Дыхание ветра

Анна

Весна. Пригревало лучезарное солнышко. С гор подул тёплый ветер. Снег в горах мгновенно растаял, словно его никогда и не было. Склоны заметно позеленели, хотя листья на деревьях ещё не распустились, но набухшие почки со дня на день готовы были лопнуть и выпустить на свободу свёрнутую в тугие комочки свежую зелень, почва прогревалась с каждым днём всё сильнее, и травка становилась день ото дня зеленей.

Было начало последней четверти обучения. Апрель, май, а потом экзамены и поступление в институт.

Отправляясь в первый день четверти в школу, я и представить себе не могла, как буду вести себя при встрече с Александром. До конца не веря его словам, обманывала себя глупой надеждой, что всё ещё образуется, что он не сможет отказаться от меня, ведь меня уже просветили на эту тему, и я знала, что волк ни дня не сможет прожить без истинной.

Когда увидела его впервые после расставания, не поверила своим глазам — он даже не взглянул в мою сторону, и с самого начала учёбы сел за другую свободную парту.

С первого дня я очень переживала. Не могла сосредоточиться на занятиях. Мысли путались. Глаза не слушались меня, автоматически искали Алекса везде, где только возможно было его увидеть. Тело тоже не слушалось, вздрагивая каждый раз при появлении любимого, и трепетало от одной только мысли о нём. Я не представляла, как мне всё это выдержать.

Алекс же держался отчуждённо, не удостаивая меня ни единым взглядом, ни словом. Он не высматривал меня в толпе одноклассников, да и вовсе не замечал, как будто меня никогда и не существовало.

Одноклассники были очень удивлены, ведь за последний год они привыкли видеть нас с Алексом всегда вместе. Парни восприняли изменения в наших отношениях с недоумением, а вот девчонки — со злой радостью.

— Вы что поссорились? — в первый же день спросила меня Вера Савченко.

— С чего ты взяла? — ответила я сквозь зубы. — Разве это похоже на ссору?

— Конечно! Вы не разговариваете и всё такое…

— Мы расстались, Вера, — раскрыла интригу сразу, чтобы у неё не появилось повода пофантазировать на эту тему.

— Но почему? — не унималась она, видимо мои отношения с Алексом очень её интересовали.

— Просто надоело общаться, — ну что ещё я могла ей сказать?

— Тебе, наверное, родители запретили с ним дружить? — съязвила Верочка.

— Да, и родители сыграли в этом немалую роль, — стараясь выглядеть спокойной, ответила я. — Надо учиться, экзамены на носу.

— Но, ведь, раньше это тебе не мешало, — продолжила моя "подруга" с ехидной улыбкой.

— Да, ты права, не мешало, — сказала я, поняв, что Вера не отстанет, и мне придётся врать и другим девчонкам, и я решила сказать нечто такое, что раз и навсегда оборвёт любые вопросы: — Только Алекс бросил меня.

— Бросил? Но почему? У вас, по моему, было всё хорошо, — делано посочувствовала мне она.

— Он не сказал…

— Как, не сказал? А ты спрашивала?

— Так, не сказал и всё! — я вспылила.

— Аня, как-то странно всё это. Мы все думали, что дело к свадьбе идёт…

— К какой свадьбе? Что за глупости ты себе напридумывала? Знаешь что, Вера, я не хочу больше об этом разговаривать, поняла? — резко проговорила я, прервав её.

— Хорошо, извини, — сказала Вера разочарованно, видно ей хотелось обсудить эту тему поподробнее, но я не собиралась больше ничего говорить. Догадываясь, что бывшая подруга будет обсуждать подробности с другими одноклассницами, я даже порадовалась, что мне не придётся объяснять всё каждому встречному. И, как оказалось, Вера отлично с этим справилась.

Когда-то Вера была моей хорошей подругой. В раннем детстве мы ходили друг к другу в гости, играли в куклы, гуляли. В старших классах начали постепенно отдаляться друг от друга. Верунька стала больше общаться с другими, особенно тянулась к звезде класса Элине. Со мной ей было неинтересно. По её мнению я была девушкой из девятнадцатого века, не современной, слишком скромной и романтичной. Я даже обижалась на неё.

А потом я влюбилась, и забыла обо всём, кроме предмета моей страсти.

Теперь я осталась одна.

Сама виновата.

Бывшая подруга затаила обиду. Отношение ко мне давно изменилось. Так что я не дождалась ни поддержки, ни сочувствия.

В мельчайших подробностях, даже злорадствуя, одноклассницы обсуждали моё с Алексом расставание, а тот факт, что Алекс бросил меня, Вера всем сообщила. Но в этом были свои плюсы — с расспросами ко мне, в самом деле, больше никто не приставал.

Теперь Вера дружила с Элиной, самой красивой и богатой девочкой из нашего класса, которая всегда знала себе цену. Она была высокой блондинкой с ясными голубыми невинными глазами и длинными ресницами, красиво одевалась — у неё был хороший вкус, и среди девчонок всегда выглядела королевой.

По отношению ко мне Элина всегда была холодна, а в последнее время особенно. Теперь я поняла причину. Она завидовала.

Как-то она сказала Вере так, чтобы я слышала:

— Я же говорила, что это ненадолго. Они же совершенно разные люди. Эта простушка ему совсем не подходила!

Вместе с Элиной завидовали и другие одноклассницы. Мне неприятно было узнать, что девчонки бывают не только завистливыми, но ещё и злыми, Теперь, когда мне требовалась поддержка, меня постарались добить. Элина припомнила, что когда-то давала мне совет, к которому я не прислушалась. Теперь же, по её словам, я пожинала плоды своей глупости. Мне ещё раз объяснили, что я недостойна такого парня, и то, что он бросил меня, было только делом времени.

Девчонки посчитали, что теперь к сердцу Александра открылась широкая дорога. Элина же представляла себя самой подходящей кандидатурой на роль его девушки, но милостиво позволила всем принять участие в отборе.

Как будто ему это было нужно.

В общем, началось такое… Просто война за сердце Александра. Каждая девчонка считала своим долгом завоевать его, наряжаясь в самые лучшие и модные платья и делая каждый день причёски и убийственные макияжи. Каждый день ему не давали покоя, постоянно с ним заговаривая, стараясь по любому поводу к нему подойти и даже прикоснуться.

Не буду кривить душой, говоря, что меня это не задевало, но я не имела права показывать другим свою ревность, а только потихоньку плакала ночами в свою подушку. Приходилось терпеть даже тогда, когда Александр оказывал девочкам знаки внимания, в такие моменты я отворачивалась, чтоб не видеть подробностей, которые ранили меня в самое сердце.

Неужели он не замечал, как я страдала?

Неужели не понимал, сколько боли мне причинял?

Конечно же, звезда превзошла всех, постоянно держась рядом с Алексом, как приклеенная. Заглядывала в глаза, липла, увязывалась следом. Однажды даже поцеловала его прямо у меня на глазах, специально, чтобы больнее ранить. Я опешила от этой неожиданной наглости, что даже не смогла сдвинуться с места и отвести в сторону взгляд. Когда она повернулась ко мне, то со всей страстью произнесла:

— Что смотришь? Ты, ведь, не ценила его! Теперь жалеешь?

— С чего ты взяла? — скрепя сердце, проговорила я сквозь зубы.

— Неважно. Я знаю, что ты жалеешь.

— Так ты у нас Всезнайка! — отрезала я, со злостью глядя на неё. — Считаешь, ты оценишь его по достоинству? Ну, попробуй!

"Неужели ты не догадываешься, что причиняешь мне боль?!"

Он вдруг посмотрел на меня, словно услышал мысленную фразу, и во взгляде тёмно-серых глаз промелькнуло сочувствие, словно он понимал мою боль, а затем произнёс одними губами, так что никто, кроме меня, не мог этого заметить: "Прости…"

Это был единственный раз, когда он посмотрел в мою сторону, единственный раз, когда он мог потерять контроль над собой, но тогда я этого не знала, не догадываясь, что больше он на меня не посмотрит ни при каких обстоятельствах.

Опустив взгляд, он повернулся, чтоб уйти, но в дверях столкнулся с Антоном. Вернее тот стоял там уже давно и с хмурым видом наблюдал за поцелуем Элины и Алекса и последующей перепалкой меня с Элиной. В парня будто чёрт вселился, он схватил Алекса за плечо, когда тот собирался выйти из класса, и развернул к себе лицом.

— Эй, полегче! — рыкнул Алекс. — Ты что творишь?

— Это ты что творишь, придурок? — зарычал в ответ Антон.

— Тоха, ты ничего не перепутал?

— Я-то нет! А вот ты попутал что-то! Ты вообще думаешь, что делаешь?

— Ты о чём?

— С Анькой так нельзя!

— Как?

— Ты, моральный урод, перестань её обижать!

— Тебе-то что?

Они стояли напротив друг друга, здоровенные парни, с широченным разворотом плеч, рычали друг на друга и готовы были вцепиться каждый другому в глотку. Я не ожидала, что поддержку получу именно от непризнанного лидера класса. Когда-то он был ко мне неравнодушен, но я выбрала не его, из-за этого в на Алекса начале учебного года разгорелась настоящая травля, но всё же Антон это принял, успокоился до поры. Но теперь он готов был меня поддержать. Не Вера, не одноклассницы, а парень, которому я отказала. Парни сверлили друг друга гневными взглядами.

— Ты точно урод! — заявил Антон, и они сцепились, вот только друзья не позволили им подраться, растащили в разные стороны, и Алекс ретировался.

После, успокоившись, Антон подошёл ко мне и сказал:

— Ань, не обращай на этого придурка внимания! Пусть творит, что хочет! Он просто пытается тебя задеть. Но он не достоин тебя. Ты если что, обращайся, ну, там, доставать кто — то будет или ещё чего, поняла?

— Хорошо, спасибо, Антон, — ответила я. Мне было приятно, что хоть кто-то оказал мне поддержку. Конечно, Антон не знал о нашей с Алексом договорённости, и в его интерпретации выглядело всё так, словно Алекс пытался мне досадить. К счастью, он не стал снова предлагать себя в качестве молодого человека. Всё-таки дураком он не был и понимал, что девушка должна сначала пережить разрыв предыдущих отношений.

Я должна была его пережить, но иногда мне казалось, что я просто успокаивала себя этим, убеждая в том, что всё происходящее имеет всего лишь одну цель — сохранить мою жизнь. В другие же моменты я понимала, что пережить разрыв будет непросто и, если я не буду каким-то образом отвлекаться от того, что больно ранило моё бедное сердце, то могу просто сойти с ума.

Единственным утешением в моей жизни было то, что в школе хоть иногда я видела Александра. Я уже привыкла к тому, что вижу его мельком, не позволяя себе задержать на нём свой взгляд дольше положенного времени, чтобы никто не заподозрил меня в том, что я всё ещё неравнодушна к нему. Стараясь не показывать свои истинные чувства, иногда лениво бросала редкий взгляд в его сторону, очаровываясь красотой его лица, обрамлённого чёрными, как смоль, волосами, и глазами цвета неба перед грозой.

Терзающая меня постоянная боль, становилась особенно острой, будто пронзая моё сердце раскалённой докрасна острой иглой, в груди нестерпимо жгло, и это повторялось снова и снова, когда я видела его. Но привыкнув не замечать той боли, которая сжигала моё сердце, знала, что если не взгляну, не увижу его хоть на миг, в моей груди поселится ледяная пустота, словно чёрная дыра, поглощающая все мои чувства и эмоции, пожирающая душу.

Особенно тяжело было в те дни, когда я не могла видеть его по не зависящим от меня причинам, тогда я готова была бросить всё и бежать к нему, и только разум не позволял мне сделать этого, поскольку я пообещала Александру, что не приближусь к его дому на расстояние километра. Чувствуя расширяющуюся в груди ледяную пустоту, я успокаивала себя тем, что вскоре снова увижу его и получу новую порцию жгучей боли, которая не позволит моей душе покрыться толстой коркой льда, и в то же время отвергала даже мысль о том, что буду делать, когда он покинет мой мир навсегда.

Это было так мучительно, но он принял такое решение — таким образом защитить меня от вампиров, которые постоянно будут доставать его и искать любые зацепки. Я знала, что он твёрдо решил уехать, и уехать очень далеко, таким образом, надеясь отвести от меня и моей семьи любые подозрения о связи с ним. Поэтому и вёл себя именно так, а не иначе, можно сказать запутывал тех, кто, может быть, будет распутывать его связи. Главной целью было то, чтобы вновь пришедшие даже не обратили своего внимания на меня. Разумом я всё это понимала, но сердечная боль всё не утихала, заставляя меня страдать всё сильнее день ото дня.

В тоже время мне необходимо было учиться, готовиться к неизбежным экзаменам, только благодаря которым я смогла хоть как-то отвлекаться от своей боли, загоняя её на задворки сознания, ведь полностью отключить её не получалось. Поэтому во время всего, что делала, чем занималась, будь то подготовка к экзаменам или работа по дому, занятия в школе или прогулка с Ванечкой, ни на секунду не смогла забыться, отключиться от того, что мучило меня, что не давало расслабиться даже во сне. Как бы мне ни было тяжело, нельзя было показывать этого никому, даже самым близким людям. Я старалась изо всех сил не проявлять своих чувств даже при родителях. Но моя мама очень проницательный человек. Она первой заметила, что со мной что — то не так.

— Доченька, у тебя всё хорошо? — спросила она как-то раз, когда мы убирали посуду после обеда.

— Да… — протянула я, но видимо мой ответ её не удовлетворил.

— Может, тебя кто обидел?

— Нет, мам, никто, — тихо ответила я.

— Что-то мы твоего Алекса давно не видели, — добавил отец, который после обеда читал на кухне газету. — Даже странно, ведь я уже привык к тому, что приходится постоянно тебя от него оберегать. Куда он пропал?

— Никуда он не пропал, живет как всегда на своём хуторе, — выпалила я, а потом в сердцах добавила: — И к тому же, никакой он не мой!

— Неужели, он оставил тебя в покое? — удивился отец, поднимая от газеты округлившиеся глаза. — Вот это новости! Прямо скажем поинтересней, чем пишут в первой колонке! И это как-то сразу поднимает мне настроение, неожиданная радость для меня!

— Папа, не надо злорадствовать! — буркнула я, собираясь выйти из кухни, но отец окликнул меня:

— Постой, Аня! Подойди и расскажи нам с матерью всё.

Я подошла к столу, за которым он сидел, всё ещё держа в одной руке газету, в которой были уже не такие важные новости.

— Что рассказать? — начала я, придумывая на ходу те слова, которые позволили бы мне избежать откровенности.

— Он тебя обидел? Или произошло что-то ещё похуже этого, то, чего я боялся? Ты можешь нам всё сказать сейчас, не нужно ничего скрывать, я всё пойму, ведь не такой уж я монстр, как ты себе навыдумывала.

— Да, доченька, можешь нам всё рассказать. Что тебя мучает? Если произошло что-то нехорошее, мы с отцом всегда поддержим тебя. Мы, ведь, очень любим тебя, Солнышко, — произнесла мама с такой нежностью, что на мои глаза навернулись слёзы.

Я была удивлена тем, как говорили со мной мои родители. Привыкнув к тому, что папа постоянно на меня орал, а мама вставала на его сторону, я давно решила, что в их понимании я бестолковая девчонка, которая то и дело попадает в неприятности, которую постоянно надо контролировать и направлять, чтобы она не наделала глупостей, и не дай бог не попала в беду. И вдруг на меня обрушился поток такой нежности и любви, что поначалу я даже открыла рот от изумления, соображая, что могло произойти с моими мамой и папой, ведь их как будто подменили.

— Ну, ничего такого не произошло, — начала я, стараясь не заплакать от внезапно нахлынувших на меня чувств и подбирая на ходу слова. — Просто мы очень разные, и наши отношения сошли на нет. Вот и всё. Ничего страшного, чего вы себе представили, не произошло.

— Так всё просто? И это говоришь ты, которая совсем недавно готова была кому угодно глотку перегрызть за свою любовь? — удивлённо проговорил отец.

— Пап, да всё нормально, — сказала я, отводя глаза в сторону, чтобы он не смог прочитать по ним мои истинные чувства. — Прошла любовь…

— Ладно… Это хорошо, — протянул он задумчиво. — Будем надеяться, что это надолго.

— Навсегда… — протянула я и задумалась. А ведь и в самом деле, это навсегда.

Навсегда!

Но мне не хотелось верить. Я всё ещё тешила себя тщетными надеждами, что мы когда-нибудь будем вместе, но, то слово, что я сказала отцу, сжало моё сердце ежовой рукавицей. Ведь это правда. Пройдёт немногим больше месяца, и я никогда не увижу Александра. В этот момент мне отчаянно захотелось броситься вон из дома и бежать, мчаться к нему, через глухой лес по прямой, через колючий кустарник, сырой валежник, глубокие балки с грязной водой, лишь бы только одним глазком взглянуть на того, кому принадлежало моё сердце.

Но нет. Нельзя. Это было бы глупо. Свести на нет всё то, чего мы добивались целый месяц? Чтобы всё испортить? Нет! Надо крепче держать себя в руках! Только и всего. Но это так мучительно…