Жаворонок Теклы (СИ)

4. Жена за мужа

Нетрудно догадаться, что Нерина спустя столько лет стала искать встречи с бывшим женихом именно из-за того, что тлеющие угольки этих предательских мыслей в конце концов разгорелись. Но не от скуки супружеского однообразного благополучия, не из-за кризиса среднего возраста, хоть она и была из таких натур, которые особенно ему подвержены, а из-за роковой совокупности нескольких факторов.

Назойливая опека Надежды Павловны, с годами все чаще пугающей дочь, что она развалит семью, если начнет расслабляться, была только половиной беды. Нерина успела понять, что если мать за что-то и боялась, то лишь за собственный покой, который обеспечивал зять, даря путевки на хорошие курорты и в санатории. Однако будучи тихой и послушной дочерью, она держала эти мысли при себе, к тому же, у Нерины было мало других собеседников и с годами ограниченность общения начала вызывать горечь и недовольство собой.

Еще более критической проблемой для молодой женщины стали напряженные отношения с семьей мужа. Первые пять лет брака это не очень проявлялось: свекры были с ней не так чтобы ласковы, но любезны, а на большее Нерина и не претендовала. Но когда появилась весомая причина для тревоги, наружу всплыли все неприятные недомолвки прошлого. Костя пытался урегулировать зреющие конфликты, но это оказалось непросто.

Вступая в брак, Нерина не знала одной детали, а именно — того, что родители жениха после истории с Айваром уже не слишком желали этой свадьбы. Как люди старой восточной формации, связь Нерины с другим парнем (да еще чернокожим проститутом, пойманным с наркотиками) они восприняли как позор и на собственные седины. Прежние подружки сына совсем не отличались строгостью воспитания и кроткими нравами, поэтому Нерина на таком фоне всегда выглядела образцовым вариантом для его семейной жизни — патриархальная жена и невестка, гарант уюта и тишины в доме, преданная своему первому и единственному мужчине. Ради этого семья готова была закрыть глаза на бесперспективность этого союза в деловом плане. Теперь родители стали считать ее такой же, как «все эти», несмотря даже на то, что со слов Кости она выглядела скорее наивной жертвой ушлого африканца, а никак не вертихвосткой. Но сколько они ни советовали сыну подумать еще и обратить внимание на других девушек, он не желал ничего слушать, и родители скрепя сердце благословили брак.

Не ладилось у нее общение и с сестрой мужа, эффектной и своенравной девушкой, которая по странному совпадению тоже носила экзотическое имя — Мирта. Вообще Костя был с ней очень дружен и когда-то сильно помог ей получить образование и встать на ноги. Родители заранее сделали ставку на сына и наметили для дочки выгодный брак как высшую цель, для которой не нужен ни диплом, ни амбиции. Но брат сумел донести до отца, что Мирта толковая девушка и от нее будет большая польза в делах, а выйти замуж она успеет. Поэтому сестра всегда восхищалась Костей, не понимая только его увлечения Нериной. Была ли это обычная ревность или высокомерие по отношению к человеку «эконом-класса», Нерина не знала, но Мирта не стеснялась открыто недоумевать, как брат, вокруг которого вилось столько замечательных девчонок, мог запасть на эту «фричку».

Но по-настоящему тяжелое время настало, когда начались частые и назойливые разговоры о пополнении семейства. Нерина побаивалась такого серьезного шага, но все же для нее это было связано с надеждой — ребенок мог украсить ее странную жизнь, а может быть, и искупить вину за прошлое. Во всяком случае это был бы человек, любящий и готовый принять ее безусловно, без претензий к изъянам и ошибкам.

Муж этот вопрос с ней мало обсуждал, и во всяком случае пять лет после свадьбы пара выделила для спокойной и насыщенной жизни «для себя» — поездок по Европе и морским курортам, карьеры, обустройства дома и сада. В это беззаботное время Косте очень нравилась скромность жены, которая не любила транжирства и никогда не придиралась к сервису. Для нее было радостью купить в Венеции крошечную яркую конфету из муранского стекла или уплетать в Брюсселе местные вафли, устроившись прямо на ступенях какого-нибудь здания. Позже это качество стало настораживать и терять обаяние.

Но в конце концов супруги решили больше не откладывать, и год, в течение которого они целенаправленно не предохранялись, истек и не принес желанной вести. После этого семейство Ким всерьез забеспокоилось — им определенно требовался наследник, пусть и от нечистокровной Нерины. Но если Костя такие разговоры пресекал на корню, заявляя, что никому не позволит лезть в свою постель, то ей на это не хватало воли. Она терпела и свою надменную свекровь, недовольную «порченой» во всех отношениях невесткой, и ехидную Мирту, которой это вроде бы вообще не касалось, и родную мать. Та однажды намекнула Нерине, что дело может быть в несовместимости, которой медицина пока не нашла внятного объяснения.

— И что ты предлагаешь, мама? — утомленно спросила молодая женщина.

— Ну как что, мы же с тобой обе умные девочки, — вкрадчиво сказала Надежда Павловна. — Попробуй зачать от кого-нибудь другого, тоже проблема! Это даже не измена, ради семьи можно. А Костик ничего и не узнает никогда, если будешь стараться. Мужчины существа примитивные, знаешь ли… Съезди там на курорт, в круиз, я думаю, он тебя отпустит! Только смотри, чтобы не как в прошлый раз, — тут уж обман не пройдет, сама понимаешь.

— В прошлый раз? — переспросила Нерина. Хотя тон у нее был совсем не вопросительным, и в лице, по-видимому, тоже отразилось что-то такое, от чего Надежда Павловна притихла. После этой тирады Нерина поняла, что ее мать презирает всех мужчин, и всегда презирала, несмотря на ритуальные танцы с едой, отглаженными воротничками и «супружеским долгом». И ей почему-то стало очень жаль отца.

Из всей родни, кстати, только он, кроме мужа, не донимал ее расспросами, придирками и поучениями, и дочь со временем сблизилась с ним больше, чем в юности. Андрей Петрович ощутимо старел, работал, но уже вполсилы, и отдушину находил в беседах с Нериной. Она старалась не угнетать его тяжелой темой бездетности и сложных отношений со свекрами, и когда что-то все же проскальзывало, отец замолкал и углублялся в какие-то раздумья, по-видимому очень горькие. «Ничто не проходит без последствий, Неричка, ничто не проходит…» — вымолвил он как-то раз, и как дочь ни добивалась от него разъяснений, ничего больше не сказал.

Так, шаг за шагом, со свадьбы минуло одиннадцать лет, в течение которых Костя преуспел в делах, а вот обстановка дома становилась все более тяжелой. В конце концов супруги все-таки обратились к врачу, и первое обследование не выявило у обоих никаких патологий. Но после этого Нерина попала на прием к более внимательному и участливому гинекологу, уже пожилому мужчине, который расположил ее к себе мягким отеческим тоном и понемногу выведал все, о чем она молчала много лет. Особенно его настораживали те самые боли при половом акте, которые в последнее время снова стали беспокоить женщину. Когда она, помявшись, рассказала все в подробностях, он также расспросил ее о питании, стрессах, качестве менструального цикла в юности, противозачаточных средствах. Услышав, что в юности девушка питалась почти исключительно «женскими продуктами», строго следила за весом, контрацептивы подбирала себе сама, а советы по скользким вопросам искала на анонимных форумах, он нахмурился и понимающе покачал головой. После повторной консультации доктор пришел к выводу, что у Нерины развилась эстрогенная недостаточность, при которой зачатие в данный момент маловероятно. Он добавил, что своевременное лечение, а также смена пищевого режима, могли бы помочь, если бы она озаботилась этим лет десять назад.

— У меня тогда был парень, — вдруг сказала Нерина ошеломленно. — Он предупреждал, что есть какие-то проблемы, что надо сходить к врачу, но я не поверила, решила, что ему просто хочется от меня отделаться под благородным предлогом…

— Я бы этому парню лично пожал руку, — хмуро сказал гинеколог.

— Но я же была уверена, что это нормально, — растерянно сказала Нерина, — что всем больно, потому что рожать ведь тоже больно, но ничего, все справляются… Я с мамой советовалась, и в интернете читала.

— Да чем у вас головы забиты-то, девчонки? — сокрушенно вздохнул врач. — Зачем страдать, когда можно не страдать?

Разумеется, никакого ответа на этот вопрос у Нерины не было. Но одно она по-прежнему знала точно: без детей ее брак практически обречен и остается только надеяться на проверенные годами способы — побольше молчать, пореже попадаться на глаза, любить то, что любит муж, вкусно кормить, не болеть, не плакать (при муже) и всегда быть готовой в спальне. В таком случае, как ей думалось, был шанс хотя бы сохранить законный статус жены, даже если все остальное он компенсирует на стороне, а на другой исход Нерина уже и не надеялась.

Но почему-то у Кости все эти жертвы не вызвали никакой благодарности, и он считал, что нужно как раз объясниться с родным человеком, а не играть в молчанку. О невозможности иметь своего ребенка он, конечно, немного сожалел, но вполне допускал усыновление, причем вовсе не из романтических побуждений. Напротив, Костя был предельно несентиментален во всем, что касалось человеческого симбиоза, и считал, что никакого продолжения себя в кровных детях не существует, — жизнь дается и отнимается один раз, хотим мы того или нет, и воспитать подрастающего человека своим наследником, другом и партнером можно без всякого биологического родства. А о том, чтобы делить это воспитание с какой-либо иной женщиной, кроме Нерины, он даже и не помышлял.

Конечно, его родители, как рассуждал Костя, не сразу примут такой смелый шаг, это не в их консервативных правилах, но рано или поздно они сбавят гонор, когда наступит старость и к сыну перейдет роль опоры и стержня в семье. К тому же, сестра потом уйдет к будущему мужу и ее детей они станут видеть редко. А их матери, скисшей в череде омолаживающих процедур, поездок на курорты и болтовни с престарелыми подругами, со временем непременно понравится баловать приемных внуков и стряпать для них свои фирменные сладкие пирожки на пару и рисовое печенье по-корейски.

Впрочем, Нерина тоже мечтала не столько о беременности и родах, сколько о том, чтобы делиться с ребенком нажитыми духовными ценностями и нежностью, прививать чувство прекрасного, учить самостоятельности. Но стереотипы, слышанные многократно от матери, старших знакомых и врачей, подавляли всякое вдохновение и мечты.

Со временем опущенные глаза, молчаливость, отсутствие интереса ко всему, что прежде увлекало, превратились в нормальное состояние Нерины, а вечным ответом на любые предложения Кости стало «как тебе хочется». И всякая охота к откровенным разговорам у него понемногу пропала. Если Нерина понимала это поведение как жертвы во имя покоя мужа, то Косте в нем виделось безразличие к его чувствам и, в конечном счете, к нему самому. А поскольку в его памяти тоже была еще жива история с Айваром, о которой он знал больше жены, это породило много нехороших мыслей.

Вдобавок родственники подлили масла в огонь: они почему-то были уверены, будто бесплодность Нерины связана с тем, что она успела забеременеть от Айвара и сделала аборт, поскольку черный ребенок ей был абсолютно ни к чему. На их взгляд, другого объяснения тому, что женщина не способна к своей естественной функции, просто не могло существовать. Окольными путями Костя все-таки выяснил, что никаких абортов у Нерины никогда не было, но уже то, что эти пересуды возникли, вызвало у него озлобление, причем не на родню, а на Айвара.

Жене он тогда ничего не сказал, и со временем у нее тоже стали появляться подозрения. Костя теперь старался поменьше бывать дома и пореже общаться с родственниками, все чаще уходил на работу, когда супруга еще спала, а вечерами порой ездил на машине по шоссе без всякой цели, и его поздние возвращения наводили Нерину на мрачные мысли.

Семья для Кости все-таки была важна, как для большинства корейцев, и он предпочитал сберечь шаткий мир, нежели вовлечься в опасные конфликты. Но на первое место он сейчас ставил жену и будущих детей, родных или приемных. И безвольная апатия Нерины наводила его на подозрение, что ей не так уж все это нужно и она, вероятно, вообще занята другими мыслями.

В результате произошла одна вещь, которую можно было счесть жуткой случайностью, но только отчасти. Однажды Андрей Петрович попросил Костю заехать на дачу к Северцевым и отвезти какие-то книги для Павлика. У него машина тогда была не на ходу, к тому же Костя с Нериной жили в этом районе. Открыл ему Алексей — жена ушла в выходной куда-то по делам и он остался с детьми. В прихожей Костя заметил кипу нераспакованных квитков из почтового ящика, между которыми виднелся необычный конверт, и на почтовых марках он разглядел проклятое слово «Ethiopia». Мужчину тут же кольнуло противное чувство подозрения и страха, и он понял, что не успокоится, если не узнает содержания этого письма и степени его опасности для их с Нериной семьи.

И Костя прибег к самому банальному способу — попросил у хозяина воды и за время его отсутствия быстро засунул конверт в карман брюк. Ни Оля, ни Леша письма не хватились: уезжая из городской квартиры, они скопом взяли все, что было в ящичке, думая прочесть потом, на досуге. Содержалось в нем следующее:

«Здравствуй, Эльга! У меня, к сожалению, плохие новости. По телефону сказать не могу, духу не хватит, а доступа в интернет сейчас просто нет. Поэтому когда ты получишь это письмо, мы с Айваром уже будем далеко от Аддиса. Случилась беда. Я вынуждена оставить службу и уехать куда-то в глушь, на два года, а Айвару придется работать в какой-нибудь сельской больнице. Потом ты все узнаешь, но у меня сейчас к тебе только одна просьба: чтобы вы его не бросали. Так он ничего вам не расскажет, ни тебе, ни Мите, даже если будет погибать. Мы с тобой обе его знаем. В общем, в эти два года он не сможет никуда выехать из Эфиопии, поэтому выходите на связь почаще, поддержите, встряхните. Возможно, Митя сумеет помочь со всей ситуацией, у него достаточно связей в европейской прессе и с юристами, но сначала надо расшевелить Айвара, а это сможешь только ты и Павлик. Лучше всего, если вы с ним хоть раз выберетесь туда к Айвару. Конечно, климат там тяжелый, нужны прививки, но его это, возможно, спасет. У меня почему-то очень дурное предчувствие, я боюсь, что Айвара может потянуть на глупости. А меня долго не будет рядом, так что вся надежда на вас. Адрес я здесь указала, это дом моих родителей. Заранее благодарю и надеюсь, что мы еще когда-нибудь увидимся. Налия»

Письмо было кратким, однако Костя узнал достаточно — Айвар, оказывается, и не думал окончательно исчезать, все эти годы он общался с теми, кого Нерина считала друзьями. Не зря же он ее отлучил от их компании, как в воду глядел! Но что будет теперь? Незнакомая женщина, по-видимому жена Айвара, просит всего лишь морально его в чем-то поддержать, но мало ли что может придумать сердобольная Оля, которую та почему-то называет Эльгой? Если она придаст это дело огласке и Нерина все вспомнит? Если Оля попытается снова притащить Айвара сюда? Только этого сейчас не хватало в их семейной жизни, которая и так превращается в сумасшедший дом! Сейчас, когда Нерине все вокруг кажутся черствыми непонимающими злодеями, она как никогда способна опять метнуться на поиски утешений и романтики.

Нет, Костя помнил о том, что в письме было главным: случилось какое-то несчастье. Но речь, как он думал, явно не шла о жизни и смерти, а из сложных ситуаций Айвар уже дважды выкарабкался. Если же он до сих пор не способен решать проблемы без помощи женщин, в том числе чужих, — так тем хуже для него.