Дыхание ветра

Анна

Соответственно, больше я с Алексом не разговаривала, но боковым зрением всё-таки замечала, что парень подолгу смотрел на меня иногда, но понять, о чём он думал, было сложно.

Зато и без наблюдений было ясно, что он думал о чём угодно, но только не об уроках, так как ни на одном из них он ни разу не ответил ни на один вопрос, не выполнил ни одного задания, будто витал где-то в облаках, а все его знания улетучились в один миг.

Сначала мне показалось, что он делает это намеренно, чтобы привлечь к себе внимание, но, сколько можно испытывать терпение учителей, постоянно переспрашивая, какой вопрос был ему задан, сколько можно притворяться, ведь двойки уже не исправить.

Я решила вовсе не обращать на это внимания, хотя такое поведение начало меня злить, и одноклассники начали даже посмеиваться, но просветление у Алекса так и не наступило.

После четвёртого урока, на большой перемене, пошла пообедать в столовую, когда оттуда все уже расходились, специально, чтобы не встречаться с ним. Взяла свою тарелку и уселась за стол, и только собралась начать есть, как парень присел напротив меня, словно ждал именно этой возможности. Сцепив длинные пальцы, положил свои руки на стол и уставился на меня с несчастным видом.

Глаза его были грустны, а на лице застыло скорбное выражение. Он молчал.

— Что? — нервно спросила я, положив вилку на тарелку, так как есть, когда на тебя так смотрят, было просто невозможно, кусок не лез в горло. Игнорировать парня больше не могла, у меня просто не хватало сил. Уставившись на него недовольно, решив, что неприятного разговора избежать не удастся, нахохлилась и собиралась оградить себя воображаемыми острыми иглами.

— Ты меня боишься… — Проговорил он, то ли вопрос, то ли утверждение, и голос его звучал приглушённо и печально.

— Тебе показалось, — по какой-то причине соврала, стараясь говорить спокойно.

— Я же не слепой… избегаешь… игнорируешь… — сказал он грустно, ни на секунду не сводя глаз с моего лица. Я молчала, надеясь, что он выскажется и вскоре уйдёт. На следующий день намеревалась пересесть за другую парту и постепенно перестать о нём думать.

Время шло, и, не выдержав тяжёлого взгляда, я вскочила из-за стола, передумав есть, и, собираясь покинуть помещение, сделала всего один шаг к выходу, но была схвачена за локоть цепкими пальцами. Находясь по другую сторону стола, парень вскочил, успел поймать мою руку и держал над столом

— Отпусти! — дёрнула я плечом, пытаясь вырвать локоть из его жёстких пальцев, но он не отпускал, серым взглядом сканируя моё лицо.

— Ну, что ты хочешь? — гневно прошипела я, ещё раз дёрнув рукой.

— Прости, — отпуская мой локоть, проговорил он хрипло, словно его что-то душило. — Просто выслушай!

— Хорошо, — я села на место, парень тоже сел, снова напротив, и, молчал. Казалось, не мог собраться с мыслями. Когда моё терпение подходило к концу, он вдруг выдал измученным тоном:

— Знаешь, это так мучительно… Я думал, мы с тобой друзья. Но если это не так… я только хочу знать, почему.

Мне стало не по себе от его пронизывающего взгляда, от его голоса, который звучал глухо и безжизненно, и, решив быть честной до конца, возмущённо выпалила, глядя ему прямо в глаза, хоть это и было трудно:

— Почему? То, как ты себя ведёшь? Вчера ты чуть не задушил одного, сегодня разбиваешь лицо другому. Ты считаешь это нормальным? Так же нельзя!

— А как можно? Наверное, подставить сначала одну щёку, а потом другую? Так ты считаешь? Я не терплю несправедливости, наглости и хамства. И с выходками Антона и его дружков я мириться не собираюсь. Поэтому я поступаю именно так, как считаю нужным. Это обычные мужские дела. Пойми, такие товарищи не понимают ничего кроме силы, — сказал решительно с металлическими нотками в голосе Александр.

По тону его высказывания я осознала, что парень был совершенно уверен в своих словах, и поступал, конечно, в соответствии с ними, может быть, слегка перегнув палку и поступив жёстче, чем следовало. Но я не унималась, пытаясь доказать свою точку зрения. Хотела быть с ним честной, чтобы он понял причину, по которой я более не желаю с ним общаться, и не держал на меня зла.

— Делая то же, что и они, ты уподобляешься им, становишься таким же! — сказала я, делая ударение на каждом слове. — Сам не замечаешь, как становишься зверем.

— Аня, ты ошибаешься, — спокойно, не повышая голоса, произнёс он, но глаза его сверкали гневом.

— Алекс, ты спросил меня, почему я тебя сторонюсь. Я ответила тебе достаточно ясно? — стараясь быть спокойной и уверенной в себе, медленно проговорила, глядя ему прямо в глаза.

— Нет, не достаточно! — слегка повысив голос, ответил он. — Ты не сказала, чего ты от меня от меня ждёшь?

— Ничего не жду, — тихо сказала я. — Просто живи со своими убеждениями своей жизнью.

— Что это значит? — тихо проговорил он, устало опуская свои глаза.

— Я думаю — ты понимаешь.

— Нет… Мне трудно тебя понять. Скажи мне, мы дружили, или мне показалось?

— Дружили. Но ты не был таким. Теперь ты изменился так, что я тебя почти не узнаю. Сейчас это не ты. Ты, ведь, не такой!

— Да? А какой же я по-твоему? — удивлённо спросил, и взгляд его немного потеплел.

— Ты другой. Был…

— Был? Нет! Я тот же, кого ты знаешь! — возмутился он.

— Нет, был! Добрым, спокойным, по крайней мере, совсем недавно, или я совсем в тебе ошиблась. Мне казалось, что ты не похож на остальных парней, есть в тебе что-то человеческое, настоящее. Но ты сильно изменился за то время, пока отсутствовал в школе. Иногда мне даже хочется спросить: «Кто ты?».

— Так не бывает. Я тот, кого ты знаешь, и я остался прежним. Что мне сделать, чтоб ты поверила?

— Ты уже достаточно сделал! Знаешь, они, ведь, не успокоятся, будут доставать тебя постоянно, пока не станешь таким же, как и они. Не станешь одним из них.

— Я не стану одним из них, — уверенно проговорил Александр, сузив глаза.

— Ты уверен в этом? — переспросила я, но он не ответил. В его тёмно-серых, наполовину прикрытых длинными, как у девчонки, ресницами, глазах невозможно было прочитать, о чём он думал. Не дождавшись ответа, я продолжила:

— Мне жаль, что тебя тогда избили, и я понимаю, что ты хочешь отомстить. Поэтому ты реагируешь на любые действия своих врагов так жестоко. Мне кажется, ты себя не контролируешь.

Алекс с самого начала моих слов возмущённо смотрел глазами полными протеста, но выслушал не перебивая. Когда я закончила, опустил глаза и помолчал немного, обдумывая ответ. Потом вздохнул и тихо проговорил:

— Ты права…

Его слова стали для меня полной неожиданностью. Я не знала, что теперь сказать. Глядела на него и не понимала, как себя дальше вести. Мне думалось, что он не согласится с моими доводами, будет протестовать, пытаться переубедить меня. В связи с этим, я просто прекращу с ним общение из-за возникшего недопонимания.

— Помоги мне… Я не знаю, что со мной происходит… — проговорил он позже уж совсем тихо и поднял на меня усталый взгляд.

— Но что я могу сделать? — вымученно произнесла я.

— Не отталкивай меня… Просто будь рядом…Ты… нужна мне… — с болью в голосе вымолвил он.

Я тяжело вздохнула. Но как дружить с тем, кого с недавних пор начала откровенно бояться? Как перешагнуть через свой страх? Александр словно прочитал мои мысли, сказав дальше совершенно искренне:

— Поверь мне — я никогда не обижу тебя!

Я была тронута этими словами. В душе появилась твёрдая уверенность, что парень был честен со мной, ведь говорил он открыто, и на лице явственно проявлялись все чувства, которые он переживал.

Решив, что он просто не смог бы мне врать, открыто глядя мне в лицо такими безупречно честными глазами, мысленно порвала в клочья все прежние страхи, и, улыбнувшись, сказала:

— Я знаю.

Последние уроки прошли спокойно. Валерик ни на одном так и не появился, его дружки на Алекса посматривали косо, но задевать не решались. Парень вёл себя спокойно и естественно, но на уроках не блистал, пока на шестом всё-таки не выхватил пару по химии, и тогда я точно поняла, что всё это время он не притворялся, а знания по всем предметам у него из головы словно вышибли.

После уроков снова вместе шли домой, и, подходя к школьным воротам, я сказала просто так:

— Знаешь, мне кажется, что тебя всё-таки подменили.

— Как догадалась? — с усмешкой поддержал он мою шутку.

— Прежний Алекс учился неплохо!

— Правда? Не знаю, что происходит, но я совершенно не могу сосредоточиться.

— Ты серьёзно? Может, помощь нужна? Если хочешь, будем оставаться после уроков и вместе выполнять домашнее задание, — предложила, остановившись у ворот.

— Помощь? Точно! Мне очень, очень нужна твоя помощь! — он радостно согласился.

Удивлённо уставилась на него, а парень весело продолжал:

— Я бы очень хотел, чтобы ты мне помогла. Знаешь, пока я зализывал раны, ни разу не садился за учебники. Стоило только подумать об уроках, моментально начинала болеть голова, да и теперь не лучше, но с твоей помощью, думаю, станет легче.

— В чём же тебе помочь? — уже неуверенно спросила, всё ещё топчась возле створок кованых ворот.

— Во всём, — сказал он, улыбаясь так загадочно, что я не могла понять, шутит он или говорит серьёзно. — Я не шучу. С завтрашнего дня будешь заниматься со мной алгеброй, физикой, химией, историей, географией, русским. И не надо возражать! Ты сама предложила.

Когда он начал перечислять предметы, я в растерянности молчала. Увидев моё изменившееся лицо, парень расхохотался и весело сказал:

— Ладно, не волнуйся, поможешь, чем можешь, а остальное, так и быть, выучу сам.

— Зачем я это сказала? — подумала я вслух и, наконец, нажала на створку ворот, улыбаясь тому, что прежний весёлый Алекс, наконец, вернулся. Смеясь, мы вышли со школьного двора. Алексу по улице вниз к реке, потом через мост и по тропе в лес. Мне в другую сторону.

— Хочешь, я провожу тебя? — вдруг спросил он.

— Нет, — выпалила, вздрогнув от неожиданности.

— Ты же теперь не просто одноклассница, ты приобрела официальный статус моего репетитора, поэтому я просто обязан тебя проводить, — улыбаясь, сказал Алекс.

— Ну, ладно, — не стала упрямиться.

— Я могу понести твой рюкзак, — предложил парень.

— Не надо.

— Почему?

— Я его всю жизнь носила сама, и нет причин сегодня от этого отказываться, я с ним срослась и он уже часть меня, — пошутила я. — Мне будет его не хватать.

— Ну, тогда ладно, — Алекс повторил мои же слова.

Весело смеясь и болтая, пошли вверх по улице. До моего дома было метров четыреста, шли медленно, но всё же, за весёлыми разговорами путь пролетел очень быстро.

— Вот, здесь я живу, — сказала я и показала на большой по поселковым меркам добротный дом с ухоженным огородом и большим садом.

Дорога, по которой мы шли, обходила наш двор с двух сторон, с западной стороны и южной, делая здесь поворот. С дороги можно было хорошо рассмотреть и сам дом, и почти весь участок земли, кроме сада, сплошь засаженного кустами смородины и малины, калины и орешника. Так же в саду росло множество плодовых деревьев, поэтому дальний его угол был недоступен взору проходящих по дороге людей.

Когда я была меньше, то очень любила часами играть в прохладе тенистых яблонь. Большой сад казался мне огромным лесом с множеством чудес, где каждый день можно было открывать что-то новое, играя в сказочные игры.

Мы остановились друг напротив друга, немного помолчали.

— Ну, пока. Спасибо, что проводил! — поблагодарила и открыла калитку, чтобы войти во двор.

Вдруг откуда ни возьмись на улицу выскочил наш пёсик дворовой породы по кличке Шарик. Учуяв чужого, заливаясь громким лаем, забегал вокруг Алекса, норовя ухватить за штанину. Тот же спокойно стоял, не пытаясь отбросить собаку ногой, как это делали многие знакомые моего отца, которым Шарик тоже никогда не оказывал ласкового приёма.

Улучив момент, я схватила собаку за ошейник, втащила во двор и захлопнула калитку.

— Пока, — крикнул мне Алекс, так как за громким собачьим лаем невозможно было ничего разобрать, и пошёл в обратном направлении.

Я смотрела ему вслед. Когда он обернулся, помахала на прощанье рукой. Пёс всю дорогу сопровождал его неистовым лаем, мчась по эту сторону забора, пока парень не скрылся с глаз.