Четверо за спиной

Глава 18.

«Вот дурак», - подумала я, когда воевода ляпнул чушь, про то, что я умной прикинулась. На первый взгляд было обидно и очень, но я все утро внимательно смотрела на него, за ним. И замечала то, что он пытался скрыть – радость, восторг, вспыхивавшие в его глазах, когда на меня смотрел, легкую улыбку, что трогала твердо очерченные губы. Вдох удовольствия, когда мои пальцы касались его тела.

Открытие было ошеломляющим. Но что скрывать – приятным. Не так уж холоден и безразличен воевода. А слова, сказанные в бреду, выдали потаенные желания Беригора с головой. Что ж, мое ранее уязвленное самолюбие довольно мурчало от внезапного реванша.

Оставалось решить – что с этим делать? Чисто физиологически было глупо отрицать – я его хотела. Хотела до сладкой дрожи в коленках. Никогда со мной такого не было. И я пока не решила, что с этим делать. Но однозначно хотелось полной и безоговорочной капитуляции угрюмого медведя. Чтобы влюбился до хрипоты и сполна получил за свое несносное поведение. Да, вот такая сволочная у меня женская натура. А раз я захотела – то не будет у воеводы шанса отвертеться. Ни единого. Цель вижу – в себя верю.

На ходу скрутив волосы в подобие хвоста, я вышла из шатра, мои волчата – те, что были не заняты, повскакивали, окружив плотным кольцом. Взгляды – от настороженного, до восторженного. Вот же дети, совсем растерялись, как с непонятным встретились. Мой помощник мнется, в глазах бездна вопросов и беспокойства. Так, только паники мне не хватало. Успокаивающе и уверенно улыбаюсь. Я для них – стена стабильности. Не слабая женщина, командир.

- Добрыня, доложи обстановку.

- Все покойно, командир. Ночь прошла без происшествий. А как..?

- Жив воевода. Пришел в себя. Им сейчас Драгомир занимается.

- Командир, а правду бают... – начинает кто-то из ребят.

- Все разговоры, когда домой вернемся. Займитесь делом. Разойтись.

Вроде и рявкнула на них, но смотрю – успокоились. Выдыхают, появились робкие улыбки. Раз командир сказал – все хорошо, значит так оно и есть. Заработанный авторитет работает в нужном направлении. Позже подумаю, как ребятам аккуратно и сухо рассказать о происшедшем. И надо бы ввести в образовательный процесс уроки первой помощи. Лишними точно не будут.

Помню, что выпила воды и прикорнула в палатке, завернувшись в одеяло. Думала часик покемарить. Сквозь дрему слышала, что кто-то зашел внутрь и даже подошел, но сил открыть глаза не было. Но лоб легли прохладные пальцы, и я провалилась в глубокий сон без сновидений.

Проснулась через несколько часов относительно отдохнувшей. За стенами шатра стояла какая-то суета. Когда вышла наружу, увидела, что лагерь споро сворачивается. Замечательно, значит скоро уберемся подальше от нежелательного соседства. Люди поначалу замерли, беззастенчиво пялясь на меня во все глаза, но потом зычный голос Горыныча вернул всех по местам. Сам громогласный воин подошел ко мне. Под густой бородой губы растянулись в приветливую улыбку, разбежавшуюся лучиками в уголках глаз.

- Как ты, Ярушка? По здорову ли?

- Намного лучше. Отдохнула. Собираемся что ли?

- А то! Неча тут, как чирей на заднице… Ох!

- Нормально все. Я тоже считаю – неча, - улыбнулась я, - как остальные пленники?

- Дома откормим, подлечим. Главное – что живы. Благодаря тебе.

- Своих не бросаем.

Вместе с воином мы подошли к подводе, на которую уже уложили Беригора. Он крепко спал, могучая грудь медленно вздымалась и опадала под плащом. Не лишаю себя удовольствия вдоволь налюбоваться мужественным лицом воеводы. Спит, бедолага, еще не знает, что его ждет. Спи-спи, набирайся сил. Пригодятся. Драгомир был тут же, приветливо кивнул.

- Ты его усыпил что ли? – полюбопытствовала я.

- Конечно. Иначе бы дурень в седло полез. Из упрямства ослиного. Да, Яра, вещи твои я в рюкзак собрал, он уже к седлу приторочен. Там же и меч твой.

- Спасибо, Драг. Чтобы я без тебя делала?

- Последнюю палатку свернем – и тронемся. Тебя только ждали. Я велел не будить.

- А надо было. Потом досплю.

- Ничего, время есть. А ты устала сильно.

- Главное – вот он, результат, - киваю на подводу.

Подоспел Добрыня с кружкой взвара и куском хлеба. Костры уже потушены, горячего в лагере не было. Но мой заботливый помощник припрятал краюху, чтоб меня накормить. Смотрел, как всегда, улыбчивыми глазами, но с толикой опасения, что ли?

- Добрыня, что?

- Командир, в лагере такое бают …

- Поменьше слушай. По приезду все сама расскажу. Чтоб сплетни не собирали, - я запихнула в рот последний кусок хлеба и вернула ему кружку, - все, по коням.

С короткими передышками, чтобы не загнать совершенно лошадей, мы вернулись в Миргород. Беригора, все также мирно спящего, сгрузили в его доме под присмотром вившегося коршуном Хелига. Расстарался волхв, чтобы беспокойный пациент не бузил в дороге.

На княжий двор мы заехали под приветственные крики сбежавших домочадцев. Своих орлов я отпустила сразу, пусть сдадут лошадей и идут отсыпаться. Всех вернула живыми и здоровыми – и то хорошо. Первым делом я, под счастливые визги Смешки, отмокала в ванной. Моя трещотка видимо и правда соскучилась, села возле лохани на низенькой скамеечке и не останавливаясь тараторила последние новости. Напрягло меня, что в мои покои пыталась челядинка княжон проникнуть. Неужели Чаяна никак не угомонится? Надо будет с ней с глазу на глаз переговорить, чтоб или напрямую сказала, что ей неймется, или напугать, чтоб седьмой дорогой обходила.

По княжьему терему уже начали ходить слухи, что княгиня подумывает женихов старшенькой подыскать. Может поэтому бледная немочь нервничает? А про меня зачем вынюхивает?

И вдруг у меня появилась неожиданная мысль. Ранее я не принимала в расчет властные амбиции маменьки. Но ведь если Велеслав не обзаводится наследником, всегда можно выдать дочь и стать регентшей при ее малолетнем внуке. И вот тут возникает масса вопросов. А куда в таком случае денется сам князь? Неужели – дворцовый переворот в самых лучших кровавых традициях? Тут же вспоминаются слова боярина Гордея, о готовности сгноить меня в застенках. А не он ли кандидат в женихи? Боярин трусоват, Чаяна дальше прялки ничего не смыслит. У Дивляны будут развязаны руки. Довольно неприятная картина вырисовывается.

А главное – под удар может попасть весь ближний круг князя, и я в том числе. Надо бы с Драгом переговорить на этот счет. Может все не так мрачно?

Хотя тут Смешка огорошивает меня слухом о том, что старшенькая к кому-то уже неровно дышит. И когда успела? Нужно выяснить, кто он и на чьей стороне окажется. От этого может зависеть в том числе и моя жизнь.

- Смешик, осторожно разузнай, кто Чаяне нравится.

- Хорошо, госпожа. А зачем тебе это?

- Может помочь захочу? Вдруг Чаяна замуж выйдет и угомонится. А то житья от нее нет.

Болтая со Смешкой, я расслаблялась и лениво составляла планы на завтра: утром тренировка, потом надо будет махнуть к травнице, кузнеца проведать, плотника, малыша Щавея к вечеру не забыть бы послушать. Эх, такими темпами мне скоро секретарь с ежедневником понадобиться.

Только я помылась да в порядок себя привела, как слуга за мной пришел: князь вечерять желает да послушать про поездку успешную. Пытаясь скрыть раздражение, натягиваю одежду, заплетаю с помощью Смешки волосы и тащусь за служкой. Отказаться нельзя, хотя с большим удовольствием провалялась бы в кровати, да ближе к ночи спустилась потренироваться. Обычно я так и делаю, преподаватель не должен быть хуже своих учеников. А потому в полумраке двора до седьмого пота качаю мышцы и отрабатываю технику.

Слуга проводил меня в малую трапезную, видимо, ужин будет узким кругом. Кроме князя и Драгомира там только старший дружинник с боярином, несколько воинов, что с нами ездили, родовитые советники и я. Нет только Беригора, видимо дал князь возможность отдохнуть болезному как следует. Ну да и ладно. По плану я зла и обижена на хама неблагодарного. Не за его «спасибо» я его спасала, но мог бы и не быть таким козлом. Пусть помучается угрызениями совести. А я добавлю.

Боярин Гордей, с изрядной ссадиной на скуле, увидев меня, заметно побледнел. По его бегающим поросячьим глазкам и нервным пальцам было понятно: он смертельно боится, что о его выходке станет известно князю. Я говорить об этом не собиралась, но слишком много было тогда свидетелей, не сомневаюсь даже, что Велеславу уже обо всем известно. Вполне вероятно, он меры примет. Как минимум – возьмет на карандаш.

По блеску в глазах князя и его сдержанной улыбке вижу, что рад он меня видеть. Приятно. Хотя к моему неудовольствию усаживает по левую руку от себя. Я-то планировала в хвосте стола отсидеться, да при случае смыться по-тихому.

Сначала звучат общие здравицы, люди едят, отдавая должное мастерству поваров. А когда первый голод утолен, для меня начинается персональный ад. Наперебой, словно торопясь пересказать все подробности, мужчины галдят о поездке в стан неприятеля. И если боярин пытается представить себя героем мероприятия, то Горыныч с сотоварищами, не скрывая удовольствия, тыкают толстяка носом во вранье, излагая все как было.

Князь периодически поворачивается ко мне и бросает удивленные взгляды. Но слушает, не перебивая. Только вопросы уточняющие задает, порой сомневаясь в произошедшем.

- Яра, ты заставила каганчи тебе руку пожать?

- Да, а что? – удивляюсь я.

- По их обычаям валор жмет руку только равным или близким родственникам.

- Хм, надеюсь мне после этого не надо на нем жениться? А то он еще и браслеты подарил, - усмехаюсь я.

Велеслав смеется вместе со мной, не сводя восхищенных колдовских глаз. А уж когда доходит до моих реанимационных мероприятий, тут уж Горыныч разошелся. И ведь даже слова все запомнил, что я в аффекте говорила:

- А потом Яра как рявкнет: «Не разрешаю уходить. Не в мою смену!» и давай Беригора по груди бить. Как опосля такого не ожить?

Волхв начинает смеяться, я тоже невольно улыбаюсь

- А что смешного-то? – недоумевает князь.

- Это у меня дома шутка такая, князь. У лекарей, что в лечебницах посменно дежурят. Мол, помереть не дам, не в мою смену. А далее – пусть другая смена думает.

- Ах, вот оно что. А ты, стало быть, еще и лекарь, Ярослава?

- Нет, что ты, - морщусь я, - немного совсем. Первую помощь если только оказать.

- Это что ж за помощь первая, если ты душу в тело вернула? – крякает Горыныч, - я же сам видал, как воевода дух испустил. А ты вернула. Потом спровадила нас и всю ночь сама над ним хлопотала. Да так, что он к утру едва на коня не залез, насилу Драгомир удержал.

- Какую же награду хочешь за жизнь моего воеводы, Яра? – поворачивается ко мне князь.

- Я не за награду его жизнь спасала. Да и все у меня есть: и крыша над головой, и дело. Ничего мне не нужно. Ты лучше, князь, вот о чем подумай: Джанибек наверняка приедет. Хотя бы из любопытства. А потому нужно из этой поездки максимум выжать. И мир заключить, и о торговле совместной подумать. Слышала разбойники на дорогах шалят. Войско для такого гонять не вариант, возможно есть у вас бывшие дружинники, что для полноценной войны не сгодятся, а в седле держаться могут и как с мечом обращаться не забыли. Так вот, если на расстоянии дневных переходов построить постоялые дворы до границы, можно хозяев этих дворов обязать дозорные дружины содержать. И им безопасно, и казне не обременительно.

Сбоку от меня удивленно крякнул Горыныч, бояре переглянулись и захмыкали, а князь, выслушав меня со все возрастающим изумлением, неожиданно обхватил мое лицо ладонями и расцеловал в обе щеки.

- Видно точно тебя к нам боги послали, Ярослава, - улыбнулся мне искренне, не спеша убирать ладони с моего лица.

- Да я же ничего такого… - пробормотала, смущенная княжеским пылом. Вот только его интереса мне не хватало. Так, надо потихоньку сворачивать это панибратство. Осторожно увеличиваю между нами расстояние, откидываясь на спинку стула.

- Нет, Ярослава, идея и правда хорошая, - вмешивается Драгомир, - думаю нужно будет подготовить перечень вопросов и предложений. Когда наш гость нагрянет.

- Думаешь, приедет? – поворачивается к волхву князь.

- Конечно приедет. Мы же с ним партию не доиграли, - ухмыляюсь я, - он меня за это без любимых серег оставил. Забрал как трофей.

- Ишь, наглец какой, - мрачнеет князь.

- Всего лишь вещь, - отмахиваюсь я, - зато людей вытащить удалось. Это главное.

- Я помню, как ты сказала «своих не бросаем». Крепко я тогда задумался. И слова правильные, и то, как ты сказала их…

- А если получится Джанибека «своим» сделать – так вообще хорошо будет. Надо только решить – хороший ли он союзник? Надежный?

- О чем ты?

- Если союзник стоящий – породниться тебе с ним не мешает. Сестры у тебя есть на выданье, - спокойно говорю я, - но это ты со своими боярами да советниками будешь думать да прикидывать.

- Может мне и тебя на думу боярскую позвать? Вельми разумные советы даешь.

- Что ты, князь, какие советы? Это всего лишь мысли чужестранки вслух. Применять их или нет – тебе решать.

- А вот тут скромничать не надо. Многое ты уже успела сделать. Хоть и не понятно как. А тут еще и воеводу моего спасла. А потому – через два дня пир будет, за Беригора и спасение людей из плена. А пир будет тот самый, что я тебе обещал, с баб…, с женщинами. Может и тут твоя идея дельной окажется. А кому не понравится, я не только синяков на лице поставлю, - веско заканчивает князь и направляет тяжелый взгляд на вмиг побледневшего боярина.

Следующие два дня я крутилась как белка в колесе, гоняя своих волчат и мотаясь по городу. Привезенные снадобья травницы сначала опробовала на себе, потом оттащила на вердикт княгине. Та была в восторге от кремов для рук, чтобы спасать исколотые иглами пальцы. Да и лицо мазать приятно пахнущими субстанциями ей тоже понравилось. Девочки остаются девочками, несмотря на времена и обстоятельства. Что ж, если первой группе респондентов продукция понравилась – можно потихоньку запускать в массы. Но не абы как, а наверное, устроить что-то виде презентации на каких-нибудь девчачьих посиделках.

Но это позже. Сейчас в женской горнице царил переполох – подбирали наряды да украшения для дочек и княгини на пир. Младшая по возрасту не подходила для взрослых собраний, а старшие перебирали рубашки да сарафаны, споря, как галчата. Правда старшая продолжала смотреть на меня букой. Даже закатывала матери истерики на тему «ЧегоЭТАна женскую половину в портах мужеских ходит». Вот же - страж морали! Правда на мой ответ, что де непотребства легче в юбке или сарафане делать, задрал – и поехали, а штаны снимать дольше - вспыхнула Чаяна, топнула ногой гневно и выскочила из горницы. Зануда с косой, а вот не стоит задавать пошлых вопросов, если не готова получить более пошлый ответ. Княгиня за ее несдержанность лишь виновато улыбнулась и перевела разговор.

В отличие от старшей, самая младшая, Смирена, наоборот часто крутилась рядом, с интересом слушая мои истории о родине. Рассказывая, я попутно заплетала ей волосы «по-своему», от чего девочка приходила в неописуемый восторг и хвасталась сестрам. Опять же раздражая старшую.

Вообще, княгиня вызвала меня в свои хоромы сразу по моему возвращению, как с ужина Велеслава вышла. Вот уж кто уверенно держит руку на пульсе. Держа в уме свои опасения насчет властных амбиций Дивляны, я, стараясь приуменьшить свое участие, рассказала про игру в нарды на жизни пленников, да про спасение воеводы. Заодно стараясь внимательно присматриваться к окружающим. Все же актерство и лицемерие здесь еще не стали нормой, большинство лиц можно читать, как открытую книгу. Но княгиня была опытным царедворцем, да и годков ей немало, поварилась она в этой каше. Поэтому о ней я ничего не могла сказать наверняка, надо будет потрясти своих информаторов всех мастей.

Я рассказывала о произошедшем, контролируя каждое слово, словно по минному полю. Но если челядинки с двумя младшими сестрами князя слушали взахлеб, порой испуганно охая, старшая Чаяна скривилась как от ведра лимонов и демонстративно повернулась ко мне своей отнюдь не могучей спиной. Но и этого ей показалось мало, через некоторое время гневно отшвырнула она свои вышивки и вышла вон из горницы, бросив, мол, нет у нее сил вранье мое слушать.

Так и не могла я понять – отчего эта бледная моль злится с каждым днем все больше и больше? Может к матери ревнует? Да вроде не так часто бываю я на женской половине. Возможно, Чаяне мои штаны покоя не дают. Так я ж не заставляю их носить. Ну, да и ладно, мне с ней детей не крестить. Махнула я рукой и перестала обращать внимание.

Драгомир мои опасения попытался развеять максимально, мол Дивляна в сыне души не чает. А кроме того, здесь даже наместницей при наследнике бабе быть не дадут. Будет традиционный совет из бояр и волхвов. А княгиня вернется на женскую половину при значительно урезанном финансировании. Так что, вроде как, она в перевороте не должна быть заинтересована. Но я, если честно, поверила не до конца. Все когда-то бывает в первый раз. А силы духа у Дивляны при стоящих союзниках на дворцовый переворот вполне хватит. Выяснить бы еще кто может быть на стороне заговорщиков. Выслушала я Драгомира и продолжила держать ухо востро на женской половине.

В город выезжала по необходимости и с кем-то из моих волчат, иначе от зевак было не отбиться. Разорвали бы меня на сувениры благодарные граждане Миргорода. Слухи по городу ходили самые дикие, пыталась я как-то уменьшить свое участие в событиях, но не тут-то было. Там уже при спасении воеводы и молнии мелькали, и огонь полыхал, и земля ходуном ходила. Неистребимо желание человеческое в чудо верить, да главное, чтоб погуще и помасштабней. Хорошо хоть за исцелением ко мне не совались. Хотя может страждущих просто не пускали. Все же есть преимущества проживания в хоромах князя.

Еще из плюсов было то, что старшая дружина после спасения своих товарищей и воеводы окончательно перестала на меня свысока смотреть. Бывшие пленники так вообще – низко кланялись, едва завидя. Просила прекратить – да ни в какую. Подозреваю что с остальными беседу и рассказ от первого лица провел Горыныч, но он не признавался, только ухмылялся в густую бороду. Зато все с большим интересом вояки посматривали на наши занятия, порой даже подходили за советом. Между занятиями Горыныч мог даже присесть рядышком со мной на скамью, поболтать «за жизнь». Простой и бесхитростный вояка – мне импонировало, что от него камня за пазухой ждать не приходилось. Многих из дружины он знал еще подростками, воины его ценили и уважали.

Беригор притащился на княжий двор на следующее после возвращения утро. Бледный, исхудавший, но все с такими же холодными и острыми, как ледяные осколки, глазами. Обмануть мог кого угодно, но не меня. Я видела, как он мается, даже порывался подойти, но демонстративно отворачивалась, уходя за широкие спины моих парней. И хотя на душе было приятно от той растерянности, которую он пытался спрятать в глубине холодных глаз, я не сдавалась. Хотя жалость вспыхивала где-то в глубине души. Было видно, что ухаживать за женщинами Беригор не привык и, видимо, впервые не знал, что делать. Решив проучить воеводу как следует, я не торопилась делать шаг навстречу. Поэтому пока он смотрел только на мою «обиженную» спину.

Как-то по окончании занятий на ристалище из «старших» оставались только самые упорные. Я гоняла волчат, украдкой любуясь как Беригор и Добрыня, скинув рубахи, с довольным рычанием позволяли Горынычу поливать себя из стоявшей в углу бочки с водой. Эстетическое удовольствие было что надо. Мускулистый светлокожий Добрыня с мокрыми кудрями был похож на ослепительного Аполлона. Красив так, дыхание перехватывало. Но я взгляда не могла оторвать от Беригора, с его мощью испещренного шрамами тела. Загорелый, могучий, грозный. Настоящий медведь. У меня пальцы начали зудеть от желания дотронуться до его широченной спины и шрамов, обвести контур кубиков пресса, подняться выше...

Такие непохожие внешне, тем не менее оба забавно, по-тюленьи, отфыркивались, невольно заставляя меня улыбаться. Но улыбка застыла на губах, когда неожиданно к ним подошла Чаяна с младшей сестрой в сопровождении юркой старушенции. С приветливой улыбкой, словно проделывала это не раз, она подала обоим мужчинам висящие на столбе рушники. Видимо не только я удивилась, на лице Горыныча борода изумленно встала дыбом, а мой помощник покраснел как помидор, и тут же бросил на меня растерянный взгляд, молчаливо прося о помощи. Пунцовая младшая княжна тоже стояла ни жива ни мертва, а старшенькая, как ни в чем не бывало, игриво теребя косу, начала беседу с полуголыми воинами. Даже на мой прогрессивный взгляд сие в этом мире попахивало скандалом. Это что за внезапный приступ феминизма? А завтра что - отрежет косу и выбросит вышивку в окно? Резко мотнула головой Добрыне, тот, мгновенно поняв, поклонился княжне и практически бегом рванул ко мне под крыло.

Только этого не хватало! Неужели и Чаянка попала под очарование кудрявого красавчика? Может поэтому на меня агрессирует? Ладно воеводе с Горынычем ничего не будет, но вот мальчишку зачем подставлять? Так открыто, при свете дня с полуголыми мужиками разболтаться. Решила с меня пример брать? Так я не княжья родственница и честь семейную мне стеречь не нужно. Эх, совсем девка безголовая: ее максимум за такое – за косу оттаскают, а с Добрыней рассвирепевший князь может сделать все что угодно! Ладно, все что угодно я не дам сделать, но накажут все равно его, а не эту, осмелевшую от безнаказанности дуру. Даже если тебе парень нравится, думать белобрысой головой нужно: брат никогда не одобрит неравный брак, мальчишка из простой семьи, кроме жалованья у него за душой ничего нет и не скоро появится. Вот же - овца в сарафане! Правду говорят, что влюбленные последние мозги теряют.

Добрыня подбежал ко мне, высокий, красивый, а в глаза вина и растерянность потерявшегося ребенка. Беру его за руку, увожу до дальней скамейки, усаживаю и начинаю вытирать отнятым полотенцем мокрую гриву волос.

- Командир… - растерянно начинает он.

- Сейчас находишь рубаху и быстро сваливаешь. Чтоб сегодня тебя на княжьем дворе не было. Если скандал начнется, я постараюсь уладить.

- Я же не сделал ничего, - шепчет он.

- Правду мне скажи: заигрывал с ней? – поднимаю пальцами его лицо за подбородок.

- Нет! – в больших голубых глазах ужас. - Где я, а где княжна. Разве могу? Я другую…

- Хорошо. Мне твоего слова достаточно. Все, беги отсюда.

Парень подскакивает со скамьи, и я хлопаю его по влажной спине, чтоб поторапливался.

- Ярушка, - раздается за спиной.

- Тоже сбежал? – с улыбкой поворачиваюсь я к Горынычу.

- Не поверишь, стар я, чтоб за девок рогатиной по хребту получать.

- Тебя-то за что?

- За то, что не погнал дурную девку со двора. Может сама с княгиней поговоришь?

- Ей и без меня донесут. А мне нужно, чтоб паренька моего крайним не сделали. Эх, отпустила его, а спросить забыла.

- Может я подсоблю?

- Хотела узнать: у вас орехи бывают, как у меня на родине? На кустах гроздьями растут, под твердой скорлупой круглые светлые орешки. У нас они «фундук» называются. Я их люблю очень.

- То, что ты сказала – на лещину вроде похоже. Но рановато еще для орехов. Нет их пока.

- А пошто тебе лещина, Яра? – раздается за спиной низкий тягучий голос, от которого у меня волосы на затылке встают дыбом. Вот же подкрался, зараза! Резко оборачиваюсь, а потом нарочно медленно оглаживаю его взглядом. Воевода небрежно вытирал полотенцем шею, но рука замерла, когда поймал мой взгляд, а потом вальяжно продолжила, переползая далее на плечо и грудь. Хотя нервно дернулся кадык. Кажется, я ошибалась, и флиртовать он все же умеет. Во всяком случае догадывается, какой эффект на женщин оказывает его обнаженный мускулистый торс. А вдруг княжна к нему пришла? Не-ет, он слишком стар для нее. В юном, как у Чаяны возрасте, голову теряют именно от красавчиков, вроде моего Добрыни. Вкус к зрелым мужчинам приходит позже. Но мысль о княжне и о том, что она любовалась телом медведя, меня неожиданно злит. А потому срываюсь на воеводе:

- Не твое дело! – рявкаю и быстрым шагом отхожу, потому как чувствую, что контроль над собой теряю. И начинаю вспоминать то, что вспоминать не надо. Не только гладкость его кожи под пальцами, но вкус поцелуя на губах, от которого голова кругом идет. Обычно эти будоражащие воспоминания накатывали ночами, когда особенно остро его губы чувствовала, словно вот только что ко мне прикоснулся. Если он ТАК целует, то как тогда делает все остальное?

А утром Смешка занесла мне в спальню оставленный кем-то под дверью мешочек с жаренным фундуком. Не сезон, говорите?