяло, — уже противоречит желаниям моего брата.

— Так зачем же это делать?

— Наверное, мне следует солгать и сказать тебе, что это потому, что я ненавижу видеть, как ты страдаешь.

— А если на самом деле?

— Это то, что мой брат наблюдает за тобой с камеры наблюдения. Только он, никто другой. Мне не нравятся идеи, которые у него возникают. Оставайся прикрытой, Джиа Манчини.

О, так это была моя вина?

— Послушай, я не пытаюсь соблазнить его. Что это, гребаная средняя школа? Нужен ли девочкам дресс-код, чтобы у драгоценных мальчиков не было стояков на уроке физкультуры?

Рот Вито сжался, его поза стала жестче, злее.

— Нет, тебе лучше послушать. Мой брат не мальчик, и тебе не нужно его внимание, не такого рода. С твоей стороны было бы мудро сидеть здесь тихо и делать то, что тебе говорят. Не доставляй ему неприятностей и не зли его, capisce — поняла?

— Я ничего не могу с этим поделать, — огрызнулась я. — Я не способна быть послушной и сговорчивой пленницей. Это просто не в моем характере.

— Ради твоего же блага я надеюсь, что ты ошибаешься. — Он направился к двери, его кожаные ботинки стучали по деревянному полу. — В противном случае ты можешь не пережить своего пребывания на этом корабле.