Четверо за спиной

Глава 13.

Две недели прошли в тишине и покое – мой главный раздражитель уехал, остальные меня задевать побаивались. Скорее привыкли, перестали оглядываться каждый раз, когда мимо прохожу. Самые смелые даже подходили посоветоваться. Что ж, лед между мной и старшей дружиной потихоньку трескался, хотя я не форсировала. Чтоб не подумали, что добиваюсь особого отношения или навязываюсь.

Ждану-кузнецу я подробно рассказала все, что помнила о дамасских клинках, о том, в какую сторону и сколько раз складывают и проковывают полосы металла. Он повертел мои листки с каракулями, почесал затылок и побежал с горящими глазами домой, в кузню. Любознательный парень оказался, пытливый, с радостью позже демонстрировал свои задумки да наработки.

Я заглядывала к нему в кузню с завидной регулярностью. Во-первых, мне просто нравилось слышать звон и лязг металла, вдыхать горячие запахи кующегося железа, изучать нехитрый инструмент. Во-вторых, парень каждый раз искренне радовался, ибо благодаря мне он постепенно становился главным: отец все же начал сдавать позиции. Видимо винил в этом меня, так как встречал насуплено, отворачивался. Никак не мог самому себе признаться, что зря со мной собачился. Ну да ничего, оттает. Я по делу в кузню захаживала, да и самому старику было страсть как интересно, что мы такое с его сыном задумали.

Главная кухарка с княжьей кухни также оказалась приятным собеседником и бесценным источником информации. Каждый раз, когда я наведывалась к ней – из меня выуживали новые рецепты, а я выуживала подноготную жителей княжьего терема. И надо признаться, за тишиной и благолепием хором скрывалось бурлящее житейское море и те самые скелеты в шкафу. Как у всех.

Как-то в один из дней я после обеда сидела с кухаркой в уголочке на кухне. Зная строгий нрав Руты, нам уже не мешали. К моему частому присутствию привыкли и даже махнули рукой – чужестранка, что с нее взять? Прихлебывая холодящий язык Велеславов напиток, я надиктовывала Руте рецепт соуса бешамель и заодно рассказывала, как меня на днях княгиня к себе вызывала для посмотреть и пообщаться.

- Глаза у Дивляны красивые, и сыну их передала.

- Это да! Правда в юности она их едва не выплакала. Долго ей боги детей не посылали, несколько лет поди. Ох уж и серчал на нее князь, супруг ее, бранил почем свет стоит.

- Оно и понятно. Наследник правителю нужен. А что она, бедняжка, могла поделать?

- Она-то – ничего. А вот он уже на сестру ее начал засматриваться.

- Это как? Любовницей что ли хотел сделать?

- Меньшицей. Младшей женой. Ежели детей нет, то не возбраняется сие. Уже когда вено, ну, выкуп это за невесту, обсуждать начали, так и обнаружилось, что княгиня в тягости. Ей-то радость великая, а сестра белугой ревела, едва руки на себя не наложила. Черная от горя ходила. Собралась ужо переезжать в княжеские хоромы, ан нет. Не судьба.

- Вот это страсти! И что потом, помирились сестры?

- А как же. Чего собачиться, ежели не случилось дурного? Да и кровь, не водица. Смирилась сестра княгини да за малым Велеславом пуще матери смотрела. Как занедужит, так она первая тут, лечит, отпаивает, ночей не спит. Вон то, что в кружке у тебя - тоже она для княжича делала, своими руками. Ее Мара, травница-ведунья местная, многому научила. Правда померла…

- Кто, травница?

- Да, нет. Сестрица. Еще когда княжич совсем отроком был, годков двенадцать. Долго он горевал по ней, второй матерью ему была.

- А эта Мара?

- А что она? Жива-здорова. Живет у леса, ходят к ней за зельями. Побаиваются, а ходят.

- Интересно как. Может и я схожу.

- Зачем это? Нешто лихоманку какую подхватила? – всплеснула Рута натруженными руками.

- Да ну тебя! Интересно мне. Только надо чтобы дорогу показали. Я по городу еще плохо ориентируюсь.

- Так, а этот, что за тобой хвостом ходит. Как его – Добрыня? Он на что?

- Отпустила я его после занятий. Брату помочь надо.

- Тогда я тебе провожатого дам. Щавей, а ну поди сюда, - подзывает она мальчишку-поваренка. Лет десяти, вихрастый, востроглазый, но отчего-то разукрашенный радужными красками сходящих синяков.

- Не узнаешь? – улыбается Рута. - Это его ты спасла, когда княжьего дружинника скрутила. А так бы забил он мальца али покалечил.

- За что он тебя так? – спрашиваю мальчишку, который глазеет на меня с радостным восхищением.

- Споткнулся Громобой об меня. Я бадью воды нес, да не увернулся, когда он мимо меня бился.

- Значит мало ему досталось. Надо было всю рожу разукрасить!

- Да где ж мало? Его воевода из дружины погнал, да еще и с позором. Для воина это хуже смерти, - веско добавляет Рута.

- Все равно жалею, что не добавила уроду.

- Зато воевода добавил. Точно знаю. А уж у него кулаки пудовые. И слугу своего прислал. Тот мальчишку самолично выхаживал.

- Беригор? С чего вдруг?

- Он-то вообще справедливый. Всегда поможет, хоть и старается, чтоб не узнали о сем. Я его мальцом еще помню, всегда таким был, - Рута с улыбкой посмотрела куда-то в даль, вспоминая былое.

- Неожиданно. Ну так что, парень, проводишь меня?

- А как же! Кудой, госпожа Яра?

- К травнице вашей, как ее – Мара? И кстати, что у тебя за имя такое?

- Это трава так называется.

- Щавель?

- Ага. Щавей.

Мы с моим неожиданным провожатым гордо выезжаем из княжьих ворот. Вернее я - просто верхом, а Щавей – рядом, но едва не лопаясь от гордости. Он собирался рядом с конем идти, да только я запретила. Малец щуплый, не затоптать бы ненароком. Подсадила на коня впереди себя и вся недолга.

И да – еду на своем собственном, подаренном князем. Отказаться не получилось, слово княжье – закон. Дымчатого (или как тут говорят бусого) в яблоках Серко, я выбрала за гордую стать и ироничный прищур глаз. Конь оказался спокойным, хотя иногда характер проявить тоже может. Ради него я чаще нужного забегаю на кухню, чтобы выпросить яблок или морковку, которые тот обожает.

В город я выезжаю теперь только с оружием и в красном плаще дружинника, который мне Велеслав все же всучил. И велел до присяги в нем быть, чтоб уж никто не сомневался в моей принадлежности к княжьему окружению. Без меча и плаща, как мне объяснили, приличным людям выходить в город «невместно». Достаточно того, что я простоволосая и в штанах хожу. Но тут уж я стоять насмерть буду. Косынки и платья – дружно проходят мимо. Кожевенник, с которым уже приятельствую, по моему эскизу изменил крепление к ножнам с нужным углом наклона. Для максимально комфортной носки. Надо будет его еще обувью озадачить. Такой, как мне надо.

Пальцем на меня в городе уже не показывали, но глазеть – да, глазели, хотя больше уж с улыбками и приветствиями. Много где бываю, хотя общаюсь в основном с мастеровыми и иногда с их семьями. И порой женская половина ждет меня более мужской. То как консультанта, а то – как третейского судью, если мужья с домостроем перегибают. Но чаще – первое, детки, как и везде, болеют часто и лечить их тут особо нечем. Поэтому даже мои скромные познания для них – просто кладезь.

Да узнают, приветствуют, но все еще перешептываются. Оно и понятно - штаны в дамский обиход войдут еще не скоро, так что я пока - единственный носитель. Ничего, и к этому приучу потихоньку.

Щавей впереди меня восседает, задрав нос, как генерал перед сражением. И что-то мне подсказывает, что ведет он меня мимо своих знакомцев, чтоб больше народу заметило. Да и ладно, крюк небольшой, а у мальчишки авторитет до небес вырастет: на коне, да с княжьей гостьей прокатился! Чувствую, что наплетет он им с три короба, что ехали воевать и всех победили.

- А ты, госпожа Яра, знаешь, что про тебя в народе бают?

- Даже не могу представить.

- Что тебя боги послали. И поэтому тебе отказу даже от князя нет.

- Ну, это не самое страшное, что про меня говорить могут, - смеюсь я.

- А челядинки с боярских хором баяли, что боярышни косы плетут как у тебя, да только не выходит. Служанку твою даже подкупить пытались, чтоб научила – отказалась она. А еще они песни учат, им сама княгиня приказала. Чтоб на пиру не опростоволоситься.

- Вот как? Значит весело будет.

- А молодшую дружину, что ты обучаешь, уже кличут «Ярины волки», - просвещал меня неожиданный сборник новостей, - к ним теперь даже самые буйные драчуны в Миргороде не лезут. Говорят, ты таким ухваткам хитрым учишь, что их побить никто не может.

- Раз побить не могут, значит хорошо учу. А волки – почему?

- Так это понятно! У тебя зверь энтот на мече. И загрызешь ты за них любого, как волчица. Давеча вон как боярина Чудинова за грудки взяла, я сам видал!

- Нарывался он. Слушай, а ты когда все успеваешь? И видеть, и слышать, и работать?

- Дык я когда до дому, в Посад ухожу, с дружками своими вижусь. А оне кто где: кто в лавке на торжище подсобляет, кто в доме боярском. Слушают, что народ бает. И мне рассказывают.

-Хм… вот как? Знаешь что, дружок: ты вечером, когда работу будешь заканчивать – ко мне забегай. Интересно мне, что в городе творится. Смешке моей скажешь, что я приказала, она пропустит.

Продолжая беседовать, мы с малолетним разведчиком неторопливо выезжаем за ворота города. Малец указывает пальцем в сторону дальней рощи и Серко переходит в галоп. Довольно споро подлетаем к небольшой опрятной избе. Позади нее замечаю разбитый огород с травами, защищенный небольшим плетнем по периметру. Спешиваюсь, оставляя Серко на попечение многогранного поваренка. Стучусь. Дверь мне открывает миниатюрная женщина в более чем преклонном возрасте, но назвать ее бабушкой – у меня бы язык не повернулся. Слишком проницательны зеленые глаза и слишком горда осанка.

- Доброго дня, гостьюшка дорогая. Заждалась уж, а ты все не едешь, - отходит в сторону и пропускает тебя внутрь.

- Ты знаешь кто я, травница? – мне указывают на лавку у стола. В избушке дивно пахнет разноцветьем, пучки трав висят на веревках под потолком или заботливо разложены по полотняным мешочкам на полках. Полумрак, но уютно, доброжелательно как-то. В комнате, помимо нас, у очага стоит девочка-помощница, растирает что-то в каменной ступке. Видимо привыкла она к гостям, кивнула мне, да и вернулась к работе.

- О тебе только глухой не слышал, Яра-воительница. Город как осиный улей, гудит. Особенно после пира княжеского.

- А ты много знаешь, хоть и живешь на отшибе.

- Люди приходят, люди говорят. А я – слушаю.

- И ты знала, что я приду?

- Камни раскидывала, смотрела. Ко мне была твоя дорога.

- Может ты еще видела – зачем?

- Да ты сама еще толком не решила, - слегка улыбается Мара.

- Верно. Но давай так – я тебя кое-чему научу, и ты для меня это сделаешь.

- Ежели худое что – не буду! – тут же хмурится травница.

- Тут впору мне опасаться, - улыбаюсь я, - мало ли кому уже дорогу перешла.

- Не смогут. Хотя и попытаются. Защита на тебе, - кивает она на кольцо, - да и Драгомир укроет. Ему силушки хватит.

- Ладно, о грустном не будем. Я тебе сейчас расскажу про такую штуку – гидролат называется. Концентрированная вытяжка из трав. А ты мне на основе этого сделаешь крем.

После этого мы с Марой поймали одну волну. Оказывается, косметики как таковой здесь не существовало от слова совсем. Студеной водой умыться, да в бане попариться. Двадцать пять – уже старуха и многодетная мать. Прихорашиваться некогда. И нечем.

В общем, совместными усилиями мы прикинули состав будущих кремов. Тестовые образцы мне было обещано подготовить через пару дней. Натурально, эффективно – думаю, должно зайти в массы. Если все пойдет как надо, то скоро, глядишь, и лавочку какую-то открыть можно будет. А там и до салона красоты недалеко. Местные кумушки быстро распробуют, особенно если запуск продукта пойдет из княжьих хором. Как же устоять, «ежели сама княгиня» таким пользуется. А что? Не все же мне приживалкой у Велеслава на подворье околачиваться.

В радостном расположении духа я с Щавеем вернулась обратно. Как всегда, с гордостью посмотрела на свой тренировочный угол. Он преобразился разительно – местный плотник достаточно быстро смекнул, что мне надо, и теперь у стены стола шведская стенка и турник. А ведь поначалу мои волчата и подтянуться больше пяти раз не могли. Ан – нет, втянулись, теперь за уши не оторвать, пресс качают и колесо вертят. А наказание «десять отжиманий» теперь воспринимается как ерунда, сделал и дальше побежал.

Часть старшей дружины уехала вместе с Беригором, так что над нами не зубоскалили особо. А я уже предвкушаю, что хорошо было бы со старшими соревнования провести, чтоб мои ребята лишний раз в своих силах убедились. Хотя результат, итак виден невооруженным глазом: ежедневные тренировки рукопашки и мечевого боя не прошли зря. Это при том, что в руки мне отряд попал далеко не новичками, были кое-какие умения, но они носили хаотичный характер, кто как в уличных драках научился. А я дала им систему и постоянно повышала нагрузку, чтобы ускорить прогресс и посмотреть – хватит ли выносливости, выдюжат ли? Видела, что им тяжело, но не сдался ни один, ни единой жалобы, сцепив зубы, терпели и работали. Поэтому во многом прогресс был таким быстрым, и я бы даже сказала скачкообразным. Да и внешне мои волчата подтянулись, окрепли. Мне кажется и в росте подтянулись, чувствую, что еще подрастут. Не зря после занятий висят на турнике, пригодятся князю рослые ратники.

Зато теперь мои мальчишки стали уверенными в себе, где-то даже более степенными. Хотя несмотря на осознание своих сил и умений – слушались и подчинялись беспрекословно. Добрыня также прочно утвердился в звании моего негласного заместителя и ребята часто бежали к нему за советом или просьбой. Хотя знали – я за них горой. С них три шкуры спускаю, но и за них – глотку порву любому.