Гарем для сестры султана

Глава 3

Глава 3

Гарем, как оказалось, не так уж сильно отличался от обычного офиса.

Ну разве что вместо кулера с водой — фонтаны с лепестками роз, вместо строгих начальников — султан и валиде, а вместо скучных совещаний — бесконечные приёмы, встречи и интриги, замаскированные под светские чаепития.

Но атмосфера — та же самая.

Все строят глазки, улыбаются, шепчутся за спиной и тихо точат кинжалы — если не настоящие, то словесные уж точно.

Джасултан быстро поняла одну простую истину: здесь либо ты, либо тебя.

И чем быстрее она перестанет удивляться происходящему, тем выше её шансы на выживание.

Утром, сразу после рассветной молитвы, в её покои вбежала взволнованная служанка:

— Хатидже-султан! Хюррем-султан просит вас на завтрак.

Она… сказала, что хочет угостить вас новым лакомством.

Джасултан потянулась на подушках, чувствуя, как мягкие ткани ласкают кожу.

После вчерашней ночи, в которой было слишком много вина, пряных слов и того самого перса, ей хотелось только одного — ещё полчаса тишины.

Но, увы, с Хюррем не шутят.

Завтракали в павильоне, окружённом мандариновыми деревьями.

За столом, уставленном серебром и фарфором, Роксолана выглядела, как сама невинность: простое светлое платье, едва заметные украшения, волосы аккуратно убраны.

Но глаза — внимательные, цепкие.

— Ты выглядишь… расслабленной, сестра, — с лёгкой улыбкой сказала она, наливая гранатовый сок.

— Видимо, воздух гарема на меня так влияет, — лениво ответила Джасултан, откусывая инжир.

Они обменялись взглядами, полными подтекста.

— Я слышала, ты вызвала янычаров. Тренировалась? — с мягким интересом спросила Хюррем.

— Мне надо держать себя в форме. Кто знает, что ждёт нас завтра?

Иногда лучше уметь орудовать саблей, чем веером, — ответила Джасултан, намекая на слухи.

Роксолана едва заметно улыбнулась, будто признавая её правоту.

— Кстати о саблях, — сказала она чуть позже, когда служанки ушли и они остались наедине. — Этот перс.

Говорят, он хорошо владеет клинком.

— Говорят? — переспросила Джасултан, выгибая бровь.

— У нас тут много ушей, ты же знаешь, — Роксолана сделала глоток сока. — Говорят, что ты уже его… испытала.

Джасултан усмехнулась, медленно прокручивая в пальцах драгоценное кольцо.

— Я люблю проверять своих… подданных на прочность.

— И как впечатления? — тихо спросила Роксолана, словно невзначай.

Джасултан ответила не сразу. Она смотрела на цветущий сад, на бабочек, порхающих над жасмином, и наконец сказала, чуть прищурившись:

— Этот Назим — как кинжал с затейливым лезвием. Красив, но опасен. И знаешь… иногда хочется порезаться.

Они обе рассмеялись, словно две старые ведьмы, делящие тайное зелье.

Вечером, когда тени сгустились и гарем снова зашептался, Джасултан устроила ужин в своих покоях.

Она велела накрыть стол не на подушках, а в дальнем зале, где стены были украшены картинами с охотничьими сценами, и окна выходили в сад.

И, конечно же, велела позвать Назима.

Он появился, как всегда, уверенный и расслабленный, но в его глазах уже плескалось что-то большее, чем игра.

— Ты снова позвала меня, султанша, — его голос звучал медленно, лениво, будто шёлк тянулся по коже.

— Я люблю привычки, — ответила она, наливая себе вина. — Садись.

Назим сел напротив, склонив голову в лёгком поклоне, но губы его кривились в усмешке.

— Странные у тебя привычки.

— Не страннее твоей самоуверенности, — усмехнулась она.

Они ели молча. Но это молчание было насыщено.

Пальцы Джасултан неторопливо водили по краю кубка, Назим наблюдал за ней, словно зверь, готовящийся к прыжку.

— У тебя есть привычка смотреть слишком дерзко, — сказала она, когда на столе остались лишь остатки фруктов и мед.

— Я привык смотреть на то, что мне нравится, — ответил он, не отводя взгляда.

— И ты думаешь, тебе это сойдёт с рук?

— А ты хочешь наказать меня, султанша? — его голос стал ниже, плотнее.

Джасултан медленно встала, подошла к нему и, не торопясь, опустилась рядом, так, чтобы их лица были почти на одном уровне.

— А ты сам этого хочешь?

Между ними повисло напряжение, горячее, как солнце полудня.

Назим не шевелился.

Он смотрел прямо в глаза, в самую душу.

— Ты знаешь ответ, — сказал он тихо.

Джасултан медленно провела пальцем по его щеке, обвела контур губ.

Её прикосновение было лёгким, но в нём читался приказ.

И в этот миг она поняла — всё, она играется с огнём, который может её сжечь.

Но, Боже, как ей хотелось гореть.

Назим вдруг перехватил её запястье, осторожно, без грубости, но твёрдо.

— Ты слишком хорошо умеешь играть, султанша, — прошептал он. — Только помни: даже у игрушек есть зубы.

Джасултан не отвела взгляда.

— Пусть попробуют укусить, если осмелятся.

И её голос был не менее опасен, чем его.

Ночь снова опустилась над дворцом, принесла с собой аромат жасмина и таинственный полумрак.

А за резными дверями, в покоях Хатидже-султан, закручивалась игра, где каждый шаг был на грани.

И никто уже не знал, кто тут хозяин, а кто — пленник.