Дни Крови и Звездного Света

63

СИЛА ТРЕНИЯ СЧАСТЬЯ

— Они нереальные, правда?

Зири покраснел. Он не слышал, как подошла к нему Кару, и она поймала его на том, что он наблюдал за ее целующимися друзьями. Он подсматривал? Что она увидела на его лице? Он старался выглядеть беспечным.

Она сказала:

— Мне кажется, что половину необходимого им воздуха они вдыхают изо рта друг друга.

Так оно и казалось, но Зири не хотелось сосредотачиваться на том, что он тоже заметил. Он никогда не знал никого, кто бы вел себя так же, как Сусанна с Миком. Сейчас они находились на курином дворе — из всех мест, это меньше всего подходило для романтики, но им, похоже, было плевать. Он мог видеть их через распахнутую дверь, омываемую белым солнечным светом. Сусанна балансировала на краю ржавого корыта для скота, так что она была выше Мика. Склонившись к нему, она обнимала его за голову обеими руками, запутав пальцы в его волосах. Его руки обхватывали ее бледные ноги, и гладили их туда-сюда от коленей до бедер и обратно. Это было больше, чем поцелуи, что заставило Зири забыться и уставиться на них. Потрясающая близость прикосновений.

Он был свидетелем привязанности у химер, и он был свидетелем страсти, но, как правило, любовь предназначалась у матерей детям, а нечто похотливое расползалось по углам во время пьяных пирушек у Военачальника. Он прожил всю свою жизнь в городе, охваченном войной, провел большую часть времени с солдатами, и никогда не знал своих родителей; Зири никогда не испытывал ни привязанности, ни страсти к своей идеальной паре, и ...и от этого было почему-то больно. Когда он наблюдал за ними, это позволяло вырываться боли из его груди. Он с трудом мог себе представить, чтобы кто-то вот так бы касался его.

— Должно быть, это что-то только человеческое, — сказал он, стараясь звучать легкомысленно.

— Нет, — голос Кару был задумчивым. — Дело в удаче. — Он подумал, что тоже увидел вспышку боли на ее лице, но она улыбнулась и боль исчезла. — Смешно даже думать, что не прошло и несколько месяцев с тех пор, как она боялась даже заговорить с ним.

— Ник-ник, боялась? Поверить не могу. — В крошечной Сусанне было столько ярости, что Вирко прозвал ее ник-ник, благодаря звуку, издаваемому скорпионовой землеройкой, которая известна тем, что может победить хищника, превосходящего ее по размерам в десять раз.

— Знаю, — сказала Кару. — Она точно не из робких.

Они были в столовой, время завтрака уже прошло. Зири только что закончил караул и размазывал остатки завтрака по тарелке: холодные яйца, холодный кускус, абрикосы. Кару уже поела? Руки ее были крепко сплетены вокруг своей собственной талии.

— Это было только один раз, когда я видела ее такой, — сказала она, мягко улыбаясь от хороших воспоминаний. Ее лицо стало намного живее с того момента, как прибыли ее друзья. — Она даже не знала его имени на протяжении долгого времени. Мы звали его — «скрипачонок». Она становилась такой нервной каждый раз, когда думала, что, возможно, увидит его.

Зири безуспешно пытался — не в первый раз — представить человеческую жизнь Кару, но у него не было условий для этого, так как он не видел ничего в этом мире, кроме казбу, и пустыни, и гор, окружающих его.

— Так что же случилось? — спросил он, ставя свою тарелку на стол. Зал был пуст, Тьяго созвал собрание во дворе, и он собирался быстро поесть и пойти прямо туда. Однако, оказавшись один на один с Кару, он задержался. Зири не хотел глотать пищу перед ней, с одной стороны, а с другой, он просто хотел находиться здесь, возле нее.

— Как они ... в конце концов? — он хотел сказать «влюбились», но это его слишком смущало, говорить о любви — особенно сейчас, когда она знала какие чувства у него были к ней, когда он был мальчишкой. Она, должно быть, прочитала это у него на лице и в его румянце, когда он сказал ей, как наблюдал за ней тогда, на балу у Военачальника. Он хотел бы забрать назад свое признание. Зири не хотел, чтобы она думала о нем, как о мальчишке, который ходил за ней по пятам. Он хотел бы, чтобы она увидела его таким, каким он стал сейчас: взрослым мужчиной.

Она поняла, что он имел в виду, даже, когда он не использовал слово «любовь».

— Ну, так как она была слишком напугана, чтобы с ним заговорить, она нарисовала ему карту сокровищ. Сусанна спрятала ее в его футляр от скрипки, когда он выступал — они работали в одном театре, но никогда не разговаривали — и она ушла раньше той ночью, так что не видела его, когда он ее получил. В случае, если бы он выглядел больным или типа того, ну знаешь, она бы просто не приняла этого. Она уже решила, что, если он не последует карте сокровищ, она просто больше никогда не пойдет на работу и это будет конец.

— Что это было за сокровище?

— Это была она, — засмеялась Кару. — Сьюзи стеснялась. Она не говорила с ним, но она сделала себя объектом поиска. Прямо в центре карты было нарисовано ее лицо.

Зири тоже засмеялся.

— Итак, очевидно, он пошел. Он последовал за ней…

— Хмм, он пошел к месту, но ее там не было, но там была другая карта, которая вела к следующей, и, в конце концов, к ней. И они влюбились, они всегда вот такие, с тех самых пор.

На словах «всегда вот такие», она махнула рукой в открытую дверь, где теперь Сусанна осторожно ступала по краю желоба, держа Мика за руку.

Зири никогда не слышал ничего похожего на эту историю о карте сокровищ. Возможно, за исключением истории ангела, который переодетым пришел в город-клетку своего врага, чтобы потанцевать с любимой.

История Сусанны ему понравилась больше.

— Счастливые, — сказал он.

— Да, — сказала Кару. Она посмотрела на него, и отвела взгляд. — Я думаю, они оба должны быть счастливы. Это как будто сила трения счастья. Один — кремень, другой — сталь, при трении друг с другом рождают огонь. Она сильнее обняла себя руками. — Лучше, когда они сами рассказывают эту историю. Они рассказывают ее смешнее меня.

— Я спрошу их, — сказал он. Он сознавал, что собрание Тьяго вот-вот начнется, и он должен быть там.

— То, как они изучают язык химер, не займет много времени до того момента, когда они смогут рассказать ее.

Кару ничего не сказала. Приятность хороших воспоминаний прошла. Она украдкой взглянула через плечо, а затем пробуравила его взглядом

— Зири, — сказала она в тишине, — я должна вытащить их отсюда.

— Что? Почему?

— Тьяго угрожает мне ими. Пока они будут здесь, я должна буду делать все, что он говорит. А на самом деле, я хочу перестать делать то, что он говорит.

Последнюю часть она сказала тише. С жаром. И у Зири сложилось впечатление, что что-то меняется в ней, опоясывает ее, забирая дыхание и силу.

— Сусанна и Мик знают?

— Нет, и они не захотят уйти. Им здесь нравится. Им нравится быть частью чего-то волшебного.

Как и Зири. Он смаковал эти часы, проведенные в комнате Кару — с ней и Иссой, Миком, и Сусанной, даже, если он всего лишь оплачивал волшебство. Они были живыми и наполненными смехом и теплотой, с воскрешением, а не убийством.

— Я помогу тебе. Мы заберем их в безопасное место.

— Спасибо, — она дотронулась до его руки и снова сказала, — спасибо.

Сусанна крикнула ей что-то на их человеческом языке и прошла через вращающиеся двери.

— Ты идешь? — спросил Зири Кару. — Собрание Тьяго начнется.

— Не приглашена, — сказала она. — Я не должна обременять подобными просьбами, но ты расскажешь мне, что он говорил? Что он планирует?

— Расскажу, — пообещал Зири.

— У меня тоже есть, что рассказать тебе.

И снова, что-то опоясывает и собирается, с новой острой решимостью. Исчезла та дрожащая девушка, которую Тьяго обнаружил в руинах.

— О чем? — спросил Зири, но их настиг маленький человеческий вихрь.

— Позже, — сказала Кару, когда Сусанна схватила ее за руку и потащила прочь, ответив на приветствие Зири через плечо.

Он оставил свой завтрак несъеденным и вышел за двери. Что она хотела сказать ему? Он все еще мог чувствовать ее прикосновение к своей руке.

Давным-давно, когда он был мальчишкой, а она была Мадригал, она поцеловала его. Она взяла его лицо в свои руки и легко поцеловала его в лоб, и было смешно, сколько раз он думал об этом с тех пор. Но моменты его счастья были печальными, и небольшими, и одного поцелуя было недостаточно, чтобы соревноваться за лучшие воспоминания. Теперь оно было.

Теперь у него есть воспоминание о теплом плече Кару у его собственного, когда они спали бок о бок, и воспоминание о пробуждении рядом с ней. Как это было бы просыпаться возле нее каждое утро? Ложиться с ней каждую ночь? И.. заполнять с ней часы между ними. Все ночные часы.

«Дело в удаче», — сказала она.

Якобы он был везунчиком. Везунчик Зири. Потому что у него было тело, дарованное природой? Это была претензия, которую ни один из его товарищей не мог предъявить, а посему, он не спорил, если им хотелось звать его везунчиком, но он никогда не ощущал, что ему повезло, выросшему без своего народа, не зная иной жизни, кроме военной, и даже теперь, хуже, когда война была окончена — как бы теперь не называлось то, что происходило вокруг, но убийства продолжались.

Потом он вспомнил вопли умирающих, дым от трупов, и ему стало стыдно, что он засомневался в своей удаче. Он был жив, но это было ничто и так не могло продолжаться вечно.

Когда он оказался во дворе, все уже были в сборе — за исключением Тен, которая прокралась, как раз за секунду до появления Зири и подошла к Волку, чтобы что-то прошептать тому на ухо. Тьяго остановился, чтобы выслушать, а затем его скользкий, холодный взгляд сконцентрировался на Зири. Отчего Зири сделалось нехорошо, а затем Волк произнес вслух:

— Как нам всем известно, пытаясь ночью нанести удар, мы потеряли команду, но их хранитель исполнил свой долг и вернул нам их души. Зири. — Тьяго кивнул ему. Послышались одобрительные крики, и кто-то даже хлопнул тяжелой рукой Зири по плечу. Но Зири ни на секунду не поверил, что за этой речью последует что-нибудь хорошее, и он весь напрягся, и не был удивлен тому, что последовало далее.

— Но теперь тебе нужна новая команда. Что, если ты будешь с Разором? — Тьяго повернулся к Разору.

«Нет, — подумал Зири, его челюсть сжалась. — Только не с ним».

— Слушаюсь, мой генерал, — послышался шипящий голос Разора. — Но я не могу обещать, что «хранитель» будет отсиживаться в безопасности, будучи в моей команде, чтобы сохранить в целостности свою прелестную кожицу.

«Отсиживаться в безопасности» было не более, чем глупой бравадой солдат, которые не могли понять ценности сохранения душ павших товарищей. Зири напрягся от того, что его заподозрили, будто он прятался, но потом он подумал, о том, что они, несомненно, будут делать, и смысл возмущаться исчез. Он бы спрятался. А еще лучше, он бы предпочел предотвратить обоюдную резню.

Но, разумеется, этот вариант неприемлем и даже не будет рассматриваться. Зири был солдатом даже больше времени, чем себя помнил. Он никогда не любил эту жизнь, но он был хорош в войне, и никогда, по крайней мере, пока был жив Военачальник, его она так не тяготила, и ему не хотелось ей воспротивиться, как сейчас.

— На реке Тана есть полоска городков, к востоку от Балезира, — сказал Тьяго. Он улыбнулся, выглядя при этом безумно и величаво, и Зири знал, что это не сулит ничего хорошего, а Тьяго продолжил: — Я хочу, чтобы ангелы в Балезире, проснувшись завтра утром, удивились тому, отчего реки Тана так красны.