Безумный мафиози

Глава двенадцать

Энцо

Держа напиток в ладони, я облокотился на перила и смотрел, как яхта рассекает голубую воду. Мы направлялись на юго-запад, прочь от Канн и к открытой воде. Я думал о Джие, прикованной к моей кровати, ее киске, плачущей и набухшей, и все, на чем я мог сосредоточиться, это на том, чтобы засунуть свой член в эту тугую влажную дырочку.

Никто бы не осудил меня за то, что я взял ее. Учитывая мою историю с Раваццани, они, вероятно, ожидали этого. Но я не стал бы торопиться. Будет гораздо приятнее, если она захочет.

Мне нужно было сломить ее, завоевать ее, пока она не сделает все, что я попрошу — отсосет, будет трахать меня, умолять меня. Мне нужен был ее разум, а не тело. Она должна была стать моей маленькой игрушкой, моим маленьким питомцем. От одной мысли о такой покорной Джианне у меня болели яйца. Раваццани будет противно смотреть, как его свояченица унижается ради меня, а именно этого я ждал больше всего.

Я потягивал свой напиток и пытался очистить мысли, пока ветер трепал мои волосы. Мне не нравилась моя реакция на нее. Она должна бояться меня, бояться того, что я могу с ней сделать, но она ругалась и проклинала меня при каждом удобном случае. Ни одна женщина никогда не вела себя так со мной. Они знали мою работу, мою репутацию. Они всегда делали то, что я говорил, без лишних вопросов. И все же Джиа продолжала давить на меня, укорять меня.

Неужели она не понимала, как опасно меня заводить?

Правила и границы для меня ничего не значили, а после побега из подземелья я даже не зналзнал, как их соблюдать. Я постоянно балансировал на грани рассудка. Моими единственными целями были защита семьи и месть Раваццани любыми средствами. Мне было наплевать на чувства Джии и ее комфорт.

Ты видишь, как я возбуждаюсь, глядя, как ты дрочишь свой большой член?

Она выглядела так идеально, стоя на коленях у моих ног. Именно там, где ей и место. Я заставлю ее заплатить за то, что она слишком быстро выдавила мою сперму из яиц.

Дверь за мной открылась, и на палубе появились мои братья.

Массимо выглядел растрепанным и похмельным, как будто Вито только что вытащил его из постели.

— Уже пьешь? — спросил Вито, когда они оба прислонились к перилам рядом со мной.

— Не дай мне почувствовать запах, — сказал Массимо, отворачивая голову. — Или меня стошнит через перила.

Я посмотрел на своего младшего брата.

— Тебе следует прекратить пить и употреблять так много.

— Это говорит человек, который пьет в десять утра.

— Я могу делать все, что захочу, — огрызнулся я. — Для тебя это не одно и то же. Алкоголики и наркоманы становятся неряхами. Когда ты становишься неряхой, ты умираешь.

— Ma dai — Ну же, Энцо. Мне можно развлекаться время от времени.

— Определись с «время от времени». Судя по тому, что я вижу, это каждый день.

Массимо оттолкнулся от перил и повернулся.

— Я возвращаюсь в постель, пока меня не стошнило.

Когда мы с Вито остались одни, он сказал:

— Постарайся не быть к нему слишком строгим. Ему скучно и не хватает прежней жизни.

— Мне плевать, по чему он скучает. Ты думаешь, я не скучаю по Луке и Николе? По нашей сестре? По моему дому? Я пытаюсь сохранить нам всем жизнь.

Вито поднял руки.

— Я знаю это, но он молод. Ты помнишь, каким ты был в этом возрасте. Все дело в том, чтобы доказать свою правоту и выслужиться.

Для меня это было не так. Я все еще был под отцовским началом, пока он выковывал из меня человека, которым хотел видеть: безжалостного и беспощадного. Безжалостным убийцей. В основном ему это удалось. Чтобы завершить работу, потребовалось пять дней в средневековом подземелье.

Я не собирался говорить обо всем этом прямо сейчас.

— Именно поэтому ты приехал сюда?

— Я только что узнал от моего знакомого из Questura di Milano. Раваццани пытается сделать анализ ДНК девушки, найденной при взрыве в баре.

Я сделал паузу, мой напиток был на полпути ко рту.

— Che cazzo — какого хера?

— Такова была моя реакция. Он подозревает, что это не Джиа.

— Как?

— Понятия не имею.

— Пойдем в дом и позвоним Раваццани. В конце концов, я еще не выразил сочувствия.

— Ты уверен, что это разумно?

— Он будет ждать, что я позвоню. — В конце концов, это было то, что мы делали. Мы использовали любую возможность, чтобы замахнуться друг на друга. Если я не нанесу рану, он задумается, почему, и заподозрит мое участие.

— Это выглядит подозрительно, если я не позвоню.

Мы зашли в дом, и пока Вито набирал номер, я установил на своем телефоне звуки города. Он положил телефон на стол рядом со мной, когда тот зазвонил. Глубоко вдохнув, чтобы успокоиться, я стал ждать, пока testa di cazzo — придурок, ответственный за все мои неприятности, возьмет трубку.

— Pronto — Алло, — сказал знакомый глубокий голос, который я все еще слышал в своих кошмарах.

— Ciao — Привет, Раваццани. Come stai — Как дела?

— Д'Агостино. Прошло много времени. — На заднем плане послышалось движение, как будто он шел куда-то в укромное место.

— Надеюсь, я не застал тебя в неудачное время, — сказал я. — Я слышал, что в последнее время ты не так много работаешь. — Ходили слухи, что он в основном проводит время со своей женой и детьми — то, что делал бы и я, если бы он не украл у меня жизнь.

— У меня всегда есть время для тебя. Как твой отпуск?

Отпуск. Bastardo — ублюдок.

— Я позвонил, чтобы выразить свои соболезнования.

Он молчал долгую секунду.

— По поводу?

— Твоя своячка. своячка Я слышал, она попала в ужасную аварию. Как жальжаль.

— Да, очень ужасно. И любопытно.

Я старался, чтобы мой голос был легким.

— Это так?

— Записи с камер на улице и в ресторане были удалены дистанционно. Потребуется талантливый компьютерный хакер, чтобы стереть эти камеры.

Да, это так — именно поэтому я нанял самых талантливых хакеров в Европе.

— Это странно. Значит, есть подозрения в нечестной игре?

— Мир, в котором мы живем, всегда подозрителен, не так ли?

— Sì, certo — Да, конечно. Именно поэтому я расследую поджог одного из моих объектов. Это в Поццуоли, недалеко от Неаполя.

Молчание с другого конца.

— Я не понимаю, — продолжал я, — потому что дом даже не был оформлен на мое имя. Кто бы ни пришел меня искать, он должен был быть очень разочарован, найдя его пустым. Даже разгневан.

Я почти слышал, как он скрежещет зубами, прежде чем он сказал:

— Может быть, они проделали большой путь и подумали, что меньшее, что ты можешь сделать, это быть там, чтобы поприветствовать их.

— Наверное, но неожиданные гости никогда не бывают желанными. Я планирую переговорить с тем, кто их пригласил. — Другими словами, Джулио Раваццани.

— Я понимаю. Я чувствую то же самое по отношению к тому, кто виновен в смерти моей свояченицы.

— Удивительно, что твое имя не защитило ее в твоей собственной стране, не так ли? Должно быть, это больно. Значит ли это, что ты опускаешься, Фаусто?

— Думаю, со временем мы увидим. Сейчас я должен повесить трубку. Я нужен своей жене и детям. Ты ведь помнишь, как это было? Должно быть, тебе тяжело так долго быть оторванным от семьи.

Я сжал кулаки и представил, как вырываю бьющееся сердце из его груди.

— А как поживает твоя la tua bella moglie — твоя красивая жена? Пожалуйста, передай ей привет.

Он повесил трубку.

Вздохнув, я закрыл глаза. Я так сильно его ненавидел.

— Он подозревает меня.

— Да, это ясно, — согласился Вито. — Но он все еще не знает о несчастном случае с Анжелой.

Это было облегчением.

— А значит, он не знает, что Лука и Никола в Англии. — У него теперь были маленькие дети, и они стали бы честной игрой — возможность, которой любой отец хотел бы избежать.

Вито потянулся, чтобы выключить звук на моем телефоне, когда я не сдвинулся с места.

— Я могу попытаться отложить тест ДНК, если хочешь.

— Да, все, что потребуется. Если офицер не хочет брать взятку, давай попросим Стефано или одного из других удалить все необходимые записи, чтобы замедлить процесс.

— Конечно. Ты поднимешься в офис?

Я проверил свои часы. Она была скованна в течение трех часов, голая и возбужденная. Достаточно ли она настрадалась?

Предвкушение захлестнуло меня, когда я подумал о ее набухшем клиторе, давящем на металлические украшения. Соски затвердели в прохладном воздухе. К тому времени, как я вернусь, моя micina — котенок будет в бешенстве, отчаянно требуя облегчения. Я не мог ждать.

Пора было пойти и поиграть с моей любимицей.

Джиа

Я проснулась в ловушке и дезориентированная.

Подушки и мягкие простыни. Точно, кровать Энцо. Он оставил меня здесь, и я снова заснула. Я попыталась пошевелиться, но не смогла. Что-то тяготило меня.

Тогда я полностью проснулась, прищурив глаза от яркого солнечного света, проникающего сквозь стекло. Вдали, насколько я могла видеть, не было ничего, кроме синего цвета.

Почему я не могла пошевелиться?

— Наслаждаешься сном?

Вот засранец! Я извернулась и оттолкнулась ногами, чертовски надеясь, что зацепила его за причиндалы.

— Отстань от меня!

Он усмехнулся.

— Жаль. Ты мне нравилась сонной и сладкой.

Я попыталась отпихнуть его подальше без помощи рук.

— Освободи меня, Энцо.

В мгновение ока он оказался сверху, все его твердые мышцы прижали меня так, что я не могла пошевелиться. О, Господи. Я чувствовала его везде, особенно его член, который упирался мне в живот. Борьба с ним только возбуждала нас обоих, и теперь я думала о сексе. Об этом большом члене и о том, что он будет чувствовать внутри меня.

И я ненавидела его за это.

Горячее дыхание обдало мою щеку, когда он прижался ко мне.

— Ах, тебе нравится трахаться и драться, когда ты просыпаешься, не так ли, troietta — потаскушка? — Его губы пробежались по моей челюсти, заставив меня вздрогнуть.

— Отстань от меня. — Мой голос был слабым, как будто мое тело не было полностью согласно с этим решением.

— Ты готова умолять об этом? — Он уперся бедрами в мою щель, и я чуть не застонала, когда мой пирсинг уперся в его ствол.

— Я никогда не буду ни о чем тебя умолять, мафиози.

Он мрачно усмехнулся, а затем удивил меня, перекатившись с меня.

— Не хочешь посетить туалет?

После нескольких часов, проведенных в наручниках на кровати, я бы подумала, что ответ очевиден. Но если он думал, что я буду умолять об этом снова, он ожидал другого. Сначала я обмочу его кровать.

— Да.

Ничего не говоря, он расстегнул ремешки на моем запястье.

Подозрительно глядя на него, я потерла запястья и попыталась вернуть чувство в онемевшие руки.

— В чем подвох?

— Никакого подвоха. Я доверяю тебе сходить в туалет, а потом вернуться в постель.

— А если я этого не сделаю?

— Тогда я буду преследовать тебя — и тебе не понравится, что случится, когда я тебя поймаю.

Мое сердце сильно билось в груди, возбуждение от того, что я ослушалась его, проникало в меня, заманивая меня, несмотря на риск. А это было очень рискованно. Моя жизнь была в руках этого человека. Ничто не мешало ему снова посадить меня в клетку. Черт, он мог бросить меня в океан, зная мою слабость. Он может пытать меня. Он мог отрезать части тела и отправить их по почте моему отцу, если бы захотел.

И все же желание взбунтоваться не покидало меня.

— Я буду хорошей, — сказала я ласково. Слишком мило, но мне действительно нужно было в туалет и побыть с ним наедине.

Его брови опустились, как будто он мне не доверял.

— И не доставляй себе удовольствия там, потому что я узнаю и накажу тебя.

— Серьезно, как тебя до сих пор не убила женщина? Ты самый худший.

— Vai avanti — иди, — сказал он и махнул рукой в сторону ванной.

Дверь ванной была почти полностью закрыта, когда он заговорил.

— О, я забыл упомянуть, что я буду проверять везде, когда ты вернешься в постель. Так что не вздумай прятать где-нибудь пружину от бумажного рулона.

Я замерла. Значит, он узнал, как я сбежала из клетки. Полагаю, мне не стоит удивляться.

— Я не знаю, о чем ты говоришь.

— Думаю, мы увидим, когда ты вернешься, нет?

Ублюдок.

Я не спеша воспользовалась туалетом и умылась. Когда я чистила зубы, я смотрела на бритву Энцо и острые лезвия. Мне захотелось взять одно, спрятать и использовать его, чтобы обеспечить себе свободу. Но он ожидал, что я пронесу оружие из ванной. Неужели он будет обыскивать меня?

Я сжала мышцы попы, крепко зажмурившись, чтобы не пустить его. Лучше бы он даже не пытался.

Выпив немного воды из крана, я решила посмотреть ему в лицо.

Какой бы ад он сегодня для меня ни приготовил, я выдержу.

Я отперла дверь и шагнула в спальню. Он лежал там же, где я оставила его на кровати, только выглядел он встревоженным, напряженным. Черты его лица были суровыми, тело неестественно неподвижным, когда он смотрел на воду. Когда он увидел меня, его взгляд сузился, словно он пытался заглянуть мне в мозг. Я подошла с высоко поднятой головой к своей стороне кровати и стала ждать.

— Ну что?

— Ложись.

Вместо этого я повернулась к нему всем телом.

— Оружия нет, как видишь.

— Я отдал приказ, Джиа. Ложись на кровать.

— Я запрещаю, Д'Агостино.

Его рот дернулся, как будто я показалась ему забавной.

— Тебе будет легче, если ты не будешь создавать проблем.

— Но мне нравятся неприятности, — не задумываясь, ответила я, потому что это было правдой.

Но я не подумала о том, как это прозвучит. По сути, я бросала ему вызов.

Его выражение лица стало жестким, немного пугающим.

— Я буду считать до трех. Если до этого времени ты не будешь в постели, я приду за тобой, и это будет иметь последствия.

Мы уставились друг на друга, и я старалась не реагировать, обдумывая это. Я понятия не имела, что он сделает, если я его ослушаюсь, но, если я хотела проникнуть к нему в душу, я должна была играть в его игру. Пока что.

Я опустилась на кровать и вытянулась. В его глазах цвета эспрессо вспыхнуло удовлетворение, затем он сказал:

— Руки над головой.

— Тебе не нужно меня удерживать.

— Я решаю, нужно это или нет. Руки, сейчас же.

Медленно я подняла руки. Он протянул руку и закрепил наручник на одном запястье. Затем он встал и обошел вокруг меня, чтобы закрепить наручники и на другой руке.

Я уставилась на него, гадая, что он собирается делать. Мне не нравилось быть настолько выбитой из равновесия с кем-либо, особенно с мужчиной, который поклялся использовать меня в качестве мести.

— Что теперь? — не удержалась я и спросила.

Он не ответил, проходя к краю кровати. Его сильная обнаженная грудь отвлекала внимание в солнечном свете, а мириады шрамов и грубых отметин пересекали его кожу, как дорожная карта. Это был жестокий человек, непреклонный и не боящийся насилия, но он так нежно обращался со мной прошлой ночью, после того как спас меня. Что это значит?

Я сжала губы, когда он достал набор таких же фиксаторов у изножья кровати. О, черт. Неужели он хотел зафиксировать и мои ноги?

На этот вопрос вскоре был дан ответ, когда он схватил меня за лодыжку и застегнул наручники на моей ноге.

— Тебе не нужно этого делать, — поспешно сказала я. — Я никуда не пойду.

Благодаря фиксаторам запястья.

Наручник плотно затянулся на моей правой ноге. Удовлетворенный, он перешел на другую сторону, и я начала делать глубокие вдохи, борясь с желанием брыкаться и бороться.

Что он планировал? Зачем я ему понадобилась на кровати? С любым другим мужчиной я бы решила, что это какая-то сексуальная игра, но Энцо больше любил наказание, чем удовольствие.

Когда я была связана, он забрался на кровать, его мышцы заходили ходуном, когда он проползал между моих бедер, и мои нервы дергались и извивались в животе. Это было нехорошо. Почему я не боролась с ним раньше? Теперь наши должности должны были поменяться местами, чтобы я могла ползать по нему и сводить его с ума.

Его ладони скользнули по моим бедрам, и по коже побежали мурашки. Он щелкнул по моему пирсингу один раз, его голос стал соблазнительным шепотом.

— Должен ли я позволить тебе кончить, bambina — малышка?

Маленькая девочка.

В моей киске расцвело тепло, эти слова зарядили так, что мне было трудно разобраться.

Черт. Как будто он мог заглянуть в мои мысли, чтобы понять, как лучше мной манипулировать.

— Не надо, — умоляла я, даже не заботясь о том, что мои слова звучали слабо.

Он нежно провел средним пальцем по моему входу.

— Как я и думал. Влажная. — Он поднес палец ко рту и слизал мое возбуждение. — Тебе нравится, когда я называю тебя маленькой девочкой.

— Нет, не нравится, — сказала я, моя грудь вздымалась от силы моего дыхания.

Тебе не нужно этого делать.

— У тебя болит внутри? — Он просунул палец прямо в меня, надавливая глубоко, пока не вошел полностью. Затем он изогнул палец, попав в то место, которое, я готова поклясться, считалось недоступным.

Моя спина откинулась от кровати, конечности напряглись, и я прикусила губу, чтобы не шуметь. Я не хотела думать о том, как хорошо чувствует себя любая его часть внутри меня, о том, что этого пальца было недостаточно.

— Пожалуйста, — задыхалась я, сама не зная, о чем прошу.

Он подвигал рукой, трение было одновременно восхитительным и разочаровывающим. Затем он добавил еще один палец, медленно продвигаясь, пока он не вошел, и я застонала. Давление было просто охуительным.

— Посмотри, как красиво, — сказал он, — ты всасываешь мои пальцы. Такая жадная, эта киска. Не волнуйся, micina — котенок. Я собираюсь очень хорошо о тебе позаботиться.