Хочу тебя ещё

6

— Мой знаменитый жареный цыплёнок, мой знаменитый кукурузный хлеб, моя знаменитая картошка, — Джейн встала из-за стола, показывая каждое блюдо. — И дольчатый салат со свеженарезанным редисом, который я сорвала сегодня утром – он ещё не стал знаменитым, но когда-нибудь вполне может стать! — она рассмеялась сама с собой, взяв с середины стола бутылку красного. — Вина?

— С удовольствием, — сказал Диего, придвигая свой стул с энергией мальчика, который собирается впервые в жизни прокатиться на американских горках.

Вместо того, чтобы налить ему, она посмотрела на меня:

— А тебе, милая?

— О, конечно, мне тоже немного, спасибо.

— Сначала дамам, — сказала она и наполнила мой бокал, а затем Диего, но не свой.

— Ты ничего не будешь? — спросила я.

— Не-а, — она переставила одну из свечей на столе. – Вино не пробуждает во мне всё лучшее.

— А разве не будет тоста? — спросил Диего.

— Будет, — Джейн подняла стакан с водой. – Выпьем за новых друзей. И за мемуары, которые станут бестселлером "Нью-Йорк Таймс". Моя кулинарная книга уже туда попала, так что, думаю, у нас есть неплохой шанс.

— Определённо, — согласился Диего.

— Да, определённо, — повторила я, и мы приступили к еде.

Поначалу я была не в восторге от блюд Джейн. Мне не очень понравилась курица и дольчатый салат. Накладывая себе на тарелку небольшую порцию жареного картофеля, я думала о том, как бы мне хотелось снова отведать брускетты Энди сегодня вечером и каждый вечер до конца лета.

Потом я откусила кусочек цыплёнка Джейн и… почему он оказался таким вкусным? Я почувствовала, будто перенеслась в лучшее место, причём без предупреждения.

— Нравится, милая? — спросила Джейн.

— Очень вкусно, — сказала я.

— Это так вкусно, Джейн, — подтвердил Диего.

Джейн не сводила с меня глаз.

— Думаю, теперь вы ещё сильнее меня зауважали, — сказала она и приподняла бровь.

— Огромный респект! — сказал Диего. — Я мог бы съесть всё, что есть на этом столе, и ещё столько же.

— Что ж, спасибо, Диего, — сказала она. — Разумеется, каждое блюдо стоит не более 30 баксов.

— Потрясающе, — сказал Диего. — Между прочим, я смотрел все выпуски твоего шоу до единого. Помогать людям готовить питательные, полезные блюда максимум за 30 баксов — это достойно уважения, Джейн.

— Знаю, — улыбнулась она.

— Мой любимый выпуск – "Хочу тебя ещё". Эпично. Но мне также нравится тот, где ты используешь крошечные кусочки стейка в качестве начинки для салата. Это была потрясающе здравая идея!

— Продюсер сначала ничего не понял, но я стояла на своем, как я всегда делаю, — её взгляд упал на меня как раз в тот момент, когда я отправила в рот слишком большой кусок кукурузного хлеба. – А у тебя какой любимый выпуск моего шоу, милая? — спросила она.

Мне потребовалось ужасно много времени, чтобы прожевать и проглотить, а потом я, наконец, сказала:

— "Хочу тебя ещё", конечно.

Она широко раскрыла глаза и улыбнулась:

— Не врёшь?

— Нет.

— Ты ведь ни одну не смотрела, не так ли?

Я откашлялась, сделала глоток вина и выпрямилась.

— Предпочитаю как можно меньше знать о заказчике, прежде чем писать его книгу, — призналась я. — Таким образом, всё обретает свежесть.

— Свежесть, — она слизнула жир с губ. – Ха!

Темнело всё сильнее. Пламя свечей дрожало. С океана дул нежный бриз. Диего сделал Джейн ещё несколько комплиментов, а та продолжала благодарить его. Я доела всё, что было у меня на тарелке, и съела ещё. Я ела, пока у меня не заболел живот. Джейн принесла на десерт клубничный пирог, а я продолжала есть, несмотря на физические страдания. Её еда действовала искушающе. Я не могла остановиться, и это доставляло ей огромное удовольствие.

— У тебя хороший аппетит! — сказала она в какой-то момент. — Он больше тебя!

Позже она спросила:

— Как тебе пирог, милая? У тебя немного… — она указала на верхнюю губу, — прямо здесь.

— Спасибо, — я вытерла рот её прекрасной салфеткой.

Во время основного блюда Джейн почти ничего не рассказывала о себе, но когда мы ели десерт, она рассказала многое — в основном о том, как рада жить вдали от города.

— Слишком много работы, — сказала она. — И слишком много переживаний.

У неё была склонность работать над собой до предела, что, по её мнению, было одновременно величайшей силой и величайшей слабостью. Работа в последние несколько месяцев стала для неё особенно неприятной, потому что канал "Food TV" только что нанял новую ведущую, Бри Джонс, и теперь Бри должна вести шоу, которое, по сути, будет точной копией шоу Джейн.

— "Немного денег и много любви", — сказала она. – Концепция та же, что и "Всего за 30 баксов", но они притворяются, что это не так. Бри с Юга, как и я. Она по-своему смазливая, если понимаешь, что я имею в виду.

— Фу… — сказал Диего, взмахнув рукой. – Её слушать противно.

— Зара, именно из-за неё мы сейчас пишем эту книгу. Нам нужно бросить жирную тень на Бри Джонс.

— Мы её уничтожим! — Диего стукнул кулаком по столу, но несильно.

— "Food TV" ещё не продлил мне контракт на предстоящий сезон, и мой адвокат говорит, что это не имеет никакого отношения к Бри Джонс, но, знаете, я беспокоюсь. Хотя как я могу не беспокоиться? Обычно я бы позвонила за утешением своему парню, но... — Джейн вздохнула, а затем её рука опустилась к свече, и она провела пальцем по пламени, взад-вперёд, взад-вперёд. Мы с Диего пристально наблюдали, ни один из нас не произносил ни слова — и вдруг Джейн встряхнулась, пришла в себя, снова сфокусировала взгляд, расправила плечи и сообщила новость одним ровным предложением: — …мы расстались.

— Не может быть! — Диего не мог в это поверить.

— Однако это так.

— Что произошло?

— Милая, он оказался алкоголиком.

— Боже мой, та фотография, на которой его рвёт в руку — это треш, — сказал Диего.

— Ты видела этот снимок, Зара? — спросила Джейн.

— Нет.

— Вот, — сказала она, а затем подняла свой телефон и показала мне фотографию, как Джулиан на ночной улице Нью-Йорка пытается остановить рвоту рукой. Джейн вздохнула. — Встречаться с кем-то — это такой напряг, — она посмотрела на свой дом. – Хотя чего я жалуюсь? У меня в доме семь спален.

— И ты заслуживаешь каждой из них, — сказал Диего.

— Это верно. Я прошла через ад, — она рассмеялась, затем бросила салфетку на тарелку и откинулась на спинку стула. — Что ж, это был прекрасный вечер. И тебе, Диего, будут рады здесь в любое время. Пожалуйста, не стесняйся приезжать и пользоваться бассейном, когда захочешь.

— Правда? Спасибо!

— Не за что, — Джейн встала. — Может, нам всем вместе сфотографироваться, прежде чем ты уедешь, Диего? Будет что запостить в Instagram[2].

— Непременно! — Диего с силой отодвинул стул, и мы собрались втроём.

Джейн обняла меня и слегка сжала живот, тонко намекая, как я предположила, что я много съела, хотя я и не была уверена. Затем Диего поднял свой телефон. Мы улыбнулись. Камера сверкнула и Джейн сказала:

— Дай мне взглянуть. Мне нужно одобрить.

— Конечно, — Диего протянул ей телефон.

— Одобряю, — быстро сказала она. Затем она пролистала назад и увидела две другие фотографии, которые Диего сделал наверху. – А вот это не одобряю, — сказала она и улыбнулась ему. — Но ты можешь оставить их себе, поскольку я добрая.

— Мне так жаль, — Диего с большим колебанием забрал свой телефон обратно, как будто он ему больше не принадлежал.

— Я тебя прощаю, — она похлопала его по плечу. — Послушай, когда доедешь до конца подъездной дорожки, ворота откроются автоматически. Было так приятно познакомиться с тобой, дорогуша, — сказала она и поцеловала его в щёку.

— Мне тоже было так приятно познакомиться с тобой, Джейн!

— Провожу тебя до машины, — сказала я.

— И никаких фотографий на выходе, слышишь? – рассмеялась Джейн.

— Слушаюсь, мэм, — серьёзно ответил Диего.

Мы молча вышли на улицу. У машины Диего прошептал:

— Какой позор!

— Не беспокойся, — сказал я. — Она простила тебя.

— Да, ты права, — сказал Диего. — Надо просто забыть об этом.

— Определённо забудь об этом. Какая разница? — я положила руку на живот и высунула язык. — Я так наелась.

— Боже мой, я тоже. Её еда просто перевернула мою жизнь.

Диего открыл дверцу машины, и реальность того, что должно было произойти, поразила меня.

— Не могу поверить, что останусь с ней наедине в этом доме. Тебе не кажется это странным?

— Нет, она щедрая женщина, у неё большой дом. Я думаю, ничего плохого не будет.

Я вздохнула:

— Пожалуйста, возвращайся и воспользуйся бассейном.

— Так и сделаю, не волнуйся.

Светлячков уже почти не было, но за плечом Диего я увидела только одного и подумала об отце, и о том, как всю свою жизнь он хотел купаться в свете, а вместо этого оставался неясной фигурой в окутанном туманом городе.

— Ты плачешь? — спросил Диего.

— Нет, — я протёрла глаза.

— О, Зара…

— Я в порядке.

— Ну, если позже ты будешь не в порядке, просто позвони мне. Я всё брошу.

Мне стало тяжело, когда я смотрела, как Диего садится в машину, и ещё тяжелее, когда я стояла там, не сводя глаз с его красных задних фар, и смотрела, как они становятся всё меньше и меньше, а затем исчезают. Вечер была тихий, если не считать оркестрового звона сверчков, который звучал как одна высокая нескончаемая нота. Я посмотрела на звёзды, а затем на дом, нависающий надо мной, глубоко вздохнула и приказала ногам начать двигаться.

Вернувшись в дом, я обнаружила, что Джейн заносит последнюю посуду. Я сказала то, что требовалось:

— Могу я помочь тебе убрать?

— Нет, нет и нет — она поставила посуду на кухонный столик. — Бижу вымоет всё утром. Она экономка. А Том, её муж, садовник. Мило, да?

— Мило, — повторила я.

Она достала из шкафчика два стакана, наполнила их водой и протянула один мне:

— Пойдём спать.

Я смотрела, как она выключила камин с помощью пульта дистанционного управления, а затем и весь свет, и последовала за ней в почти полной темноте вверх по лестнице.

— Завтра, — сказала она, — как проснёшься, спускайся к завтраку. Предполагаю, ты устала от смены часовых поясов, и это нормально. Хочу свозить тебя в город, немного показать окрестности. А потом приступим к работе над книгой! Разве это не волнительно?

— Очень.

Джейн обернулась:

— Про тебя не скажешь, что будущая книга тебя сильно вдохновляет.

— Нет, я...

— Послушай, всё в порядке, я понимаю. Работа – это работа. Я права?

Я улыбнулась, но ничего не ответила.

Теперь мы были наверху и стояли возле фотографии Джулиана, которую Джейн сняла со стены. Она положила руку мне на плечо, оставила так на мгновение, которое показалось мне слишком долгим, и своим глубоким голосом сказала:

— Спокойной ночи, милая.

— Спокойной ночи, — сказала я и посмотрела, как она скользнула в свою спальню и закрыла дверь.

Теперь, когда мы были в доме одни, пространство между моей спальней и спальней Джейн казалось меньше, а тишина — тише. Стрёкот сверчков сменился полной тишиной, что бывает редко. Когда ощущаешь полную тишину, то мгновенно замечаешь, насколько привык к постоянным шумам окружающего мира.

Я осторожно прошла в свою спальню и не менее осторожно закрыла дверь. Я расстегнула молнию на чемодане так медленно, что он едва ли издал какой-либо звук. Я посмотрела на комод, который стоял прямо там, и подумала, не положить ли туда свою одежду, но не стала. Принимая душ, я представила, как Джейн у себя делает то же самое. На подоконнике стояла коробка с мылом "Dove". Я умылась им и подумала: "Это её запах. Теперь я буду пахнуть, как она".

А потом я легла в постель, и простыни были такими роскошно мягкими, что я решила купить себе такие же, когда вернусь домой. Скоро у меня будет больше денег, лучшие простыни, а Энди станет моей девушкой. Мне просто нужно пережить следующие несколько недель, а несколько недель — это совсем недолго.

"Думаю, тебе понравилась бы эта кровать", — написала я Энди.

"Если на ней лежишь ты, то да".

Мы некоторое время переписывались, а потом пожелали друг дружке "спокойной ночи" и "поговорим завтра" и "чмаффки". Я отложила телефон и выключила свет. Прежде чем закрыть глаза, я бросила последний взгляд на яркие звёзды за окном и потерла свой наполненный едой желудок. И тут я услышала слабый механический звук. Он длился всего секунду, а в конце раздался короткий звуковой сигнал.