Дни Крови и Звездного Света

37

САМОУБИЙСТВО

Это не было самоубийством.

Эскадрильи не повернули на юг, когда пересекли портал. Пятьдесят шесть химер не полетели к Хинтермосту, на помощь своим сородичам, которые выглядывали из-под полога леса вверх, чтобы понять, почему солнце то появлялось, то исчезало, и что же им уготовило небо на этот раз. Неужели каких-то пятьдесят шесть химер смогут противостоять такому огромному войску? Самоубийство было не в характере Тьяго. Бессмысленное занятие, пустое расточительство солдатских сил.

Мятежники не были свидетелями того, как метались и предавались отчаянию химеры, как они бежали, падали, вновь поднимались, хватали детей, а стариков вели, поддерживая под локти. Они не видели страданий своих близких. Они не видели, как те сотнями вымирали, преследуемые горящими лесами. Мест, где можно было укрыться, становилось все меньше и меньше. И повстанцы не погибали, защищая свой народ, потому что их там не было.

Они находились в Империи. Именно это обстоятельство стало причиной их собственных страданий.

— У нас двойное преимущество, — сказал Тьяго. — Во-первых, они не знают, где мы находимся, и они все еще не догадываются, кто мы такие. Мы для них призраки. Во-вторых, мы теперь крылатые призраки. Благодаря нашей воскресительнице, мы стали маневреннее, чем когда-либо прежде. Мы можем охватить огромные расстояния. Они не будут искать нас на своих же землях, чтобы напасть. Иначе они сами пострадают.

Волк замолчал, подождав, пока воцарится тишина, прежде чем продолжить, обманчиво мягко, как умел только он:

- И у ангелов есть дома. У ангелов есть жены и дети. И теперь их станет меньше.

Единственным предводителем отряда, кто бросил вызов приказам белого Волка, был Белирос. Этот мужественный бычий кентавр не повернулся спиной к своему народу. Как только группы химер разделились, чтобы направится к тем территориям, которые были за ними закреплены, он предоставил своим солдатам выбор, и они гордо последовали за ним. Медведь Иксандер, грифон Минас; Вия и Азай, оба из рода Оленей, как и Военачальник; и Зири. Все они полетели на юг. Их крылья взбивали облака, оставляя позади себя длинный белый след. Так же стремительно, они пересекли землю, которую когда-то защищали (это была внушительная по размеру просека), и они летели еще день, прежде чем увидели вдали бастионы Хинтермоста.

Всего шесть солдат в водовороте вражеских крыльев — это самоубийство, которое могло закончиться только одним.

Они знали это, они летели прямо туда. Сердца горят огнем, кровь стучит в висках. Выбрав свою судьбу, они были бесконечно более живые, нежели их товарищи, которые пошли другим путем, надеясь выжить.

— Итак, — сказал Азаил, спокойно подойдя к Акиве, пока они ожидали приказа подняться в воздух. Сегодня они следовали за Ормеродом, их патрули были объединены, чтобы сопровождать Доминион, который уже отправился в путь.

— Что нам делать теперь, брат? Как думаешь, сегодня будет много птиц?

— Птиц?

Акива повернулся к нему. Они так и не поговорили о тех химерах в овраге.

«Должно быть, птица», — пришли они тогда к согласию, притворившись, что не видят народ, сгрудившийся прямо перед ними.

— Думаю, не особенно много, — ответил Акива.

— Нет. Наверное, нет, — Азаил положил руку Акиве на плечо и задержал ее там на мгновение. — Хотя, может быть, несколько.

Он обернулся, приближалась Лираз. Он перехватил ее, оставив Акиву наедине со своими мыслями.

Может быть стайка. Его настроение чуть поднялось.

Когда отдали приказ взлететь, он оставил свое отчаяние в лагере, положившись только на свою целеустремленность. Он не обманывался на счет того, что выдастся героический день. Это будет день смерти и ужаса, как и череда многих прошедших дней, слишком многих дней, и он — отступник-серафим (или теперь их было уже двое) — не смел надеяться, что спасет много жизней.

Хотя, может, несколько.