Изгнание и объятия

Глава 8

АВА

В мое первое утро в Орегоне в доме тихо. Хотя это хороший дом в потрясающем районе, он маленький. Это именно тот дом, который купила бы богатая молодая пара, когда они только начинают свою жизнь.

Финна нигде нет, но так даже лучше.

После того, как я услышала, как он стонал мое имя прошлой ночью в душе, я не знаю, что и думать.

Он думал, что я сплю. Он никогда бы не стал дрочить, если бы знал, что я не сплю.

Я провожу рукой по волосам, бросая взгляд на кофеварку. Я очень хочу выпить чашечку, но мне нужно начать выяснять, кем был отец.

Он часто рассказывал о кафе "Кловер".

Оно должно быть где-то здесь.

Я могу пойти выпить кофе и посмотреть, знает ли его кто-нибудь из присутствующих. Сидя в одном из его любимых мест, я могла бы почувствовать себя немного ближе к нему. Хотя я не уверена, что это хорошо.

Я беру свою связку ключей и надеваю кроссовки, прежде чем направиться к двери.

Солнце ярко светит над головой, согревая мою кожу, когда я запираю дверь. Моя машина все еще стоит на подъездной дорожке, покрытая грязью и мертвыми насекомых.

В конце концов, мне придется это убрать, но сегодня не тот день.

Люди стоят на своих подъездных дорожках, наблюдая за людьми, которым они платят за стрижку их газонов.

Я качаю головой, засовывая руки в карманы джинсов.

Если я когда-нибудь дойду до того, что буду стоять у себя во дворе и наблюдать, как кто-то другой выполняет работу, тогда я попрошу, чтобы меня избавили от моих страданий.

Несмотря на то, что я выросла в достатке, я до сих пор помню, как папа каждое субботнее утро подстригал газон во дворе, а его охрана следовала за ним по пятам.

Кафе находится всего в нескольких минутах ходьбы от ворот дома. Его ярко-оранжевые стены освещают квартал. Одну из наружных стен украшает фреска, изображающая женщину, потягивающую кофе.

Я вхожу в темно-зеленые двери и вдыхаю аромат латте и сахара.

— Здесь потрясающе, не правда ли? — Женщина в длинной сиреневой юбке останавливается передо мной с широкой улыбкой. — Ты, должно быть, здесь новенькая. Я знаю всех постоянных посетителей.

— Да. Я Ава. Только вчера переехала сюда со своим женихом.

Произносить эти слова вслух странно, но рано или поздно мне придется к ним привыкнуть.

— Я Бруклин. Это заведение принадлежит моей тете. — Она ухмыляется и подходит к стойке. — Я обслуживаю по выходным. Если ты собираешься попробовать что-то, я рекомендую булочки с лимоном и белым шоколадом.

— Тогда их. — Я иду за ней к стойке и достаю свой телефон. — И большой латте.

Она обходит стойку и делает заказ.

Постучав телефоном по автомату для списания денег, я отхожу в сторону и пытаюсь взглянуть на кафе глазами моего отца.

Это маленькое заведение и почти пустое. На одной из стен есть еще одна фреска, изображающая семью, разделяющую булочку. Приглушенные цвета сочетаются друг с другом, придавая зданию ощущение тепла и уюта.

— Нравится фреска? — Бруклин перекладывает латте через стойку с булочкой на тарелке.

— Это потрясающе. Та, что снаружи, тоже действительно хороша.

Бруклин лучезарно улыбается и машет рукой другому баристе. — Карла, присмотри за стойкой. Я собираюсь посидеть со своей новой лучшей подругой, которой нравятся мои фрески.

Я смеюсь и беру свой завтрак с собой за пустой столик. — Ты потрясающе работаешь.

— Спасибо. Моя тетя любит менять их каждые пару лет. Когда я не здесь и не рисую для нее, у меня галерея в центре города. — Бруклин опускается в одно из кресел напротив меня. — Итак, почему ты переехала в Портленд?

Я отламываю кусочек булочки и откусываю.

Мы с Финном еще не обсуждали эту часть нашей истории. — Мой отец отсюда. Он недавно умер, и я хочу потратить больше времени на то, чтобы выяснить, кем он был, когда жил здесь. Раньше он постоянно приходил в это кафе.

— Тогда, возможно, я знаю его. Как его звали? — Улыбка Бруклин теплая и успокаивающая, когда она наклоняется вперед.

— Джереми Редфорд.

Ее улыбка становится еще шире, когда она подпрыгивает на своем сиденье. — Он был лучшим другом моего отца! Раньше он приезжал сюда каждые пару лет, чтобы провести немного времени с папой, хотя, я уверена, ты уже знаешь об этом.

— Я не знала. — Моя грудь слегка сжимается, когда я делаю глоток латте. — Есть многое, о чем папа на самом деле нам не рассказывал. Я даже не знаю, где живут его родители и живы ли они еще.

Бруклин лезет в карман, вытаскивает кусочек угля и листок бумаги. Черная пыль покрывает кончики ее пальцев, когда она записывает адрес.

— Здесь раньше жили твои бабушка и дедушка. Хотя я не уверена, живы ли они еще. Я хотела бы быть более полезной. — Она передает мне адрес, на бумаге черные пятна. — Тебе придется поддерживать со мной контакт. Я люблю хорошие тайны.

Я смеюсь и складываю листок, прежде чем сунуть его в карман. — Спасибо. Это больше, чем я думала, что получу, когда приехала сюда.

Звенит колокольчик над дверью, и Бруклин встает, готовая обслужить очередного клиента.

Она ослепительно улыбается мне, прежде чем вернуться к стойке, чтобы помочь Карле. Они работают в унисон, когда люди начинают стекаться в кафе.

Я доедаю свой завтрак, наслаждаясь последними минутами покоя, которые у меня есть, прежде чем моя жизнь разлетится по швам.

Дом моих бабушки и дедушки небольшой и стоит в стороне от дороги. Над ним возвышаются высокие деревья. Гравий хрустит под моими шинами, когда я поднимаюсь по подъездной дорожке.

Капли пота выступают у меня на ладонях, когда я останавливаюсь позади машины, уже стоящей в начале подъездной дорожки.

Это плохая идея.

Я должна была найти способ позвонить им, прежде чем появляться. Я должна была выяснить, как связаться с ними, а затем поговорить.

Я собираюсь дать задний ход, когда из-за угла дома выбегает черный лабрадор с дурацкой собачьей улыбкой на морде.

Женщина, очень похожая на моего отца, следует за собакой, ее прищуренный взгляд останавливается на машине.

Я думаю, теперь пути назад нет.

Я паркую машину и выключаю ее.

Когда я выхожу, у женщины отвисает челюсть.

Ее глаза остекленели, когда она подходит ко мне, садовые инструменты выпадают у нее из рук.

— Ава?

У меня сжимается в груди, пока я остаюсь рядом с машиной, готовая сбежать, если понадобится. — Да.

Ее нижняя губа дрожит, когда собака подбегает ко мне. Большая глыба врезается мне в ногу, и я, спотыкаясь, возвращаюсь в машину.

Женщина смеется и качает головой.

— Извини за Лолу, она нежный великан, и я не думаю, что она когда-либо встречала человека, который бы ей не понравился. — Женщина прижимает дрожащую руку ко рту. — Прости. Я Кортни. Я не думала, что когда-нибудь смогу встретиться с тобой. Джереми всегда хотел, чтобы семья держалась подальше от тебя и твоей сестры. Хотя раньше он время от времени возвращался сюда. Он рассказывал нам о вас двоих.

Мой желудок скручивается в тугой узел. — Он никогда ничего не говорил о тебе.

Она смахивает слезу, которая скатывается по ее щеке. — Меня это не удивляет. Он всегда думал, что я пытаюсь встать у него на пути. Я его младшая сестра.

Моя тетя. У меня есть тетя.

Тетя, о которой я ничего не знала. Та, о которой я никогда не слышала, чтобы папа говорил.

Все двадцать семь лет своей жизни я думала, что мой отец был единственным ребенком в семье.

— Мои бабушка и дедушка здесь? — Мой голос дрожит, когда я наклоняюсь и глажу пушистую головку Лолы.

Ее розовый язычок свисает набок, когда она смотрит на меня большими карими глазами.

Кортни грустно улыбается мне и качает головой. — Нет. Они умерли почти десять лет назад. Теперь здесь только я.

— Ты знаешь, что папа умер?

Она кивает и указывает на дом. — Я знаю, что это слишком много. Почему бы тебе не зайти, и мы не поговорим?

Мои ноги затекают, когда я следую за ней в маленький каменный дом, но голова идет кругом. Даже что-то такое простое в жизни моего отца было скрыто от меня.

Это только мой первый полный день в Орегоне, а я уже начинаю сомневаться во всем, что знаю.

Все, что я думала я знала.

Кортни ведет нас через маленькую гостиную в кухню чуть побольше. Она садится за стол и кивает в сторону другого места.

Как только я сажусь, Лола кладет свою большую голову мне на колени, ее хвост шлепает по белым шкафчикам.

Я провожу рукой по голове собаки, используя это как средство отвлечься, чтобы не заходить слишком далеко.

Кортни наклоняется вперед и складывает руки. — Что ты хочешь знать?

Фотографии моего отца, когда он был моложе, смотрят на меня со стен.

Комок в горле угрожает задушить меня. Я продолжаю проводить руками по шелковистой шерстке Лолы, пытаясь понять, что я хочу узнать в первую очередь.

Есть так много разных мест, с которых мы могли бы начать.

Я с усилием проглатываю комок. — Каким он был в детстве?

— Трудным. — Мягкая улыбка разглаживает морщинки на ее лице. Пока она говорит, ее взгляд находится за миллион миль отсюда, затерянный в другом времени. — Он никогда не был легким ребенком. Раньше я думала, что, может быть, однажды мои родители, наконец, покончат с его выходками.

— Он был настолько плох?

— У Джереми часто были проблемы. Он общался с плохой компанией, и все знали, что они только доставят неприятности. Особенно в старших классах. Были времена, когда я была уверена, что он умрет в семнадцать. Все были удивлены, когда он решил стать политиком.

Лола облизывает мою руку, когда я перестаю её гладить.

Несмотря на суматоху, бушующую войну внутри меня, я улыбаюсь. По крайней мере, Лола помогает успокоить мои нервы.

Может быть, мне стоит пойти домой сегодня вечером и попытаться убедить Финна, что нам нужна собака.

Он бы никогда на это не пошел, но как только наше соглашение закончиться, я заведу себе собаку.

Мне нужно с кем-то разделить свою жизнь. Любовь. Мужчина только разочарует меня.

Все мужчины в моей жизни были такими. Но любовь собаки безусловна. И у меня так много любви, которую я могу отдать взамен.

Я смотрю на фотографии моего отца подростком, хмуро смотрящего в камеру. — Насколько плохими были эти люди, с которыми он общался?

— Я поражена, что он выбрался из Портленда и не был арестован. — Голос Кортни напряжен, когда она бросает взгляд на фотографию. — На той фотографии ему было шестнадцать. Сказал маме, что собирается уехать из Орегона и никогда не возвращаться. Настаивал на том, что правила не для него и что он выйдет за дверь, как только ему исполнится восемнадцать.

— А потом он стал политиком? — Я усмехаюсь. Отец, которого я знала, любил правила. Большую часть времени он был жесток в них.

Он также был любящим отцом, который никогда бы не продал свою младшую дочь секс-торговцам.

— Да. Он окончил среднюю школу. Провел лето, покуривая травку и ожидая своего дня рождения. Однажды он пришел домой, сказал, что собирается стать политиком, и ушел. Однако он никогда не мог оставаться в стороне от неприятностей. Просто он лучше скрывал это.

— Что ты имеешь в виду?

Кортни ерзает на стуле, ее взгляд обводит комнату. — Я не могу говорить об этом. Не сейчас. Это сложно, и в этом замешано много других людей. Я не хочу оказаться на неправильной стороне этих людей.

— Значит, это все?

Лола тычет мокрым носом в мою руку.

Я не могу скрыть разочарования в своем голосе. — Это все, что ты можешь рассказать мне о папе?

— Прямо сейчас, да. Это все, что я могу тебе сказать. — Кортни тянется, чтобы взять меня за руку. — Я обещаю, что расскажу тебе еще, но мне нужно время, чтобы понять, как это сделать. Увидеть тебя здесь было неожиданно.

— Я понимаю.

Часы в углу комнаты бьют начало часа.

Я вздыхаю. — Мне нужно идти. Могу я узнать твой номер? Может быть, увидимся снова?

— Разумеется. — Она улыбается, достает свой телефон и протягивает его мне.

Я отправляю себе короткое сообщение, прежде чем передать его ей обратно. — Спасибо.

Кортни стоит рядом, провожая меня до двери. Когда она быстро обнимает меня, я ощущаю запах ее цветочных духов.

Слезы наворачиваются на глаза, когда я крепко обнимаю ее.

Я не знаю, почему папа скрывал от своей семьи наше взросление, но я собираюсь это выяснить.

Когда я возвращаюсь домой позже тем же вечером, Финн сидит на кухонном островке. Перед ним разложены бумаги, из-за едва разборчивого почерка у меня перед глазами все расплывается.

Я направляюсь к холодильнику и достаю бутылку белого вина.

Он приподнимает бровь, когда я достаю бокал без ножки и наливаю себе солидную порцию.

Бутылка слегка дрожит в моей руке, прежде чем я ставлю ее обратно.

Взгляд Финна мимолетен, прежде чем он снова просматривает бумаги. — Как прошел твой день? — Его голос низкий и роботизированный.

Ещё одно напоминание о том, что он просто выполняет условия соглашения.

Точно так же его брат обычно спрашивал меня о моем дне. По тону становится ясно, что, хотя он и спрашивает, ему все равно.

— Все было прекрасно. Встретила тетю, о существовании которой и не подозревала. — Я допиваю бокал вина и наливаю другой. — Узнала, что мои бабушка и дедушка мертвы.

Финн хмыкает и берет газету с другой стороны прилавка. — Интересно.

Я могу сказать, что он не обращает никакого внимания. Ему все равно.

И мне должно быть все равно, что ему не интересно. Но это не так. И это больно.

Встречаться с Финном было плохой идеей, но он мне нужен. Мы договорились оставаться вместе, пока у нас обоих не будет того, что нам нужно.

И есть дополнительная проблема, заключающаяся в том, что необходимость в нем сопряжена с риском снова завязать отношения с Декланом. Или, может быть, его точной копией, которая пряталась все это время.

Смог ли Финн скрывать свою настоящую личность в течение многих лет в тюрьме?

Знаю ли я вообще человека, сидящего напротив меня?

Он был милым, когда мы были моложе. Холодным — как его отец и брат, — но приятные моменты были.

Теперь его незаинтересованность очевидна.

Я делаю еще глоток вина. — Как прошел твой день? Ты ушел до того, как я проснулась.

Он глубоко вздыхает. — Да. Мне нужно было выехать пораньше. У меня много дел.

— Какие, например?

Финн смотрит на меня, его голова все еще опущена над бумагами. — Ничего настолько важного. Просто часть дерьма, которое мне нужно сделать, пока мы здесь.

Он больше ничего не говорит, а я не спрашиваю. Он молчит, и у меня нет желания это менять.

Вместо этого я беру бутылку вина и бокал и иду посидеть на заднем дворе. Смотреть, как звезды сверкают на фоне ночного неба, лучше, чем пытаться завязать какие-либо отношения с Финном.

Чем большую дистанцию мы будем сохранять между собой в ходе этой фальшивой помолвки, тем лучше.