Дыхание ветра

Анна

Заканчивался учебный год. Приближались экзамены. Приходилось уделять внимание подготовке в не зависимости от того, хотела я этого или нет. Сидя за учебниками день и ночь, я всё же не могла отвлечься от мысли о том, что теряю нечто важное в своей жизни. Александр не покидал моих мыслей, ведь единственное, что мне оставалось — это грезить. Всё остальное было под запретом. Никто не должен был догадываться, что я всё ещё люблю его. Это было словно наваждение, от которого я не могла освободиться, даже если б очень этого хотела.

Моя душа давно принадлежала только ему, но он обошёлся с ней очень жестоко. Умом я ещё могла понимать, для чего это было нужно, но сердце рвалось из груди при каждом взгляде на это родное лицо, не понимало оно, трепетное, что больше не будет счастья, и что каждый взгляд на него принесёт только боль и разочарование. Но моё глупое сердечко надеялось ещё на что — то, всякий раз пытаясь выпрыгнуть из моей груди только при одном упоминании имени моего возлюбленного.

Я не хотела его терять, я не могла его потерять, но он был другого мнения об этом и решил всё за меня, не выслушав моего мнения. Как он заставил меня согласиться с этим? Не понимаю до сих пор. Как я могла согласиться? Надо было настоять на своём. Не поддаваться уговорам. Я и не предполагала, что разлучиться с ним будет так тяжело. Но это ещё не всё. Впереди меня ждало ещё более тяжкое испытание. Настанет день, когда он исчезнет навсегда…

Последняя четверть, тянувшаяся слишком долго, всё же закончилась, пора экзаменов тоже пролетела. Последним ярким воспоминанием о школе должен был стать выпускной.

На выпускной бал собрались все: родители, учителя и, конечно, выпускники. В торжественной обстановке нам вручили аттестаты, поздравили, сказали все те напутственные слова, которые принято говорить выпускникам. Все были счастливы, и слёзы радости появлялись на глазах родителей, наконец-то доучивших своих чад, и выпускниц, которым было жаль расставаться с родными стенами. Всё было так мило, оказалось, что для всех одиннадцать лет пролетели совсем незаметно, а мы из очаровательных малышей вдруг превратились во вполне себе взрослых юношей и девушек. Некоторым уже исполнилось восемнадцать, остальным исполнится вот-вот.

Внезапно я поймала себя на мысли, что сегодня последний день.

Больше я никогда не увижу Александра.

Мне и так было невыносимо тяжело, но теперь, на выпускном, я была готова разрыдаться от отчаяния.

Я должна поговорить с ним последний раз.

Летом мне исполнится восемнадцать, и я собиралась убедить его, что могу поехать с ним, считая, что родители не смогли бы меня удержать. Какой же дурой я тогда была! Думала только о себе. Эгоистка!

Но его нигде не было. Почему я не заметила, когда он ушёл?

Все мои планы разом рухнули.

Уже лёжа в своей кровати после выпускного я вспомнила, что последний раз видела его, когда он получал аттестат. После этого я отвлеклась, а Саша, видимо, пришёл только на торжественную часть, а потом сразу исчез.

Сколько моих надежд и чаяний было возложено на этот выпускной! Всё обратилось в прах…

Остаток ночи после выпускного я не сомкнула глаз. Страшась навсегда потерять свою любовь, я не могла дождаться рассвета.

Как только первые солнечные лучи озарили верхушки гор на западе, и вокруг посерело, я быстро поднялась с постели, оделась не слишком тепло, в джинсы и спортивную футболку. Крадучись, чтобы не разбудить братишку, пробралась из своей комнаты к входной двери, обула на ноги лёгкие кроссовки и, стараясь не шуметь, тихонько вышла из дома.

После вчерашнего выпускного вечера родители должны были ещё долго спать. Я не хотела тревожить их раньше времени. Но решение покинуть их созрело у меня само собой. Я собиралась отправиться с Александром хоть на край света, лишь бы быть с ним и не разлучаться никогда. Конечно, мама с папой ждали от меня совершенно другого. Сделать так, как я хочу, означало подвести их, но это меня не сильно волновало. То, что я теряю Алекса, заботило меня больше. У меня складывалось твёрдое осознание того, что если я не решусь на встречу, чтобы убедить его взять меня с собой, то буду ненавидеть себя всю жизнь. Буду вспоминать свою любовь и страдать, буду несчастна всю жизнь только потому, что вовремя не выбрала правильную дорогу.

Моё решение было твёрдым, оставалось только встретиться с ним.

Вне дома было по — утреннему свежо, но я не вернулась за верхней одеждой, а направилась прямо в лес к тропе, которая вела в хутор Андреевский. По дороге вспомнив, что забыла умыться, я ополоснула лицо холодной речной водой, спустившись к реке. Времени у меня было мало. Лишь бы только успеть. Лишь бы только он не уехал этой ночью.

В лесу было ещё совсем темно, тяжёлые ветви, покрытые свежей зеленью, отбрасывали густые тени. Было так тихо, как это обычно бывает перед рассветом, что даже становилось жутко. Дрожь пробирала до самых костей, то ли от ощущения страха, то ли от холода, но я упорно шла вперёд по еле видневшейся под ногами тропе. Стараясь идти довольно быстро, я постоянно спотыкалась о выступы скалы и торчащие там и сям толстые старые коренья. Казалось, что сама природа хочет мне помешать. Если где-то слышался хруст упавшей ветки или шелест листьев от дуновения утреннего ветерка, я вздрагивала, но только прибавляла шаг, стремясь вперёд так поспешно, как только могла.

Рассвет занимался. Послышалось щебетание лесных птиц, сначала какое — то робкое, но потом оно окрепло, превратившись в невообразимый гвалт. На душе стало легче, так как в лесу я была уже не одна. Тропинка освещалась всё ярче, и по ней стало легче идти. Уже не цепляясь за выступающие корни древних пихт и не спотыкаясь о торчащие прямо из тропы каменья, я решила, что преграды остались позади и зашагала свободней, через некоторое время вышла из лесу, оказавшись на хуторе, в котором и было то всего несколько домов.

Вот и дом Алекса. Медленно подойдя к ограде, я в нерешительности остановилась. Сначала мне показалось, что в доме никого нет — окна были тёмными, не было слышно ни единого звука. Прислушалась, стараясь уловить хотя бы шорох. Но нет… ничего…

«Неужели я всё-таки опоздала? Может быть это к лучшему? Я не нарушу договорённость».

Представила себе реакцию Александра на своё появление, если он всё-таки ещё не успел уехать, и от моей решимости не осталось и следа. «Что я делаю?! Глупая, капризная, взбалмошная!»

Так и стояла, не решаясь уйти, но и сделать последний шаг и открыть калитку тоже не могла.

Казалось, что прошло уже пять минут или десять, а может быть час. Время остановилось. Я не знала, что делать — распахнуть калитку, чтобы войти внутрь или не делать этого. Простояв так неизвестно сколько, я всё же сфокусировала свой взгляд на щеколде, протянула к ней руку и нажала. Калитка распахнулась, и я уже собралась шагнуть во двор, как со стороны входа в дом раздался сильный треск от глухого удара. Подпрыгнув от резкого звука, испуганно я уставилась на крыльцо. Оказалось, что такой шум издала входная дверь, которая распахнулась от удара огромной силы, описала развёрнутый угол и ударилась о стену. В дверном проёме стоял Алекс, и он был разгневан. Тело было напряжено, почти чёрные глаза метали молнии. «Тебе не испугать меня», — подумала я и сделала почему-то неуверенный шаг навстречу. Он стоял в дверном проёме, не двигаясь, уперев в меня свой тяжёлый взгляд. Я не могла его выдержать и, опустив глаза, медленно подошла на внезапно ставших не сгибающимися ногах прямо к крыльцу. Отчего — то ощущая нервную дрожь в коленках, едва смогла заставить себя снова взглянуть на него. Теперь я смотрела на него снизу вверх. Начав подъём по ступеням, не сводила глаз с его лица, стараясь угадать, в самом ли деле он так зол или это напускное.

Когда оказалась на последней ступеньке, мне всё так же пришлось смотреть на него снизу вверх, так как Алекс был очень высок. Когда только успел так вырасти?

— Я знаю, мне нельзя сюда приходить, — пролепетала я дрожащим от волнения голосом. — Но, раз уж я здесь может, впустишь меня в дом?

— Ты должна уйти! — сказал он хрипловатым голосом и отвёл взгляд в сторону.

Делать этого я не собиралась, поэтому сказала как можно спокойней, стараясь заглянуть ему в глаза:

— Саш, я не могу вот так просто уйти. Я хочу, чтоб ты выслушал меня.

— Зачем? — прервал он меня голосом, в котором уже не было гнева, снова взглянув на меня, — Всё уже сказано.

Увидев боль в его глазах, я почти физически ощутила страдание, растерялась и не знала, как начать. Все слова и доводы разом вылетели из моей головы.

— Я…я… не могу … вот так, — только и смогла вымолвить я.

— Как? — прозвучал тихий вопрос.

— Не бросай меня! — пролепетала я едва слышно.

Вдруг Александр схватил меня за плечи и буквально втащил в дом, прижав к стене, находящейся слева от дверного проёма. Крепко держа меня за плечи и сверкая глазами, он горячо проговорил:

— Думаешь, это так просто? Ты же знаешь, для чего всё это! Ведь знаешь?

— Но я не могу вот так тебя потерять! — почти крикнула я ему в лицо, — Я люблю тебя!

Он долго смотрел на меня, а потом произнёс, отпуская меня:

— Я тоже люблю тебя, и это ты тоже знаешь. А теперь… уходи.

— Я не могу, Саша. Это выше моих сил…Я хочу быть с тобой…не хочу терять тебя.

— Я всегда буду любить тебя, девочка, — почти прошептал он. — Как бы я хотел, чтобы всё было иначе, но ничего уже не исправишь. Прошу тебя — уходи. Живи обычной человеческой жизнью. Я бы очень хотел, чтобы ты была счастлива.

— Но я могу быть счастлива только с тобой! — со слезами на глазах произнесла я.

— Со мной ты счастливой не будешь, — сказал резко, как отрезал.

— Почему ты так уверен в этом?

— Я знаю это. Из-за меня ты могла погибнуть, и я не смог уберечь тебя. Даже ценой своей жизни я не смог бы тебя спасти, потому что не был готов.

— Но я жива! И я хочу быть с тобой! Хочу пойти за тобой, куда бы ты ни шёл! Почему ты не хочешь этого понять? — говорила я страстно, а по щекам текли горячие слёзы.

— Нет, Аня! Ты не должна! Рядом со мной опасно. А я хочу быть уверенным в том, что ты будешь жить спокойной жизнью, в которой тебе ничего не будет угрожать.

— Почему я не могу быть рядом с тобой? Ты сильный. Оборотень! Ты сможешь меня защитить!

— На то, чтобы научиться всему тому, для чего я предназначен, уйдёт уйма времени. Несколько лет, чтобы достичь хотя бы уровня своего отца. Кто в это время будет рядом с тобой, кто станет защищать тебя? Ведь всем будет известно, кто ты. Ты будешь моим больным местом, всегда будешь в опасности, всегда на острие кинжала. Думаешь, я этого для тебя хочу?

— Как же, по-твоему, должна протекать моя спокойная жизнь вне опасностей? — нервно спросила я. — Как я смогу жить, зная, что потеряла самое дорогое?

— Ты забудешь меня, — тихо ответил он.

— Что!? Нет!

— Для этого нужно время. Пройдёт год или два, у тебя будет совершенно другая новая жизнь. Со временем ты сможешь снова полюбить. Думаю, тот, кого ты выберешь, поймёт, какое сокровище ему досталось, и будет беречь тебя.

Я не верила своим ушам. Неужели он вправду это сказал?

— Я не смогу больше никого полюбить. Моя душа принадлежит только тебе.

— Всё меняется, и люди тоже, и через несколько лет ты повзрослеешь, будешь думать совершенно по-другому. А душу твою я тебе возвращаю. Забирай! — проговорил он, наклонившись так близко, что я могла почувствовать жар его дыхания на своём лице.

Я смотрела в родное лицо, искажённое гримасой боли и потянулась к горячим губам, но он вдруг резко развернулся и направился к двери в другую комнату.

— Саша… Пожалуйста… — попросила. — Не уходи.

Он остановился, низко склонив голову, я подскочила к нему и встала напротив. Он смотрел глазами полными смятения и боли и ещё раз попросил глухим срывающимся голосом:

— Пожалуйста, оставь меня…

— Я не забуду тебя, даже не надейся, — сказала я. — Сколько лет тебе нужно? Я буду ждать.

— Пять? — проговорил он неуверенно.

— Хорошо. Пять лет это не так уж много.

— Ты готова ждать пять лет? — недоверчиво протянул Александр. — Ради меня?

— Да… — выдохнула. — Неужели ты так ничего и не понял? Я готова ждать хоть всю жизнь…

На его лице отразилась и радость, и боль, и счастье и страдание одновременно, словно он не верил тому, что только что услышал. Он зажмурил глаза, словно их слепил яркий свет и внезапно с глухим стоном упал на колени передо мной.

— Я польщён… но… не надо… — только и смог произнести он хрипло, словно его что — то душило.

Я не видела его лица, ведь его голова была склонённой, но заметила дрожь его тела, испугалась за него и тоже опустилась на колени напротив него. Заглянув в его глаза, я заметила странный блеск из-под разметавшихся в беспорядке прядей. Алекс зажмурился, борясь с нахлынувшими чувствами, а я смотрела на него во все глаза, стараясь запомнить родное лицо навсегда. Две скупые слезинки скатились из уголков его глаз по бледным щекам, и я прикоснулась губами сначала к одной из них, потом к другой. Слёзы были солёными, а его лицо горячим, как пламя. А я уже и забыла, какой он тёплый.

А потом он крепко обнял меня, прижав к себе с такой страстью, что я смогла выдохнуть только его имя, и зарылся лицом в моих волосах. Видимо догадавшись, что его объятия слишком сильны, он ослабил их, чтобы я могла вдохнуть немного воздуха, и нежно коснулся горячими губами моей шеи за ухом. Я задохнулась от нахлынувших чувств и не смела пошевелиться, чтобы не спугнуть это мгновение.

Алекс покрыл поцелуями всю мою шею, потом щёки, глаза и, наконец, так страстно поцеловал меня в губы, что я едва не потеряла сознание. Крепко держа меня в нежных объятиях, он поднялся с колен и не выпускал меня, покрывая поцелуями каждую клеточку моего лица. Я вся горела в его руках, желая большего, и с радостью отдалась бы ему, но, как всегда, его помыслы были настолько чисты, что никогда никоим образом и ни в коей мере он не причинил бы мне вреда, даже если я сама хотела этого всей душой.

Как бы ни хотелось его продлить, мгновение счастья было таким коротким, почти мимолётным. Тяжело дыша, Александр выпустил меня из своих объятий, чтоб я не упала, очень медленно, и так пронзительно поглядел в мои глаза, что я не могла вымолвить ни единого слова. К чему слова, ведь и так ясно было, что я буду любить его всегда.

— Я должен расстаться с тобой.… Аня… — произнёс Алекс едва слышно, медленно отступая назад к выходу. — Это невыносимая боль…

Я видела, как он страдал, и бросилась, уже было, к нему, но его стон «Нет!» и рука, выброшенная в останавливающем жесте, дали мне понять, что его не остановить. Дверь так и оставалась распахнутой, и Алекс, пятясь, оказался на крыльце. Затем, быстро спрыгнув вниз, он исчез из поля моего зрения. «Почему же ты всегда убегаешь?» — пронеслось в моём мозгу. «На этот раз я не позволю тебе сбежать!»

Я двинулась вслед за ним, вышла на крыльцо, но не увидела Алекса возле дома. Не раздумывая, я бросилась в сторону леса, в ту сторону, куда, по-моему, он мог бы направиться. Кое-как перебравшись через старый забор, я, что было мочи, помчалась туда, куда несли меня мои ноги. Было тепло и сухо, давно не было дождей, поэтому следов разглядеть было невозможно. Я некоторое время бежала, словно сумасшедшая, но потом догадка, что может быть я бегу совершенно не в ту сторону, осенила меня, и, остановившись, я огляделась.

Красные стволы величавых сосен окружили меня со всех сторон, земля была усыпана прошлогодней сухой хвоей, и было очень тихо, как будто я распугала всех птиц. Даже дуновение ветерка не нарушало этой тишины, лес, словно заколдованный, принял меня в свой сказочный мир и старался не тревожить подсознательными страхами. «Я больше не увижу Александра, — горело у меня в голове, — За пять лет может произойти что угодно. Он может погибнуть в стычке с вампирами. А я так никогда и не узнаю об этом. А так же он ясно дал мне понять, что не желает, чтобы я его ждала».

Из моей груди от бессилия что-либо изменить, вырвался крик отчаяния. Я хотела зарыдать, чтобы хоть как-то облегчить свою боль, но мои глаза оставались сухими и горячими, словно в них уже не было слёз, способных их остудить. Проведя руками по шершавому морщинистому стволу старой толстой сосны, я ощутила его тепло, почувствовала запах смолы. Потом бессильно опустилась на прогретую лучами летнего солнца землю меж толстых корней, извивающихся, словно змеи, у моих ног, то уходящих вглубь земли, то выступающих из неё.

Вдруг краем уха я уловила сильный шум, который очень быстро приближался ко мне. Вскочила и прислушалась — треск сухих веток и тяжёлая поступь уже различалась довольно явственно. У меня возникло впечатление, будто кто-то очень большой, не разбирая дороги, мчится прямо к месту, где я находилась. «Что или кто это может быть? Дикий зверь, либо нечто более страшное, с чем мне уже приходилось сталкиваться, и о той встрече я безуспешно пыталась забыть. Если это зверь, почему он несётся прямо ко мне, ведь звери должны бояться человека, значит это, скорее всего, не лесной житель, а то существо, встреча с которым могла стоить мне жизни». Ужас охватил всё моё тело. Я не могла пошевелиться. Да и что я могла сделать? Если это то, о чём я думала, то мне уже ничего не могло помочь. Из последних сил, на совершенно не гнущихся ногах я кое-как обошла толстую сосну и спряталась за ней, как можно сильнее прижавшись спиной к её тёплому шершавому стволу, и не смотрела в ту сторону, откуда неуклонно приближался монстр, в слепой надежде, что он не заметит меня.

Через несколько секунд чудовище уже было близко. Оно, не замедляя шаг, пролетело мимо меня, и я узнала его. Мой ветер! Таких волков в нашей местности не водилось, так что спутать с кем-то другим было просто невозможно. Пробежав ещё несколько метров, оборотень круто развернулся, так, что его лапы заскользили по прошлогодней хвое, и застыл, как вкопанный, переводя свой взгляд из стороны в сторону, а потом остановив его на мне. Я наконец — то смогла выдохнуть и расслабиться, мой страх улетучился сам собой, и, сделав несколько шагов по направлению к нему, я опустилась на землю, так как из-за пережитого ужаса ноги отказывались меня держать. Я смотрела на волка, не сводя глаз. Он был прекрасен в этом образе. Мощные лапы, поджарое тело, покрытое лоснящейся на солнце угольно-чёрной шерстью, гордо посаженная голова, стоячие уши, внимательные цвета грозовых облаков глаза — я залюбовалась им. «Ты здесь!»

— Ты стал больше! — восхищённо сказала я. — Почему ты здесь?

Конечно, мне никто не ответил, только ветер шумел в вышине, но чёрный волк сделал несколько неуверенных шагов ко мне, остановившись неподалёку, наверное, не хотел пугать меня. Тут я догадалась, почему он мог быть здесь, и предположила:

— Ты услышал мой крик, прости, я кричала, не подумав, что ты можешь это неправильно понять. Мне ничего не угрожает. Это от избытка чувств.

Я медленно поднялась и сделала несколько шагов к нему и, протянув вперёд руку, коснулась длинной жёсткой шерсти на его загривке. Забыв об осторожности, слегка склонилась и обняла оборотня за шею, прислонила свою голову к его волчьей голове. Некоторое время он не двигался, потом начал медленно ложиться на землю, отчего я выпустила его. Потом присела рядом с ним, и он положил голову мне на колени. Я погладила его по голове и, сквозь туман наворачивающейся на глаза пелены глядя в его тёмно-серые волчьи глаза, попросила:

— Пообещай, что вернёшься ко мне…

Он не отвёл своего преданного волчьего взгляда и, прядая ушами, тихо вздохнул.