Измена. Начать заново

Глава 9

Я не знаю, как дотянула до конца вечера. Улыбалась, что-то говорила, даже сделала несколько глотков сока… А в груди свивался клубок ядовитых змей. Они жалили без остановки, а уж когда мы с Османовым снова оказались в машине, то, клянусь, я едва сдержалась, чтобы не задушить ублюдка ремнем безопасности.

— Ты совсем ничего не ела, милая…

Тяжёлая ладонь Османова ложится на колено, и я дёргаюсь.

— Не трогай меня!

И сукин сын мрачнеет.

— Сбавь тон, Ясмина!

— За своим следи!

Сбрасываю его клешню, как мусор. Османов раздражённо выдыхает.

— Мы поговорим дома, — тянет угрожающе.

Это не сулит мне ничего хорошего. Как бы я ни хотела плюнуть в его лживую морду, но понимаю — сейчас он сильнее. И мое сопротивление сделает ситуацию только хуже.

Отворачиваюсь к окну. Мимо на бешенной скорости проносятся пейзажи ночного города, закручиваясь в тошнотворно-сияющую карусель. Меня знобит, но боюсь даже пошевелиться, потому что если ублюдок тронет меня еще раз, то загаженный рвотой салон ему обеспечен.

Но нет, Османов больше не лезет. Только напряжение между нами становится гуще.

Мне кажется, он понял… Почувствовал что-то не то и теперь совсем перекроет мне кислород. Хотя куда уж больше! Я даже представить не могу, как сбежать от охраны, еще и с ребенком… Которому надо все это объяснить!

В полном молчании мы доезжаем до дома.

Но стоит мне выйти из машины, как ублюдок настигает в несколько шагов и хватает за локоть.

— Куда-то спешишь, любимая? — шипит на ухо.

— Представь себе!

Дёргаюсь, но меня не пускают.

Османов тащит меня мимо охраны, а эти сволочи только глаза отводят.

— Мне больно! — трепыхаюсь что есть сил.

Напрасно! Османову плевать. Впихивает меня в гостиную и только потом ослабляет хватку.

— Даже не думай дёргаться, пока мы не поговорим, — цедит сквозь зубы.

Отступаю на несколько шагов. Разговаривать мне не хочется. Но и выбора нет.

— О чем говорить? — нападаю первая. — О твоей очередной подстилке, которая мне проходу весь вечер не давала⁈

Кажется, срабатывает. На лице Османова мелькает растерянность. Ждал, что буду отпираться и играть в молчанку? Ну нет. Это мой единственный шанс сохранить хотя бы немного свободы.

— Ты о чем? — хмурится, гипнотизируя меня тяжелым взглядом.

— Не услышал? В туалете меня караулила твоя подстилка, чтобы в красках рассказать, как хорошо вы проводили с ней время в Москве!

У Османова дёргается глаз. Он пока растерян, но, уверена, это ненадолго.

— Ты слушала чей-то бред?

— А почему бы мне его не слушать?

— Я говорил, что это было один раз, я ничего не соображал!

А я в который раз поражаюсь, насколько правдоподобно он умеет врать. Клянусь, если бы не доказательства, я действительно поверила бы мужу, а не потасканной бабенке. Да что там! Даже фото смогла бы в итоге принять за подделку. Но, к сожалению, все намного хуже.

— Мне плевать, что ты там говорил! Твоя пухлогубая лялька намерена тебя вернуть! И сказала, чтобы я не путалась у нее под ногами.

Османов с силой ерошит волосы.

— Это ложь, — говорит наконец. — Какая-то совершенно левая девка…

— Разбирайся с ней сам! — перебиваю нарочно. — Что насчёт документов? Ты обещал.

— Я обещал, что мы поговорим на эту тему.

Чего и следовало ожидать. Паспорта мне не видать, а разговоры о нем — всего лишь фарс. Как и моя семейная жизнь. Молча разворачиваюсь и иду к лестнице. Ужасно хочется в душ. Кажется, я вся покрыта липкой грязью.

Но Османов не собирается отступать так просто.

— Ясмина, стой.

— Пошел ты…

— Стой, я сказал!

— Шалавами своими командуй.

— Ясмина… — почти рычит.

Показываю средний палец. И пусть запихнёт себе его поглубже в глотку.

Но только я ставлю ногу на третью ступень, меня дёргают назад. От удара о стену громко вскрикиваю.

А Османов нависает сверху. Взбешённый настолько, что от одного взгляда в потемневшие до черноты глаза под коленями слабнет.

— Я смотрю, ты смелая стала! — рявкает, больно сжимая плечо. — Так, может, тебя к родителям отправить, там характер покажешь? А Ляйсан пока со мной поживет.

Сердце ухает о ребра и летит куда-то в бездну.

— Только попробуй отнять у меня дочь! Я… я…

— Ты ни хрена не сделаешь, Ясмина. Так хочешь свободы? Да вали! — сжимает пальцы крепче. — Но суд будет на моей стороне. И поверь, тебе придется очень постараться, чтобы вымолить у меня право на общение с дочерью хотя бы по телефону. А потом…

— Мамоська! — хлещет по ушам надрывный крик.

Османов отшатывается. Вся его бравада мгновенно превращается в тыкву, стоит увидеть, как со второго этажа к нам несётся Ляйсан. Бросаюсь ей навстречу и подхватываю на руки. Ублюдок дёргается к нам, но дочка испуганно взвизгивает.

— Не отдам маму! — крепко хватает за шею.

— Уходи, — бросаю чуть слышно.

К счастью, у Османова ещё осталось что-то человеческое. Или просто не хотел потерять свой имидж «заботливого папаши». Наградив нас нечитабельный взглядом, он пошел в кухню, на ходу доставая мобильный.

А я с Ляйсан поднялась в детскую. Нам предстоял непростой разговор. Хорошо, что поганый язык Османова на этот раз помог… Дочь будет на моей стороне, а это уже половина дела.

Арсен

— Удвоить охрану. Мне нужно знать обо всех, кто контактирует с Ясминой… Нет, ее передвижения пока не ограничивать. Выполнять.

И кладу трубку.

Ублюдок, затеявший эту возню, ещё появится… Надеюсь на это. Так что пусть Ясмина погуляет, а в это время за ней будут пристально следить.

Закинув руки за голову, смотрю в окно. Я найду эту сволочь, клянусь Аллахом. А что касается жены… Похоже, время признать — по-человечески у нас вряд ли получится. И надо бы на пальцах объяснить, что если она не станет работать над нашими отношениями, то я начну работать над графиком посещений Ляйсан.

Морщусь, понимая, насколько малопривлекательна для меня эта мысль, но, чёрт возьми, разводиться я не собираюсь. И планирую ещё минимум двух детей. Только от Ясмины зависит, будем ли мы их делать с обоюдным удовольствием, или мне придется прибегнуть к шантажу.

Ах да, пусть даже не пытается настроить против меня дочь. Накажу.

Усмехаюсь, представляя этот процесс, но на зубах скрипит горькое послевкусие. Меня никогда не заботило самочувствие девок — ни моральное, ни физическое. Но от жены я хотел отдачи. Но теперь хрен ее получу… По крайне мере, пока она снова не войдёт во вкус.

Да. Однажды так и случится. Поднимаюсь и иду в спальню. Пока она пуста, но скоро это изменится. Задолбался спать один. Пора возвращать жену туда, где ей место. Пусть привыкает.

Ночь я провела с дочерью. Ляйсан ужасно распереживалась, висла на мне, спрашивала, почему папа опять злой. Бедная моя девочка подумала, что вела себя плохо… А я наглаживала худенькую спинку и рассказывала, что она самая замечательная девочка. А что касается папы… с ним мы тоже разберемся.

Осталось только разработать план.

Времени у меня было немного. Османов ясно дал понять, что устал отыгрывать заботливого мужа. Пока что на меня слегка давили, но теперь начнут ломать. И нужно быть последней дурой, чтобы наедяться на благородство этого ублюдка. Все мои чувства растворились в отчаянии и бесконечном желании вытащить из этого ада себя и дочь.

И для этого мне понадобится телефон с доступом в интернет.

Пока я не знала, как его найти. Не представляла, где могу скрыться от охраны, чтобы узнать адрес кризисных центров, позвонить им и как-то убедить, что я действительно в тюрьме. В крайнем случае буду угрожать Османову скандалом… Но боюсь, он быстро меня заткнет.

Так и не уснув ночью, я с тяжелой головой и сердцем спускаюсь на кухню. Но схватить перекус не успеваю — Османов появляется буквально через несколько минут.

— Доброе утро, любимая.

А меня аж подкидывает. Какая же он все-таки двуличная тварь… И это мой муж! Человек, которого я недавно считала лучшем из мужчин. Ох, где были мои глаза?

— Доброе, — гремлю ложечкой в чашке с чаем.

Уходи же, ну! Нам не о чем разговаривать!

Но Османов считает иначе.

Подходит ко мне и становится прямо за спиной, нарушая границу личного пространства. И это неприятно! Больше нет никакого дурацкого трепета, милых воспоминаний и прочей шелухи. Словно я за одну ночь сумела наконец избавиться от последних иллюзий.

— Как спала? — интересуется Османов.

И трогает за плечо. А меня передергивает от холода и отвращения. Искать телефон. Срочно!

— Хорошо, спасибо…

— А Ляйсан?

Ложечка звякает о край чашки особенно громко. Оборачиваюсь, и смотрю в глаза Османову. Он выше меня почти на голову и тяжелее по всем категориям — от физической до финансовой.

— Спроси у дочери сам.

Но мужа этим не прошибешь. Он не чувствует ни раскаяния за вчерашнее, ни сожалений.

— Спрошу. И надеюсь, она будет в хорошем расположении духа. А ты со следующей недели возвращаешься в нашу спальню.

И, ухватив меня за подбородок, Османов целует. Давит на челюсть пальцами, заставляет открыть рот, но мне так мерзко, что желудок схватывает спазмом. Османов понимает и отшатывается. А я едва успеваю отвернуться к раковине и содрогаюсь в сухих спазмах.

— Очень советую больше так не делать, — летит в спину, но в идеально-ровном тоне прячется раздражение.

Ублюдок оскорблен. И припомнит мне эту выходку. Но потом. Ему опять кто-то звонит, и Османов наконец удаляется. А я вытираю рот тыльной стороной ладони.

Вернуться к нему в постель? Ни за что! Но в то же время у меня нет сил отстоять свое право. Уверена, он поспешит заделать мне ребенка, чтобы окончательно лишить возможности уйти.

К горлу снова подкатывает тошнота. Невыносимо даже просто думать о том, что придется снова раздвинуть перед ним ноги. Надо бежать… очень надо!

О Аллах! Помоги если не мне, то моей дочери!

Медленно поднимаюсь обратно в детскую. Ляйсан уже ворочается, ее сон беспокоен. Она хмурит бровки, кидается то в одну сторону, то в другую, словно ищет меня… Сажусь на кровать и провожу ладонью по разметавшимся дочкиным волосам. Ляйсан будто чувствует. Перехватывает мою руку и, прижавшись, успокаивается.

А я тяжело вздыхаю.

Не волнуйся, милая, мамочка что-нибудь придумает. Пока меня не заперли в этой клетке, надо снова попытаться найти бывших подруг. Начну, пожалуй, с торгового центра… Очень надеюсь что это не вызовет подозрений у Османова. К тому же у него скоро тендер. Арсену станет не до семьи… Как обычно.