Гарем для сестры султана

Глава 33

Глава 33

В Стамбул прибыли послы.

Они въезжали поодиночке, в золоте, в слоновьей коже, в зеркалах и шелках.

Кто-то — с дарами. Кто-то — с угрозами.

Но все — с вопросом:

Кто такая эта женщина, что заставила султана склониться?

Приём проходил во внутреннем саду.

Павильон был украшен огненными тюльпанами и персидскими коврами.

Султан сидел на троне.

Но второй трон был рядом.

И на нём — Джасултан.

Она была в белом. Шёлк обтекал её, как молоко по лезвию.

На поясе — тонкий пояс из золотых нитей.

В волосах — ни камня, только перо фазана.

Но глаза…

Глаза делали так, что даже эмиры отводили взгляд.

— Ваше решение управлять вместе — вызывает тревогу, — первым заговорил хан из восточного племени. — В наших землях женщина может быть матерью, но не воином.

— Значит, вашим матерям стоит взять мечи, — спокойно ответила Джасултан. — И вам, возможно, станет страшно по-настоящему.

Зал замер.

Султан чуть улыбнулся.

Но потом вошёл он.

Посол Персии. Высокий. С золотистой кожей и глазами цвета аниса.

На лбу — шрам, знакомый ей до боли.

Рахим ибн Шахан.

Когда-то — раб.

Когда-то — мальчик с кандалами и гордостью.

Она освободила его…

А он исчез.

Теперь он стоял перед ней в белом кафтане с сапфиром на груди и смотрел, не мигая.

— Султанша Джасултан, — сказал он, кланяясь только ей. — Я прибыл не только как дипломат.

Я прибыл… с предложением.

Султан напрягся.

— Моё государство готово подписать союз, установить открытые торговые пути, обменяться знаниями…

Но я предлагаю больше.

Я прошу вашей руки. И вашего сердца.

Гарем замер.

Фархад — в тени — сжал кулак.

Султан — посмотрел на неё, не дыша.

А она…

улыбнулась.

— Что ж. Люблю щедрых гостей.

— И?.. — спросил посол, шагнув ближе.

Она встала.

— Я не вещь. Не титул. Не награда.

Хочешь моей руки?

Докажи, что стоишь рядом.

Он склонил голову.

— Назови испытание.

И она обернулась к остальным.

— Завтра. На закате. Дуэль — не на кровь, а на разум и честь.

Каждый, кто считает себя достойным — покажет не силу меча, а ясность ума и чистоту намерений.

— А если я выиграю? — спросил посол, глядя прямо в её душу.

— Тогда, может быть… ты получишь поцелуй.

И вопрос: готов ли ты стать не моим повелителем — а моим союзником?

Он улыбнулся.

— Ты стала ещё ярче, султанша.

Она подошла вплотную.

— А ты, Рахим, всё ещё пахнешь ветром пустыни…

И кое-чем ещё.

Он склонился к ней, прошептал:

— Свободой?

Она кивнула.

— Именно.

Ночью, в её покоях, Фархад стоял в тени.

Не злился. Не ревновал.

Просто ждал.

— Ты не спросишь, кого я выберу? — прошептала она, скидывая накидку.

— Я знаю. Ты выберешь путь.

А я… пойду за тобой. Или умру на нём.

Она подошла. Касаясь пальцами его лица.

— А если я выберу никого?

— Тогда я стану тенью, что хранит твой свет.

На следующее утро Рахим, Султан и Фархад стояли перед ней.

Она подняла чашу с водой.

— Сегодня — не бой. Сегодня — испытание.

Она подала каждому свиток.

Три задачи.

1. Как ты успокоишь страну, если вспыхнет женское восстание в провинциях?

2. Как бы ты убедил мужчину принять власть жены без насилия?

3. Что для тебя — любовь к женщине, равной тебе?

И дала время — до заката.

Когда солнце касалось горизонта, она вернулась.

Свитки легли перед ней.

Она читала долго.

Молча. Внимательно.

И потом сказала:

— Каждый из вас дал часть правды. Но только один… написал это:

"Я не хочу быть твоим тенью.

Но если ты станешь солнцем — я не уйду, даже если сгорю."

Это был Фархад.

И она подошла к нему.

Обняла.

Поцеловала.

— Я выбрала.

Рахим склонился.

— Я рад, что проиграл так. Ты — не султанша. Ты — будущее.

И ушёл.

А Султан…

Поднялся и произнёс:

— Сегодня я отказываюсь от титула «единственный правитель».

С этого дня — я первый среди равных.

И имя этой эры — Эпоха Джасултан.