Безумный мафиози (Мила Финелли) читать бесплатно онлайн полную версию книги

Глава двадцать два

Энцо

Моим детям разрешалось разговаривать со мной один раз в неделю, и я ждал этих звонков больше всего на свете. Они были как воздух, успокаивали и были необходимы для моего выживания. Разлука с Лукой и Никой была похожа на страшный сон — то, что я вынужден был терпеть, но каждая секунда разрывала мою душу.

Мы с Вито были в офисе, работали, но телефон был у меня под рукой, звонок был включен. Каждые несколько секунд я опускал взгляд, чтобы убедиться, что не пропустил звонок. Я переводил деньги, используя свои связи по всему миру, чтобы отмывать доходы от мошенничества, распределяя их между различными мелкими предприятиями. Это было сложно, что требовало моего полного внимания. К сожалению, я отвлекся.

Мне нужно было увидеть ее. Я переключил экран на камеру в своей спальне. На экране появилось ее изображение, раскинувшаяся на кровати, смотрящая телевизор со своей сестрой. Хотя Эмма и Джиа выглядели похоже, их невозможно было перепутать. Джиа кипела энергией и сексуальностью, а Эмма была тихой и сдержанной.

Мой мобильный зазвонил, и я поспешил ответить, даже не потрудившись посмотреть на номер. Я знал, кто это.

— Pronto — Алло.

— Ciao, Papà — Привет, папа!

Мое сердце сжалось при звуке голоса моей дочери, и мне пришлось закрыть глаза от нахлынувших эмоций. Господи, как же я по ним скучал.

— Ciao, Nicola — Привет, Никола! Come stai, principessa — Как дела, принцесса?

— Хорошо, папа, хорошо. Дядя Вито тоже здесь?

— Да, он тоже здесь. Ты хочешь с ним поговорить?

— Нет, — сказала она. — Я не хотела, чтобы тебе было одиноко.

Я проглотил комок в горле.

— Ты очень заботлива, думая о своем папе, но тебе не нужно беспокоиться обо мне. Расскажи мне о школе. Как твоя учеба?

Ника принялась долго рассказывать о своих занятиях, и я впитывал каждое слово. Мне нравилось слышать ее голос, и она звучала так счастливо. Больше не было проблем с мальчиком, который ее дразнил, и, по словам Луки, у нее было много друзей. Она унаследовала мой ум и задумчивость Анжелы, и я был уверен, что ни один мужчина никогда не будет достаточно хорош, чтобы жениться на ней.

— Когда мы снова увидимся? — спросила она. — У нас скоро каникулы.

Эти слова были кинжалом в моей груди.

— Лето, принцесса. Ты знаешь правила.

— Это все еще небезопасно для нас?

Моя свободная рука сжалась в кулак, недостающий кончик пальца был очевиден.

— Нет, боюсь, что нет.

— Я не хочу, чтобы ты умер, папа.

— Тебе не нужно волноваться. О чем я всегда говорю?

— Что ты умнее любого человека в Европе.

— Это правда. Твой брат там?

— Да. Ti amo, Papà — люблю тебя, папа. Надеюсь, у тебя будет хорошая неделя!

— Ti amo, Nic — Люблю тебя, Ника. Никогда не забывай, что все, что я делаю, я делаю для тебя и твоего брата.

— Я знаю. Ciao — Пока!

Раздалось какое-то шарканье, затем голос моего сына прозвучал у меня над ухом.

— Привет, папа.

— Алло? Значит, ты перестал говорить по-итальянски?

Он рассмеялся глубже, чем обычно, как будто его голос изменился.

— Нет, конечно, нет. Я пытался досадить тебе.

Мой мальчик был проблемным, как и я в его возрасте.

— Ты уверен, что это разумно, figlio mio — сын мой?

— Наверное, нет, но с тобой слишком легко.

Я не мог с этим поспорить.

— Есть еще проблемы с Никой и тем мальчиком?

— Нет, он оставляет ее в покое.

— Va bene — Хорошо. Дай мне знать, если что-то еще случится.

— Обязательно, папа. — Он звучал раздраженно, как будто я не доверял ему разобраться с этим самостоятельно.

— Расскажи мне, что с тобой происходит. Как твои занятия?

— Скучно, как в жопе, — сказал он по-английски.

— Лука! Следи за своим языком. — Затем я не удержался и добавил:

— Если ты собираешься ругаться, делай это правильно. По-итальянски.

Он хихикнул.

— Я начал играть в регби, папа. Мне это нравится больше, чем футбол.

Я нахмурился. Регби? Эта английская гимназия отбирала у него его наследие, и я ненавидел это. Но я не мог жаловаться. Мои дети были живы, и это имело значение.

— Тебе это нравится, потому что это позволяет тебе захватывать и бить других мальчиков.

— Sì, certo — Да, конечно. На следующей неделе они устраивают танцы для всей школы. Одна девочка попросила меня взять ее с собой.

Я грустно улыбнулся. Я должен быть там, чтобы поговорить с ним о женщинах и убедиться, что он продолжает играть в футбол.

— Что ты сказал?

— Она на два года старше меня. Я, конечно, согласился.

Из моего горла вырвался смех. Porco dio — Черт возьми, мой мальчик.

— Тогда будь осторожен и будь в безопасности. Мне прислать тебе презервативы?

Вито повернулся в кресле лицом ко мне, его челюсть отвисла.

— Они у меня уже есть, — с гордостью сказал мне Лука. — Мы украли несколько у старших мальчиков.

— Тебе нужно что-нибудь еще?

Лука сказал «нет», и мы поболтали еще несколько минут, прежде чем повесить трубку. Я потер глаза, вымотанный и злой. Это никогда не становилось легче, расстояние между мной и моими детьми. За исключением нескольких недель каждое лето, они жили своей жизнью вдали от меня, переживая то, что я не мог контролировать. Я не мог дать им ни наставления, ни совета. Это было время, которое я никогда не верну им.

Но они были в безопасности. Не имея нормального дома с надлежащей безопасностью, они были бы в опасности со мной здесь, на корабле. Не говоря уже о том, что у них не было бы ни друзей, ни учителей. Что это за жизнь для ребенка? По крайней мере, сейчас, пользуясь вымышленными именами, они могли вести себя как нормальные дети, живущие нормальной жизнью. Со мной они были бы не лучше заключенных.

— Луке нужны презервативы? — спросил Вито.

Я тяжело вздохнул.

— Танцы в школе. Девочка постарше попросила его пойти с ней.

— Я трахнул свою первую девушку в двенадцать лет.

Мне тоже было двенадцать в мой первый раз, но это не помогло.

— Они так далеко. Я ненавижу это.

— Я знаю, но они живые.

Моя нога покачивалась на полу, мысли становились все более взволнованными, беспокойными.

— Мне не терпится закончить это. Что у нас с аэропортами в Испании? Нашли ли они Джулио?

— Нам больше не нужен Джулио Раваццани. У нас есть обе девушки Манчини. Раваццани даст нам все, что мы захотим, чтобы вернуть их.

Вито говорил это уже не в первый раз.

— Я хочу полностью уничтожить его. Его семью, его бизнес, всю его жизнь.

Мой брат почесал челюсть.

— Что? — огрызнулся я.

— Я думаю, ты не готов отпустить ее.

Я зарычал, обнажив зубы.

— Если ты хочешь сказать, что она значит для меня больше, чем мои дети, я воткну нож тебе под ребра, брат.

— Расслабься, Энцо. Я этого не говорю, но я видел тебя с ней. Я знаю, как ты следишь за ней по камерам, как ты одержим ею. Ты трахаешь ее по всей яхте. Это совсем не похоже на Мариэллу. Это совсем другое, и ты это знаешь.

— Ma vattene a fanculo — А ну, вали отсюда!

— Ты можешь сколько угодно говорить мне, чтобы я шел в жопу, но ты знаешь, что я прав. У тебя есть чувства к этой девушке. Но ты должен знать, что это ни к чему не приведет. Она либо умрет, либо вернется к Раваццани. Готов ли ты сделать то, что необходимо?

— Ты говоришь со мной так, как будто я имбецил. Это было частью моего плана, превратить ее в мою любимицу. Погубить и унизить ее, а затем использовать ее для шантажа Раваццани.

— Да, это то, что ты сказал. Но это все еще то, что ты планируешь? Ты даже не сдерживаешь ее больше. Она может убить любого из нас в любую минуту.

— Не убьет. Разве ты не видел ее за ужином, когда она ела с моей руки? И перестань обращаться со мной, как с ребенком. Мы найдем и убьем сына Раваццани, а потом я заберу всю его империю.

Вито поднял ладони, успокаивая меня.

— Если уверен, то делай.

— Ты испытываешь мое терпение. Возможно, Массимо готов стать консильери вместо тебя.

Вито фыркнул, не испытывая ни малейшей угрозы.

— Делай что хочешь. Он внизу, курит травку. Не могу дождаться, чтобы услышать, какой совет он тебе даст.

— Откуда ты это знаешь?

Мой брат указал на открытое окно.

— Я чувствую запах.

Я встал и потянулся, готовый оставить этот день позади. Я тосковал по своей кровати и женщине, которая сейчас в ней.

— Я спускаюсь. Иди со мной и отведи Эмму Манчини в ее комнату. Я хочу запереть ее на ночь.

Вито ничего не сказал, и я услышал его неодобрение в тишине, когда мы спускались по ступенькам. Мне было все равно, что он думает. Я был капо, и все должно было решаться по-моему. Если я хотел трахнуть Джию, то я это сделаю. Это было все, что мне было нужно от нее — ее киска и ее задница. Это было все, что мне нужно от любой женщины.

В моем номере был включен телевизор, Джиа крепко спала на кровати. Ее сестра не спала и смотрела всякую ерунду на экране.

— Ты свободна, — сказал я Эмме. — Вито отведет тебя обратно в твою комнату.

Она закусила губу, ее глаза метнулись к Джии, затем ко мне.

— Мне не нравится оставлять ее здесь с тобой.

— Мне плевать. Убирайся.

Медленно, Эмма встала с кровати и надела туфли. Когда она выпрямилась, она сказала,

— Она хороший человек. Она не заслуживает тех извращенных игр разума, в которые ты играешь.

— Она сказала тебе, что мы занимаемся именно этим — играем в извращенные игры разума?

— Нет, но, наблюдая за вами вместе, становится ясно, что вы имеете над ней власть. Вы шантажируете ее? Наркотиками? Это не имеет никакого смысла.

— Это не должно иметь смысла для вас, мисс Манчини. И если вы хотите остаться в живых, вы перестанете пытаться вмешиваться. — Я помахал пальцами, отстраняя ее.

Они с Вито вышли из комнаты, а я уставился на Джию. Она все еще спала, свернувшись калачиком на подушке. Сняв с себя одежду, я спустил одеяло и растянулся рядом с ней. Мне хотелось почувствовать ее голую кожу рядом со своей, поэтому я потянулся вниз и снял с нее шорты. Затем я осторожно поднял ее топик над головой.

На ней не было лифчика, поэтому я оставил ее трусики и крепко прижал ее к себе. Вся ее мягкость, теплая шелковистая кожа прижалась к моему телу, и я почувствовал, как расслабляюсь. Когда ее спина встретилась с моей грудью, она издала тихий вздох.

Я поцеловал ее в макушку.

— Засыпай. — Я закрыл глаза. Я совсем не спал прошлой ночью, и усталость давила на меня. Не говоря уже о разговоре с детьми, который всегда выматывал меня.

— Ты не собираешься меня трахать? — спросила она, когда я не пошевелился.

Я должен. Я должен перевернуть ее и трахнуть ее в матрас. Прижать ее к себе и заставить молить о пощаде. Но по какой-то причине это было именно то, чего я сейчас хотел.

— Нет, не тогда, когда ты слишком устала, чтобы сделать это как следует.

Она зевнула.

— Пошел ты.

— Разочарована, Джианна? Тебе нужен мой хуй?

Она хмыкнула.

— Хуй — такое глупое слово.

Я почувствовал, как улыбка натянула мои губы.

— А член лучше?

Это заставило ее рассмеяться.

— Не так, как ты говоришь, с твоим густым акцентом. Члееен, — подражала она.

Я впился пальцами в ее ребра и пощекотал ее. Когда она перестала извиваться и задыхаться, я сказал со своим лучшим канадским акцентом:

— Было бы лучше, если бы я говорил вот так, а?

— Канадцы говорят не так, малыш.

Ласковое обращение застало меня врасплох. Неужели она даже не поняла этого? Казалось, она задремала, затихла, прижавшись ко мне. Ее руки не касались меня; вместо этого они были сложены под ее лицом в молитвенном стиле. Даже во сне она помнила, что я не люблю, когда ко мне прикасаются.

— Sei perfetta — Ты совершенна, — прошептал я, надеясь, что она меня не услышала.

□

Джиа

Энцо снился кошмар.

Меня разбудили мычание и стоны, звуки были настолько грубыми, что казалось, будто они доносятся из глубины его груди. Я перевернулась и увидела, что его тело покрыто потом, он дергался и бился. Его губы шевелились, словно он говорил, но ни звука не выходило, только жалкие крики, разрывающие мое сердце.

Неужели он вспоминал подземелье?

Не думая, я протянула руку и коснулась его лица. Оно было таким теплым, его усы шершаво почесывались о мою ладонь.

— Энцо, ты спишь.

Он отдернул голову от моей руки, словно мое прикосновение обожгло его.

— Non ti prego — Пожалуйста, не нужно, — прошептал он, крепко зажмурив глаза.

Так, значит, никаких прикосновений. Я нависла над его лицом и увеличила громкость своего голоса.

— Проснись. У тебя плохой сон.

Он не слышал меня, слишком глубоко погрузившись в свой собственный ад. Его губы искривились, и он пробормотал что-то по-итальянски. Смысл был потерян для меня, но я могла слышать муки за словами.

Мне было невыносимо видеть это. К черту. Я растянулась на нем, почти обняв его. Я чувствовала, как под моей ладонью колотится его сердце, как дрожит и трепещет его большое тело.

— Проснись, Энцо. Пожалуйста.

Неужели это то, через что он проходил каждую ночь? Неудивительно, почему он все время казался на грани рассудка.

Он задыхался, как будто ему не хватало воздуха, втягивая его большими глотками. Я начала отодвигаться от него, чтобы снять давление с его груди, но он прижал меня к себе.

— Нет, не уходи.

— Тебе нужно дышать.

— Не двигайся.

— Малыш, сосредоточься. У тебя будет приступ паники, если ты не начнешь дышать.

Я видела, как это происходит с моделями, когда они нервничают перед выступлением.

— Я пытаюсь, — задыхался он.

Я знала о контроле дыхания из йоги.

— Давай сделаем это вместе со мной. Вдохни через нос, затем медленно выдохни, произнося «ха» в горле. Вроде того, как будто ты запотевает стакан перед лицом, но с закрытым ртом.

— Глупо.

— Это не глупо, обещаю. — Наклонившись, я продемонстрировала дважды. — Теперь сделай это.

Он вдохнул через нос, затем выдохнул, но рот оставался открытым.

— Держи рот закрытым, — сказала я. — При правильном выполнении это должно звучать как океан.

Он попробовал еще раз, на этот раз с закрытым ртом. Я проделала это с ним несколько раз.

— Хорошо. Медленнее, равномернее. Считай, если нужно. Действительно наполни свой живот воздухом.

Мы продолжали, наше дыхание было идеально синхронизировано, а наши ноги переплетались. Это было интимно, впервые я прикасалась к нему таким образом, и я умирала от желания исследовать каждый его сантиметр. Но я знала, что ему это не понравится, поэтому я не двигалась и помогала ему дышать.

Наконец, он, казалось, успокоился. Большие руки провели по моей спине и бедру, приподнимая меня и наклоняя мое лицо к своему.

— Ты нужна мне, — прошептал он и поцеловал меня.

Я с готовностью прильнула к нему, подаваясь навстречу и позволяя ему взять мой рот. Я чувствовала его настоятельную потребность, его отчаяние, и это подпитывало мое собственное. Его пальцы ухватились за мои волосы, чтобы удержать меня на месте, пока его язык и губы пожирали меня.

Поцелуй продолжался и продолжался, и мое тело отвечало, как всегда, на этого мужчину, моя киска намокла и набухла. Господи, мне нравилось, как он целует, с такой абсолютной силой и благоговением. Как будто он жаждал уничтожить и лелеять меня одновременно. По моей коже ползли мурашки от потребности, тысячи уколов, которые заставляли меня чувствовать себя живой и сильной. Смелой, как будто я могу сделать все.

Я решила рискнуть.

Очень осторожно, чтобы не спугнуть его, я начала двигать рукой на юг, по его ребрам и вниз по прессу. Его рот оторвался от моего, и он ждал, его дыхание участилось. Он не остановил меня, поэтому я продолжила движение к его паху, и моя ладонь провела по его блестящим от пота мышцам. Он был великолепен, как ожившая мраморная статуя.

Я нашла его член, толстый и твердый на его животе, и нежно погладила его, дразня, прежде чем перейти к его яйцам. Он зарычал, когда я перекатывала и сжимала их пальцами. Большинство мужчин любят, когда с их яйцами играют, и Энцо не был исключением. Он раздвинул бедра, чтобы дать мне больше места, и я ласкала его, исследуя. Когда моя рука провела по всей длине его члена, он дернулся и покачал бедрами, безмолвно прося большего.

Я медленно поглаживала его, и он выдохнул мне в щеку, сильные пальцы впились в мою кожу, в комнате было тихо, кроме нашего дыхания. Это было что-то необычное для нас, что-то новое, но я не жаловалась. Мне нравилось, когда он был в моей власти, для разнообразия.

У меня запульсировала нижняя половина тела, когда я ласкала его. Я знала, каково это — иметь такой большой член внутри себя, и моя киска плакала от этого. Я не была уверена, что он позволит мне быть сверху, но я действительно хотела оседлать его хотя бы раз.

Я стянула трусики с бедер и перекинула ногу через его бедра, чтобы оседлать его. Он держался за мою талию, и от ощущения его силы и мощи подо мной у меня пересохло во рту.

Его взгляд был прикован к моей киске, когда я взяла его член и направила его к своему входу. Я начала вводить его внутрь, медленно опускаясь, наслаждаясь растяжением и жжением, когда он занимал все пространство моего тела.

— Блядь, Лоренцо, — прошептала я, его полное имя сорвалось с моих губ, пока я делала паузу, чтобы успокоиться. — Господи.

— Sì, mia bella bambina — Да, моя прекрасная малышка, — мягко сказал он. — Возьми меня внутрь.

Прилив возбуждения прошел через мою сердцевину, и он скользнул глубже. Я задыхалась, балансируя между удовольствием и болью, а его большой палец нашел мой клитор, потирая и надавливая. Мурашки каскадом пробежали по задней поверхности моих бедер, по животу, и вскоре он уже полностью вошел в меня. Черт возьми, он был большим.

Я начала медленно двигать бедрами, вводя и выводя его член из меня, и при этом терлась о его таз. В конце каждого толчка между нами возникала пронзительная боль, и это посылало полоски раскаленной добела потребности по моей крови. Несмотря на то, что в комнате было темно, я смотрела ему в глаза и видела, как возбуждение и собственничество смотрят на меня. Это было так реально. Так интимно. Как будто он мог заглянуть внутрь меня, за все мои самые глубокие опасения, в самую мою душу.

Я сосредоточилась на своем удовольствии и задвигала бедрами, наслаждаясь тем, как его член входит и выходит из моей киски, невероятно приятное трение. Я откинула волосы и выгнула спину дугой, показывая ему, как я скачу на нем.

— Боже, да, — стонала я. — Я хочу делать это всю ночь.

— Чувствуешь, какой я твердый? — Его шепот наполнил мою голову, как дым, поднимая меня все выше. — Это все для тебя. Только ты, tesoro mio — дорогая моя.

Неприкрытый голод и похоть в его выражении лица подстегнули меня, и я стала двигаться быстрее, и вскоре блаженство накатило и закрутилось во мне, как пружина.

Когда я положила руки ему на грудь для опоры, я ожидала, что он оттолкнет меня, возьмет на себя и прижмет меня к матрасу. К удивлению, он этого не сделал, и я впилась ногтями в его плоть, продолжая трахать его.

— О, черт. — Мои глаза закрылись. Я была так близка, оргазм был совсем рядом.

— Смотри на меня, — резко сказал он. — Смотри на меня, пока ты используешь мой член, чтобы кончить.

Я сделала, как он велел, и мы смотрели друг на друга, когда через секунду я почувствовала, что начинаю приближаться. Оргазм пронесся через меня, как цунами, волнами и волнами, которые прогнали все остальное. Мой разум помутился, его красивое лицо было моим единственным якорем, пока я дрожала и тряслась. Стенки моей киски сжимали его в ритмичных импульсах, а его губы разошлись с шипением.

Не успела я опуститься, как он слегка приподнял меня и начал долбить снизу. Его ноги стояли на матрасе, и каждый мощный толчок раскачивал кровать и с грохотом врезался изголовьем в стену.

Нагнувшись, я поместила свое лицо прямо над его лицом, наши рты были в дюймах друг от друга. Я была достаточно близко, чтобы чувствовать его дыхание, когда он хрюкал и пыхтел.

Не знаю, что заставило меня сказать это, но я заговорила.

— Вот так, малыш. Дай мне всю свою сперму. Каждый кусочек, глубоко внутри. Сделай меня своей хорошей девочкой.

— Cazzo — Блядь! — Его тело напряглось подо мной, и я почувствовала, как он набухает прямо перед тем, как наполнить мои внутренности горячими струями своего члена. Он держал меня неподвижно, его пальцы сжались вокруг моих бедер так сильно, что я знала, что у меня останутся синяки.

— Ты моя, — прорычал он, его большое тело подрагивало подо мной.

Наконец он обвис на кровати. Я пыталась отдышаться, мое тело раскинулось на нем, как тряпичная кукла. Он все еще был во мне, и я чувствовала, как наша липкая смесь вытекает из меня по мере его размягчения. Тем не менее, я не спешила двигаться.

Наше дыхание ослабло, и его ладони гладили мою спину. Мой мозг отяжелел, взлеты и падения его груди убаюкивали меня, усыпляя. Мне нравилось, что мы все еще были связаны. Это было одновременно грязно и сладко, что казалось идеальным.

Все в этом казалось идеальным.

Он продолжал теребить меня, и я каким-то образом почувствовала, что он нуждается в этой связи так же, как и я. Мои пальцы рассеянно ласкали его челюсть.

— После смерти матери мне часто снились кошмары, и я чуть не утонула. Фрэнки говорила, что я просыпалась посреди ночи с криком.

— Ох?

— Через несколько лет они утихли, но время от времени они мне снятся. Мой психотерапевт сказал…

— Терапевт? Я удивлен, что твой отец разрешил это.

— Он не знал.

Энцо негромко рассмеялся.

— Ты никогда не играла по правилам, не так ли?

— Ни по чьим правилам, нет.

— Но ты играешь по моим. — Он сжал одну из щек моей задницы.

— А может, ты играешь по моим.

Еще один смех.

— Думаю, мы увидим?

Мне не понравилось, как это прозвучало, но я была погружена слишком глубоко, чтобы остановиться.

Кроме того, мое сердце не слушалось. Оно пело от томительных прикосновений и нежных слов, наполняясь счастьем от близости между нами. Мы понимали друг друга лучше, чем кто-либо другой.

Несмотря на то, что я чувствовала, я должна была доставить сестру домой в целости и сохранности. Если ради этого мне придется обмануть Энцо, то так тому и быть. Мне было все равно, что случится со мной, но Эмма не заслуживала того, чтобы сидеть здесь взаперти. Она была хорошим человеком.

Я должна была заставить его понять, что моя близняшка не представляет для него никакой угрозы.

— Знаешь, это Эмма умоляла Фаусто отложить твое убийство до нашего отъезда.

— Я так и предполагал.

Это заставило меня отпрянуть назад, чтобы посмотреть на него.

— Почему? Потому что я не такая милая, как она?

Он фыркнул и поиграл с моими волосами, прочесывая пальцами длинные пряди.

— Милая — это скучно, micina — котенок.

Правда.

— Серьезно, как ты узнал?

— Потому что ты понимаешь, что мир — это не только мороженое и радуга. Ты жесткая, потому что должна быть жесткой. Твоя сестра была укрыта, защищена от уродства, которое нас окружает. Она — дочь мафиози, которая хочет спасать людей, стать врачом, чтобы облегчить свою вину. У тебя нет такой проблемы. Ты безжалостна.

От этих слов клубок эмоций подкатил к моему горлу, пересохнув во рту. Я поджала губы и прижала их к его челюсти.

— Типа как ты.

— Жизнь не вознаграждает робких.

— Когда же тебе этого будет достаточно?

— Что достаточно?

— Этого, — сказала я, указывая на яхту. — Деньги, власть. Неужели все это того стоит? Разве ты не устал прятаться? Не видеть своих детей? Чем ты торгуешь, чтобы сохранить все это?

— Что ты хочешь, чтобы я сделал?

Он начал напрягаться, и я погладила его по груди, пытаясь успокоить.

— В какой-то момент ты должен отбросить свою гордость, Энцо. Если ты этого не сделаешь, она убьет тебя.

— В этом нет ничего нового. Смерть преследует меня каждый день с тех пор, как я живу. Если она настигнет меня, по крайней мере, у меня не будет сожалений. Мои дети в безопасности и хорошо обеспечены.

— Никаких? — Ух ты, если бы я умерла сегодня, то испытывала бы чертову тонну сожалений.

— Только одно, — сказал он через мгновение. — Моя жена. Я говорил тебе, что она погибла в автокатастрофе?

— Да.

— У нее был роман с моим охранником. В момент аварии она трахалась с ним в машине, ее ремень безопасности был не пристегнут.

Я замерла.

— Святое дерьмо.

Подняв голову, он поцеловал мое плечо.

— Я не был хорошим мужем, и она нашла другого. Теперь мои дети остались одни.

Я не знала, что сказать. Я только крепче прижалась к нему.

— Кто-нибудь еще знает?

— Нет. Я никому не рассказывал, даже Вито.

— О, малыш. — Я прикоснулась лбом к его щеке. — Это ужасно.