Четверо за спиной

Глава 36.

Место, к которому мы притопали, на первый взгляд ничем не отличалось от окружающего леса. С виду – просто крошечная полянка. Но я кожей почувствовала – оно «другое», волосы на затылке вставали дыбом, ощущая неведомое. В центре полянки было выложено два круга из камней с крупным остроконечным валуном посередине. Мы осторожно прошли по часовой стрелке и встали в центре. Драгомир положил сумки у ног, махнул рукой, отделяя нас от всего мира непрозрачной стеной и попросил закрыть глаза. Я охотно подчинилась, мне прошлого раза хватило, когда страшные черные вены разбегались от его глаз по лицу. Брррр! Все же не всегда процесс создания чего-либо стоит лицезреть.

Волхв начал что-то нараспев читать, постепенно увеличивая силу голоса. Что-то завихрилось вокруг, покалывая кожу и приподнимая волосы. Я малодушно зажмурилась еще крепче, подглядывать не было никакого желания. Не прекращая петь, Драгомир взял меня за руку. Воздух уплотнялся, словно создавая вокруг нас кокон, от земли поднимался гул, который я уже слышала когда-то. Знакомые мурашки побежали по телу, щекоча и слегка обжигая. Я узнавала эти ощущения. Точно знала, что если решусь открыть глаза, то однозначно они будут фиолетовыми. Как тогда. Меня начало потряхивать то ли от страха, то ли от предвкушения. Я почувствовала, что начало куда-то неумолимо затягивать, инстинктивно взмахнула рукой и сделала шаг…

Драгомир предусмотрительно не выпустил моей руки и потому я не бухнулась на землю. Он резко дернул меня на себя и тут же оберегающе обнял второй рукой. Я инстинктивно сделала вдох – и поняла, что получилось! Этот густой, хвойный воздух – его ни с чем нельзя было перепутать. У нас получилось! Я подняла на волхва радостные глаза: у нас получилось!

- Только не говори мне, что сомневалась, - изогнул губы в ироничной улыбке Драг.

- В тебе – никогда!

- Это радует. Как чувствуешь себя?

Я прислушалась.

- Вроде хорошо. Но потряхивает.

- Адреналин. Это нормально. Дай малыша посмотрю, - он положил ладонь на мой слегка выступающий живот, - и с ним все хорошо. Боец.

- Мне и в больнице это говорили.

- А ведь мог быть мой…, - почти беззвучно пробормотал волхв, но я все же услышала. Стало горько, словно я чем-то предала его.

- Прости…

- Нет, - жестко осадил он меня, - не за что прощать. Я знал, на что шел. И снова сделал бы это.

- Знаю. Ты – необыкновенный, - крепко обняла я Драгомира, не зная, как еще выразить свою благодарность.

- При медведе своем такое не ляпни. Загрызет, дурак ревнивый.

И меня затопило осознанием того, что я там, где мой медведь! Я здесь! И скоро я его увижу. И расскажу, про беременность! Да зачем рассказывать – он сам все увидит и поймет. На моей стройной фигуре животик едва виден, но я хвастливо подчеркиваю его обтягивающими свитерами.

- А где сейчас Беригор? – спросила я внезапно осипшим голосом

- Подозреваю, что мы вернулись в тот день, когда я переместился к тебе. Поэтому Гор, если сейчас не в моем доме, то скоро припрется. Каждый вечер меня проверяет. И не лень таскаться. Занятие с волчатами закончит и притащится. Я не говорил ему, когда попробую переместиться. Чтоб над душой не стоял.

Подхватив мои сумки, волхв непринужденно затопал по тропинке. Глубоко вдохнув, я невольно поежилась. Здесь было значительно холоднее, Драгомир не зря заставил меня утеплиться в свитер и парку. А на ноги – армейские штаны с карманами и высокие ботинки. Все же осень на дворе. Было свежо и сумрачно, но я словно и не замечала ничего, готова была бежать вприпрыжку, едва ли не на перегонки. Неужели получилось? Я не сплю? Точно? Внутри пузырьками бурлило ощущение нереальности происходящего.

Домик Драгомира встретил нас уютным светом в окнах. Внутри было тепло, в печке аппетитно булькало, распространяя вокруг аромат чего-то аппетитного. Я скинула куртку и засмеявшись от нахлынувших чувств, закружилась по комнате, раскинув руки.

- Ты чего?

- Прости, так радостно! И не верится до сих пор, что я здесь. Это же не сон, правда? Ущипни, - подскочила я к волхву.

- Давай я лучше тебя чаем напою. И покормлю. Голодная? - улыбнулся Драгомир.

- Пахнет вкусно, - я жадно втянула воздух.

- Ступай в кресло, я сейчас, - отошел к печке волхв.

Я не успела ответить, когда за спиной резко скрипнула дверь. Словно во сне я медленно поворачиваю голову и вижу в дверном проеме мощную фигуру. Ту, которую ни с кем не перепутать. Беригор! Мой медведь! Увидев меня, он дергается как от удара. С усилием, шумно втягивает воздух, а потом делает шаг из темноты, ко мне. С нежностью смотрю на его усталое, осунувшееся лицо, темные круги, напряженный взгляд светлых глаз. Судорожно сглатывая, он замирает на пороге, вцепившись в дверной обналичник. Не верит. Но потом его губы расплываются в ошалевшей улыбке, а глазах столько любви и света, что у меня невольно наворачиваются слезы. Хотя я улыбаюсь. Инстинктивно кладу руку на живот. Вот сейчас, я расскажу, обрадую! Ведь все врачи в голос говорили, что никогда – а мой боец тут, притих. Ждет, когда большой медведь поздоровается с медвежонком.

Беригор переводит взгляд на мою руку, глаза сначала расширяются, в них отражается неверие, а потом появляется такая жгучая ярость, что я невольно делаю шаг назад. Да что случилось? Неужели все же не хотел? К чему тогда эти разговоры были? Без детей хотел со мной жить, а с ребенком – уже нет? Неужели испугался? Он встречается со мной глазами и видит мое перекошенное от бешенства лицо. Во мне просыпается кровожадная волчица. Беригор, ты ли это? Неужели «Я еще не готов? Давай потом? Поживем для себя?». Или что там сейчас говорят не дозревшие до ответственности мальчики? Ты же не такой! Или я ошиблась? Как банально и горько. Медведь, хотя бы не говори этого вслух, не разочаровывай меня еще больше. И ни слова про ребенка, на куски разорву. Не задумываясь.

- Пошел вон. - цежу я сквозь зубы, чтобы не сорваться на отборный великий и могучий. Я столько слез из-за него выплакала. Выла в подушку от тоски и разлуки. И после этого он смеет меня ребенком попрекнуть? Потому что «не готов»? Зато я за двоих готова! – Это мой ребенок. Ты к нему отношения не имеешь.

Беригор вздрагивает от моих слов, желваки проступают на острых скулах. Мужественное лицо превращается в холодную маску. Яркие глаза вмиг леденеют. А я эти бесстыже-красивые топазы выцарапать хочу. Не знаю, что он там мучительно решает в своей голове, но хочу, чтобы он ушел. И не смотрел на меня с таким гневом и брезгливостью. Мне больно так, что воздух с трудом проталкивается в легкие. Делаю еще шаг назад, слепо шаря рукой за спиной в поисках опоры. Инстинктивно отступаю к Драгомиру. Куда угодно, лишь бы подальше от предателя, который сделал мне так больно. Но воевода, словно решив для себя что-то, нервно дергает головой, в несколько шагов стремительно подходит ко мне. Нависает сумрачной тучей, сжав пудовые кулаки.

- Не знаю чей, но мой будет.

- Что?! – я взвилась так, словно меня плетью стеганули. Так он меня сейчас еще и шлюхой назвал! Может мне на колени бухнуться и ноги ему расцеловать? Молниеносно взлетает рука и через долю секунды на щеке Беригора, чуть выше бороды, расцветает алый след ладони. Откровенное изумление на лице воеводы дарит мне некоторое удовлетворение от содеянного, - Да пошел ты со своим великодушием!

- Яра, ты чего? Я же сказал, что с чужим ребенком возьму, – удивляется несостоявшийся папаша.

За моей спиной начинает истерически гоготать Драгомир. Это вызверивает окончательно.

- Чужим?! – взвизгиваю я, и кажется, бросаюсь убивать одного тупоголового мужлана. Но меня оттаскивает подскочивший Драгомир и сжимает в объятьях. Я бешено вырываюсь, и волхв терпит, бережно прижимая к себе. Не сразу, но я затихаю в заботливых уютных объятьях. И позволяю себе даже обиженно засопеть.

- Ярушка, - в голосе Драгомира я слышу улыбку, - вот ты мне скажи: нас ведь четверо вокруг тебя было. Все разные, на любой вкус и цвет. А ты самого бестолкового выбрала. Который еще и от тоски отупел. Гор, дружище, твой это ребенок. Твой сын, точно тебе говорю.

- Как это? – рычит Беригор.

- Так это у нас ее три недели не было, а в ее мире почти пять месяцев прошло.

- Быть не может!

- Зачем же я тебе врать буду? - волхв успокаивающе начал гладить меня по голове, - тихо, звездочка, успокойся. Ребенку навредишь. Забирай ее, Гор, и езжай домой, прощение вымаливать. Иначе своими разборками вы мне дом по бревнышку разнесете.

- Я с ним никуда не поеду! – бубню я.

- Ярушка, - растерянно мнется рядом воевода, - я же не знал…

- Уйди. Видеть тебя не могу! – я обижена, зла и буду реветь неделю. На судьбу свою горемычную. Вот!

- Ну прости ж меня, дурака! – несмотря на протесты, настырный медведь сгребает меня в охапку и легко поднимается на руки. В его глазах нежность пополам с раскаянием. Я для проформы брыкаюсь, но потом со вздохом утыкаюсь в его шею и, не переставая горько шмыгать носом, жадно втягиваю его запах. Как же зверски соскучилась!

- Езжайте, - машет рукой Драгомир, - сумки я завтра привезу.

- Может я сама за ними приеду! – оставляю я за собой право на отступление.

- Еще чего! – возмущается воевода, - нечего бабе в тягости туда-сюда шастать.

- А кто ты мне такой, чтобы указывать? – вспыхиваю не остывшая я.

- Так, да? – воевода, чуть отодвинув корпус, гневно смотрит на меня. Потом ставит на ноги, достает из кармана мешочек с кольцом и, бескомпромиссно надевает мне на палец. После чего демонстрирует свою руку, на безымянном пальце которой похожее кольцо надето, - с того дня ношу. Все? Довольна?

На этот, благородный, по его мнению, жест, я начинаю реветь белугой. Со вкусом и взахлеб. Ошалевший от моих перепадов воевода растерянно смотрит на Драгомира.

- Кто так предложение делает? – всхлипываю, - я что – бомжиха? Без цветов…

- Каких еще цветов? – взревел мой медведь, - что опять не так-то?

- У них в мире так принято, Гор. Нужно с цветами и на одном колене. Ярушка, хочешь я завтра с ним порепетирую, и мы все красиво сделаем? - пытается успокоить меня Драгомир.

- Не хочу! – завываю я. – Ничего не хочу-у-у!

- Ох, уж эти беременные! Малышка, ты просто голодная и устала. Сейчас поедешь домой, поешь и ляжешь спать. А завтра утром мы поговорим.

- Кофе привезешь? – притихаю я, выглядывая сквозь пальцы.

- Привезу обязательно. Езжай, моя хорошая. Тяжелый день был.

- Тогда ладно, - почти мгновенно успокаиваюсь я. Поддавшись порыву, крепко обнимаю растерявшегося волхва, - спасибо тебе, Драгушка. Ты – самый лучший!

- А я тогда кто? – басит за спиной «жених».

- А ты – дурак ревнивый. И я на тебя обиделась.

- Отшлепать бы тебя, несносная женщина. Да люблю до одури!

- Езжай, - осторожно целует меня в лоб Драгомир, - и не нервничай. Тебе нельзя.

- Ладно, не буду.

- В неоплатно долгу я пред тобою, друже. За то, что вернул ее, - одной рукой Беригор прижимает меня к себе, а вторую протягивает для рукопожатия.

- Конечно в неоплатном. Я тебе самое дорогое отдал, - негромко, но твердо, произносит Драгомир, пожимая протянутую ладонь.

А меня кусает чувство вины за то, что своим счастьем мы делаем больно близкому другу. И он все равно помогает, раз за разом.

Взявшись за руки, мы с Беригором выходим на свежий воздух. Но не успевает за нами закрывается входная дверь, меня сграбастывают и накрывают рот жадным поцелуем. Безцеремонно, нагло, умопомрачительно. Я забыла как дышать, наслаждаясь каждым движением твердых губ, языка и щекочущих прикосновений бороды к коже. С трудом оторвавшись от губ, воевода покрывает мое лицо лихорадочными поцелуями, заставляя счастливо смеяться.

- Вот так я нашу встречу представлял, - шепчет Беригор с трудом переводя дыхание.

- И я, - выдыхаю, не в силах говорить от переполнявших чувств.

Воевода держит мое лицо в ладонях, поглаживая щеки большими шероховатыми пальцами.

- Как же истосковался по тебе, ягодка! Думал – сдохну.

- А я пять месяцев тосковала, - жалуюсь я.

- Как же ты там одна? Не обижал никто?

- Нет, - успокаиваю я воеводу, - поехали домой. Я есть хочу.

- И то правда. Отощала совсем. Кто так ребенка носит?

- Нормально я питалась!

- Нормально я теперь кормить буду.

Он осторожно подсаживает меня в седло и запрыгивает следом. Большая теплая рука опускается на живот.

- Сын. Нешто правда это? – вместо ответа медвежонок пинается ему в ладонь, - ох, ты ж! – изумляется воевода, заставив меня рассмеяться от счастья.