Хочу тебя ещё

32

Остаток утра прошёл уже лучше.

После оргазма у бассейна Джейн захотелось ещё одного в душе, в чём я ей тоже помогла. Меня устраивало, что она не ответила мне взаимностью. Я была просто счастлива слышать её стоны и чувствовать, как она извивается, не только потому что так я приобретала уверенность, что всё делаю правильно, но и потому, что это были признаки жизни. Её тело, которое раньше было таким угрюмым, становилось диким и неистовым. Минут на 10 мы забыли о чувстве обречённости, которое теперь пронизывало запертый дом, и о наших сожалениях.

Но потом мы всё вспомнили.

— Не могу поверить, что я её ударила, — сказала Джейн, завязывая пояс халата.

Это был другой халат, не тот, что был на ней раньше, а оттого, что она завязывала пояс, я почувствовала некоторое облегчение, хотя мне всё равно не понравилось, что она не оделась по-нормальному.

— Ты поддалась своим чувствам и совершила ошибку, — сказала я. – Рано или поздно публика тебя простит.

— Рано или поздно? — она смотрела на своё отражение в зеркале в гардеробе, как будто оно было ей незнакомо. — Возможно, к тому времени я уже буду мертва.

— В ближайшее время ты не умрёшь, — сказала я. — Ты ведь здорова.

— Случиться может всё, что угодно, милая. Это как раз лучшее и худшее в жизни. В любой момент может случиться всё, что угодно.

Она безучастно смотрела на меня, пока я натягивала её джинсы, такие рваные, что почти обнажали ей ноги.

— Ты в них выглядишь мило, — заметила она. — Оставь их себе.

— Правда? Спасибо, дорогая.

Она обвила меня руками:

— Если я умру, то можешь забрать всю мою одежду, ясно?

— Перестань говорить о том, как ты умрёшь, — сказала я. — Это не сочетается с твоим брендом.

— Уж не знаю, какой у меня сейчас бренд: сердитая леди, жестокая леди, грустно-сердито-жестокая леди?

Я провела руками вверх и вниз по её спине:

— Что моя грустно-сердито-жестокая леди хочет на обед?

— А ты приготовишь мне обед?

— Конечно, — сказала я. — А что ещё я могу делать?

Она откинула голову назад, как тряпичная кукла, а затем начала слегка раскачиваться и высоким голосом, которого я никогда раньше от неё не слышала — он звучал как детское притворство, — сказала:

— Я бы хотела чипсов. И сэндвич с арахисовым маслом и джемом. И побольше, побольше джема, пожалуйста.

На её лице была широкая улыбка, и я подумала, что после секса Джейн становится счастливее. Если мы будем чаще заниматься сексом, то всё будет хорошо.

Я подумывала сделать и себе бутерброд с арахисовым маслом и желе, но потом поняла, что вообще-то мне хочется салата. Моё желание получить полную миску зелени возросло, когда я открыла холодильник, а когда увидела, что у нас почти не осталось листового салата, моё желание возросло ещё больше.

Пока я готовила еду, она заказала продукты.

— Обычно я не позволяю себе есть хрустящие хлопья с корицей, — крикнула она с дивана, — но сейчас я ем всё, что захочу!

Ей не хотелось идти к столику снаружи, а хотелось остаться на диване, поэтому я присоединилась к ней там. Я задумчиво ела свой салат, пока она с жадностью поглощала сэндвич с арахисовым маслом и джемом. Ни с того ни с сего она спросила:

— Ты ведь никому не рассказывала о нас, не так ли?

— Ты же просила меня этого не делать.

Формально я не ответила на её вопрос, и, следовательно, это не было ложью. Я по-прежнему считала, что есть большая вероятность, что Джейн подозревает, что я что-то недоговариваю, но если и подозревает, то ничего не говорит. Она невинно посмотрела на меня, протягивая пустую тарелку, и сказала:

— Принеси мне ещё чипсов, пожалуйста.

— Конечно, — сказала я и принесла ей ещё чипсов в миске.

— Нет, я хочу весь пакет, — сказала она своим новым детским голоском.

Поэтому я принесла ей пакет, а потом пошла убираться на кухне. Пока я это делала, я выбросила несколько бумажных полотенец в мусорное ведро. Они закрыли мою фотографию с Энди, а это означало, что сцена, которую я представлял себе, когда Джейн собирается что-то выбросить и видит отвергнутый подарок, никогда не произойдёт.

Закончив уборку, я легла рядом с Джейн на похожую на облако кушетку и положила голову ей на плечо. Она продолжала есть чипсы, а я задавалась вопросом, является ли её новый голод формой саморазрушения или формой любви к себе. После её комментария о том, что обычно она не позволяет себе хрустящие хлопья с корицей, я подумала: "Джейн не ест слишком много, потому что не контролирует себя. Она слишком много ест, потому что раньше во всём себя ограничивала, а теперь навёрстывает упущенное".

Но когда она вытерла жирную руку о халат, меня встревожило, насколько сильно она перестала за собой следить.

"Её жизнь раскололась на куски, — напомнила я себе. — Это временно".

"Это временно" стало постоянным внутренним рефреном в дни после скандала. Это помогло. Прикосновения к ней тоже помогли. Чем ближе моё тело было к ней, тем меньше я волновалась.

Она доела пакетик чипсов, а затем решила, что было бы неплохо принести публичные извинения в Instagram.

— Ты ведь не против написать для меня текст, правда, сладкая моя?

— Конечно, нет.

Пока я писала, она гладила меня по волосам, и это было нежно. Это совершенно не вязалось с насилием. Я думаю, именно это позволило мне не связывать Джейн с актом насилия, о котором я писала.

Косые лучи солнца проникали сквозь ряд раздвижных стеклянных дверей, заливая нас тёплым светом. Её рука нежно скользила по моей макушке. Мои глаза были прикованы к экрану, и краем глаза я видела весёлую синеву бассейна и ослепительную зелень высокой живой изгороди.

Другими словами, всё вокруг напоминало мне о том, что нужно быть счастливой. Я писала:

Джейн сказала, что звучит идеально.

— У тебя талант, — сказала она, и я почему-то вспомнила, как мать говорила ей то же самое о том, как она готовит и убирает, когда была маленькой.

От комплимента я почувствовала себя невероятно наполненной, как юная Джейн.

Она решила дополнить мой текст старой фотографией цветов, которая была у неё в телефоне, "потому что цветы нельзя ненавидеть". Публикуя это, она пробормотала:

— Пожалуйста, Младенец Иисус в яслях, пусть это поможет.

Затем она обновила поиск в Google по своему имени.

Волна ужаса обрушилась на мою грудь.

Сначала она не поняла.

— Это ещё что такое?

— Мне очень жаль.

Она нажала на заголовок, и на экране появилось изображение меня и того парня с газетой. Моя голова была опущена, что скрывало большую часть лица. Огромные солнцезащитные очки скрывали всё остальное.

— Так это ты? — её глаза широко открылись, как и рот. — Зара!

Она прочитала подпись: "Джейн Бейли в Ист-Хэмптоне раздаёт автографы спустя несколько часов после нападения на Бри Джонс". Затем она прочитала статью полностью. Вот те моменты, которые я помню наиболее ярко:

Когда Джейн закончила читать, она посмотрела на меня с неподдельным потрясением на лице и сказала:

— Монстр внутри тебя вышел наружу.

— Я не хотела, чтобы что-то из этого произошло! Люди просто приняли меня за тебя.

Я почувствовала, как в уголках глаз собираются слёзы. Я приказала себе не моргать, чтобы глаза не втянули их обратно.

— Ты хочешь, чтобы я ушла?

— Ты никуда не пойдёшь, — отрезала она, и да, её тон был резким, но я почувствовала такое облегчение от того, что она не выгоняет меня, что мне было всё равно.

— Итак, позволь мне прояснить ситуацию, — сказала она. – Кто-то принял тебя за меня, а ты и подыграла?

— Да.

— Зачем?

— Не знаю.

Она подняла бровь:

— Тебе понравилось?

— Нет.

— Тебе не понравилось быть знаменитой?

Я не ответила.

Она хлопнула в ладоши:

— Я хочу услышать о каждой минуте этой поездки в город. Начни с самого начала, пожалуйста.

Итак, я рассказала ей всё в подробностях: как в магазине женщина назвала меня Джейн Бейли, но когда я обернулась, женщина поняла, что обозналась. Как на парковке, когда я надела солнцезащитные очки — которые нашла в ящике гардеробной; я надеялась, что это нормально? — кто-то снова принял меня за неё.

— А потом ты пошла прогуляться? Почему ты просто не поехала домой?

— Хотела зайти в пекарню за круассаном, — промямлила я.

Она выглядела разочарованной:

— Что за детский сад!

— Но я так и не добралась туда, потому что все стали выкрикивать моё имя — твоё имя, извини, твоё имя, — а потом ты позвонила. Джейн, всё вышло случайно.

— Случайно? Это я случайно влепила пощёчину Бри Джонс, — в этот момент зазвонил её телефон. — Продукты привезли.

Печатая, она озвучивала текст:

— "Положите к выходу, пожалуйста. Извините за толпу".

Затем, обращаясь ко мне, сказала:

— Чёрт, я выгляжу, как полное дерьмо. Не хочу туда спускаться.

— Хочешь, чтобы я сходила вместо тебя?

— Нет! Посылать своего литературного работника за продуктами? Я уже вижу заголовки: "Властная нарциссистка не обладает базовыми навыками общения". Или "Джейн Бейли спит с той, кто пишет ей книгу!’ Я на такое не готова.

Она смотрела на меня долгим задумчивым взглядом, а затем её глаза распахнулись:

— О боже.

— Что?

— Ты снова станешь мной.

— Джейн...

Медленная улыбка расплылась по её лицу:

— А это будет весело, я права?

— Я...

— Что? Больше не хочешь побыть знаменитой?

— Ну...

— Надень-ка солнцезащитные очки, — строго сказала она. — Сейчас же.

— Джейн…

— И захвати шляпу. И рубашку с высоким воротником. Что-нибудь летнее.

— Джейн, пожалуйста.

— Быстро-быстро! Наше мороженое тает.

Несколько минут спустя я сидела рядом с ней на диване, одетая во все предметы одежды, которые она мне выделила, а она пальцами укладывала мне волосы. Её движения были резки. Я чувствовала себя её куклой. Она опустила поля шляпы, "потому что у тебя на лбу меньше морщин, чем у меня", — сказала она и подняла воротник рубашки, чтобы скрыть линию моего подбородка, которая была немного более выраженной, чем у неё.

Закончив, она откинулась назад и окинула меня взглядом, а затем сказала:

— Ты мой клон! Иди посмотри на себя в зеркало.

Я так и сделала. Солнцезащитные очки, шляпа и воротник полностью стёрли наши незначительные различия.

— Понимаешь, что я имею в виду? — крикнула она с дивана. — Круть!

Когда я снова подошла к ней — унылый халат, неухоженные волосы, пустой пакет из-под чипсов рядом с ней, — я подумала, что больше похожа на Джейн Бейли, которую знают зрители, чем сама Джейн Бейли прямо сейчас.

— Когда спустишься туда, открой дверь и дай им сделать несколько снимков, хорошо? Веди себя искренне и скромно. Не поднимай голову. Ничего не говори. Поняла?

— Поняла.

— Хорошо. Я буду следить.

Идя по травянистому склону, я переняла её походку — плечи вперёд, тяжёлые шаги; делала ли я то же самое и в городе? — и почувствовала печаль, как будто меня уволили, опустив каждую чёрточку лица.

Дойдя до ворот, я остановилась и прислушалась к голосам папарацци с другой стороны.

— Да, чувак, я купил это в том торговом центре, — сказал один из них.

— Круто, — ответил другой.

Я положила руку на ручку и глубоко вздохнула. Я никогда раньше не выходила из дома через эту дверь, поэтому ручка казалась мне чужой, и у меня не было представления о том, с какой силой нужно нажимать.

Я толкнула слишком сильно. Дверь быстро распахнулась.

Вспышка.

— Джейн!

Вспышка.

— Джейн!

От яркого света у меня закружилась голова. Пот выступил повсюду. Я смотрела, как руки берут пакеты с продуктами. Я была там, но меня там и не было.

— Джейн! — кричали они.

Я — никто.

— Джейн!

Я — призрак.

— Джейн!

Я и есть Джейн.