Измена. Начать заново

Глава 4

Утро встречает меня восторженным «Мамоська!»

Ляйсан скачет по мне, тараторя что-то про цветы, сюрприз, принцессу и все такое. А я с трудом разлепляю опухшие веки.

Вчера мне удалось сбежать в детскую к дочери. Османов не стал преследовать — может, побоялся истерики Ляйсан. Она и так была на грани.

Мне пришлось сосредоточиться и успокоить ее. Дочка заснула, крепко обнимая меня за руку. Пятилетние дети уже достаточно умны, чтобы понимать происходящее. Но все еще слишком маленькие и отвлекаются очень быстро. Моему солнышку достаточно было ночи. И вот Ляйсан уже скачет зайчиком, восторгаясь пышным букетом, стоящим на столе. И около двери, и на тумбочке… Вся комната в цветах. Пионы, герберы, лилии, чайные розы… гармоничное разнотравье, способное очаровать любую женщину. А меня начинают душить слезы. Делаю вид, что поправляю волосы, и буквально заставляю себя успокоиться. Ляйсан не должна видеть.

— Это папа! — щебечет малышка. — Папа плинес! Класиво, да⁈

Очень красиво. И очень дорого. Османов умет делать сюрпризы… Этот пахнет гнилью. Но заставляю себя улыбнуться:

— Да, солнышко. Давай я тебя причешу.

И кошусь на дверь. Трясет от одной мысли, что сюда явится Арсен. Боюсь за дочь и за собственную реакцию. В одно мгновение мой обожаемый идол рухнул с пьедестала. И похоронил меня под обломками.

Ляйсан ничего не замечает. Плюхается рядом со мной и подставляет головушку. У дочки густые непослушные кудри — в меня пошла. И не только волосами. Внешность тоже копия. А вот характер… здесь во многом она взяла от мужа.

Хватаю с тумбочки гребешок и принимаюсь за дело, но пальцы дрожат. Дыши, Ясмина, дыши… И начинай уже думать, что делать дальше.

Но, как ударом хлыста, по нервам бьет полное стали:

«Османовы не разводятся».

И следом:

« Ты тоже меня любишь».

— Ай, мамоська! — недовольно кривится Ляйсан. — Болька!

— Прости солнышко. Волосики непослушные, запутались.

Дочка хихикает.

— А куда мы сегодня пойдем? Давай в палк?

Ляйсан обожает гулять. И я всегда с удовольствием провожу с ней время. Но сейчас у меня нет сил не то что на парк, а просто привести себя в порядок.

— Сначала позавтракаем, милая… — предлагаю, чтобы сменить тему.

Бесполезно, конечно. У Ляйсан очень хорошая память, и сбить ее с толку не так-то просто. А ещё она умеет меня чувствовать.

— Это из-за больницы, да? Ты такая глусная… Тебе делали уколы?

Ляйсан смотрит на меня не по-детски серьезно. Дочка боится уколов, но я бы согласилась и на тысячу за один раз, чем смотреть сейчас в карие глаза и пытаться изобразить улыбку.

— Да, милая, уколы тоже были…

И будут, наверное. Успокоительные напополам с антибиотиками.

Комнату опять заволакивает соленым туманом. Мыслями возвращаюсь к оборвавшейся беременности. Это больно… Даже хуже, чем знать об измене мужа. Я ведь люблю детей! И всегда хотела четверых, не меньше.

Но теперь меня пробивает дрожью омерзения. Как заставить себя лечь с мужем? Каждую секунду я буду помнить, что он был с другой. Что принес в дом заразу, убившую нашего ребенка…

Ляйсан снова ойкает, а я дышу носом. Но ни счет, ни что-либо другое не помогает успокоиться. Чувствую себя щепкой, попавшей в десятибалльный шторм.

Меня швыряет от ненависти до любви, топит то в отчаянии, то в жажде немедленно бежать в ЗАГС за разводом.

Куда меня, конечно, никто не пустит… Кое-как заканчиваю заплетать косичку. Выходит просто ужасно! Но Ляйсан довольна. Бежит к шкафу выбрать себе наряд. Да и мне стоит переодеться. Я ведь ушла к дочке в том, в чем вернулась из больницы. Но «заботливый» муж все предусмотрел и кроме букетов притащил сменную одежду.

Морщусь, глядя на вязанное платье золотисто бежевого цвета. Оно очень нравится Османову. А вернее, снимать его с меня.

От желания выкинуть тряпку в мусорку немеют кончики пальцев, но я заставляю себя переодеться. Все потому, что слишком трушу возвращаться в спальню. Вдруг Арсен там? Хотя даже если нет, то наверняка сейчас где-то в доме.

Кожей чувствую его присутствие и подозреваю, что Османов захочет ковать железо пока горячо. Покажет, какой он расчудесный, возможно даже снизойдёт до извинений. Только слова не помогут мне вернуть сына.

Теплая ладошка Ляйсан касается моей руки.

— Завтлакать? — интересуется дочь, и я киваю.

К сожалению, просидеть день в комнате не получится. Но стоит увидеть мужа в гостиной, и ноги становятся ватными. Не хочу идти! Не смогу делать вид, что все в порядке, отыгрывая пред Ляйсан образ беззаботной мамочки.

Но должна.

Дочка с визгом несётся к Османову и кидается к нему в объятья.

— Ты не на лаботе? — трещит сорокой. — У тебя выходной?

— Да, милая, выходной. Сходим сегодня в парк.

И не сводит с меня пристального взгляда. Думает, я так же, как и дочь, кинусь к нему на шею? Нет, спасибо.

— Палк, палк! — радуется Ляйсан. — Мама, ты слышишь?

К сожалению. Но давлю из себя улыбку.

— Слышу, солнышко.

— Мы вместе пойдем, да?

А меня аж скручивает от бессильной ярости. Арсен знает на что давить. И прикрывается Ляйсан как щитом для реализации плана «заботливый муж».

— Пойдем конечно… Только сначала выпью таблетки.

Не хотела ведь говорить! Но с языка само сорвалось, и Арсен сразу же прекратил улыбаться. На скулах заиграли желваки, взгляд остекленел. И я уже приготовилась слышать завуалированное оскорбление или что-то вроде того, но муж развернулся и молча прошел к столу.

— Завтрак скоро остынет. Давайте поторопимся.

Ляйсан с радостью исполняет приказ. Вскарабкивается на стул, а Арсен помогает его придвинуть.

Теперь моя очередь. И по глазам мужа вижу, что лучше сейчас не спорить, ведь он и так пошел на уступки: стерпел шпильку в свой адрес.

Прикусываю язык крепче и позволяю за собой поухаживать. Но Арсен решает зайти дальше, и по боку проходится обжигающе-горячая ладонь. Дергаюсь. Я по-прежнему реагирую на мужа. Но наслаждение от знакомой ласки отравлено брезгливостью.

Арсен это понимает. Черты его лица ещё больше каменеют, а ложечка, которую он опускает в кофе, несколько раз угрожающе звенит о стенки.

— В какой парк сегодня пойдем? — обращается к дочери. — Куда ты хочешь?

— На батуты! Но, — Ляйсан вдруг запинается и смотрит на меня. — А мама? Ей надо таблетку. И укол, — добавляет совсем испуганно.

— Ну… мама у нас храбрая девочка. Она не боится ни таблеток, ни уколов. Да, любимая?

Меня аж передергивает. Но, стиснув зубы, киваю:

— Все будет хорошо, Ляйсан, — смотрю на дочь.

— А если вдруг мама захочет, то мы можем вместе с ней сходить к врачу, — вкрадчиво добавляет Арсен.

Хватаюсь за чашку с чаем и делаю жадный глоток. Плевать, что горячий. Не чувствую опаленного горла — внутри горит хуже.

Этот… этот… скот намекает на психолога! Хочет, чтобы мне втолковали, как важно прощать, если любишь, и прочие нужные ему нарративы. О, уверена, Арсен подберёт именно такого специалиста!

А Ляйсан ничего не понимает. Успокаивающе гладит меня по руке, заглядывает в глаза.

— Я буду сидеть лядом, — обещает моя крошка.

— С-спасибо, милая… но к врачу мы не пойдем. А если папе хочется, пусть сходит сам.

Воздух моментально густеет. Арсен злится. Я снова отказалась падать перед ним на колени и слёзно благодарить за заботу. Пытаюсь собрать растрёпанные нервы, жду словесной оплеухи. Но, как всегда, меня спасает Ляйсан.

— Не хочу в палк!

И муж вынужден переключить внимание на дочь.

— Не хочешь? Минуту назад ты говорила обратное.

Ляйсан жмёт плечами и возвращается к ковырянию омлета. Арсен смотрит на меня. По глазам вижу, сейчас потребует, чтобы я уговорила дочку передумать. Я делаю вид, что занята чаем.

Молчание затягивается. Но вдруг в тишину вклинивается трель мобильного.

Взгляд мгновенно липнет к лежащему на столе телефону мужа. До колик боюсь увидеть там женское имя, но Арсен быстрее. Хватает гаджет и, мельком глянув на экран, произносит:

— Погуляем позже.

И уходит.

Смотрю на обтянутую белоснежной рубашкой спину, а саму в пот кидает. Ревность ждёт сердце, и в то же время хочется облегчённо вздохнуть.

Сегодня мне не придется никуда идти. Зато придется очень много думать. Как выбраться отсюда? Как не травмировать дочь? И как, черт возьми, заставить себя вычеркнуть мужа из сердца⁈

Сжимаю вилку так, что сталь врезается в кожу. И сквозь нарастающий гул в ушах слышу такое тихое, но полное горечи:

— Мамоська… А вы с папой поссорились, да?

Ляйсан смотрит на меня все понимающим взглядом. А у меня нет не единой мысли, как правильно объяснить дочке происходящее.

Арсен

На работе завал. Товар доставили раньше срока, один из клиентов в последний момент решил заломить цену на пятнадцать процентов выше, а второй — вообще отказаться от сотрудничества. Плюс ко всему нагрянула проверка. Вектор моего бизнеса — медицинское оборудование, и если очень захотеть, то можно найти к чему придраться.

В общем, работы валом, а я как придурок мучаю поисковик — ищу на ювелирных сайтах что-нибудь особенное, мать его.

Глупо было надеяться, что утром Ясмина встретит меня с улыбкой. Она всерьез настроилась показать зубки, а я впервые жалею, что характер жены пошел в отца. А вот ее мать — образцовая домохозяйка. Смиренно терпит все леваки мужа и не пикнула, узнав о его ребенке на стороне.

Ясмина глотать подобное не станет. И ей глубоко похеру, насколько сильно я стараюсь выпрыгнуть из шкуры, чтобы признать — да, виноват. Но это, мать его, не повод говорить о разводе!

Пусть только попробует…

Громко щелкаю мышкой, закрывая вкладку браузера. Все, хватит. Пусть секретарша на свой вкус подбирает, а у меня есть другие заботы.

— Дана, ко мне! — рявкаю в селектор, и через мгновение в кабинете появляется рыжеволосая нимфа.

— Да, Арсен Дамирович? — выдыхает, преданно глядя мне в глаза.

Мне достаточно кивнуть, и ее огненная головушка окажется напротив моего паха.

И это было бы отличным решением — схватить идиотку за волосы, сбросить напряжение, а потом выкинуть как обыкновенную потаскуху. И плевать, что ее надутые сиськи вызывают рвотный рефлекс. У меня скоро дым пойдет из ушей от навалившихся проблем.

Но вместо этого я возвращаю девке абсолютно равнодушный взгляд.

— Найди для моей жены хороший браслет вроде такого, — поворачиваю к ней экран ноутбука. — И если он ей понравится, можешь выбрать сережки для себя — в качестве премии.

— Спасибо, Арсен Дамирович!

И Дана пулей вылетает из кабинета, а за ней тянется шлейф из восторга и предвкушения.

Теперь она костьми ляжет, но подберет самое-самое.

Возвращаюсь к работе. Пытаюсь сосредоточиться на важном, но перед глазами настырно маячит Ясмина. Ее полный боли взгляд и заплаканное личико. Впервые чувствую себя мудаком. Так бездарно похерить ее доверие и безграничное обожание, на которое я подсел неожиданно крепко. А теперь… Не забудет ведь. Простит обязательно, но в памяти отложит.

И клала она на золото… Одним браслетиком тут не отделаешься.

Селектор снова оживает, отвлекая от тягостных мыслей.

— Арсен Дамирович, к вам господин Зарецкий.

Безпасник… Да, помню — вызывал.

— Пригласи.

Если лично решил прийти, значит, разговор не телефонный.

В кабинет протискивается Зарецкий. Как всегда, гладко выбрит, свеж и напоминает молочного поросенка. Этот образ совершенно не вяжется с его работой. Качественной, надо сказать.

— Ну что у тебя? — киваю на папку, которую он приволок с собой.

Зарецкий садится напротив и протягивает ее мне.

— Девку нашли, Арсен Дамирович. Но эта сука за границу умотала.

Вот тварь! Быстро пролистываю досье, но, не найдя ничего интересного, отшвыриваю в сторону.

— Достать сможешь?

— Ребята над этим работают. Но я так скажу: крыша у нее некислая. И те фото, которые вашей жене отправили… Их вот эта штучка сделала, — достает из кармана мини-камеру. — Мы нашли их в номерах отелей. Кто-то знал, куда вы ходите и с кем. Следили целенаправленно.

Матерюсь сквозь зубы.

Я, конечно, догадывался, что под меня копать станут, но чтобы со стороны семьи зайти… Да еще так быстро… Нет, пока это маловероятно.

— Это кто-то из девушек, — озвучивает очевидное Зарецкий. — Посудите сами — знают ваши предпочтения, отели для встреч… У вас не было разногласий на почве оплаты или чего-то подобного?

Качаю головой.

Нет. По крайней мере, я такого не помню. Горицкий барабанит мясистыми пальцами по столу.

— Возможно, были намеки на чувства?

— Да какие чувства у шлюх⁈ — все-таки взрываюсь.

Мне нужен был секс, и точка. Каждой бабе я отстегивал достаточно, чтобы терпела все мои желания. Да, мог в порыве быть особенно жестким. Но девки знали на что шли. Это их работа — раздвигать ноги и помалкивать!

Зарецкий терпеливо ждет. На его морде ни капли страха или беспокойства, как будто мы тут беседы ведем о высоких материях.

— Соберу контакты агентств, с кем вы работали, — отзывается, как только я жестом разрешаю продолжить. — А вы пока вспомните все необычное. Даже просто знакомства, без продолжения. Могу идти?

— Иди, — цежу сквозь зубы.

И Зарецкий исчезает. А я откидываюсь в кресле и прикрываю глаза. Поработал, мля… Теперь думай, какая из девок оказалась гнидой. Копаюсь в памяти скрупулёзно и долго, но не могу вспомнить ничего особенного. Отели менял часто. Секретарша о моих «подвигах» ни сном ни духом. Водитель — человек Зарецкого — не сдал бы. Ни с одной из шлюх я не задерживался дольше, чем на пар встреч.

Морщусь, пытаясь вспомнить лица девок, но вижу одни безликие пятна.

Раздражено тру переносицу. Это бесполезно — я никогда не запоминал потаскух. Гораздо эффективнее сейчас сосредоточиться на проблеме с женой. Приглашу Ясмину в ресторан. А дальше видно будет.

Обычно мне нравится возится с дочерью. Меня увлекает чаепитие понарошку, лепка куличиков в песочнице и тому подобные игры. Но сегодня сил хватает только включить мультики.

«Мы с папой повздорили, милая. Так бывает у взрослых…»

Каждая буква — как раскалённая булавка в горло. Но как сказать пятилетней девочке о том, что ее отец оказался ублюдком? Что вся наша семейная идиллия — лишь ширма, за которой прячется похоть и ложь.

Мобильник пиликает, напоминая о времени приема очередной таблетки, и тошнота снова дает о себе знать. Насколько же все это… мерзко. И больно. Физически тяжело спуститься в кухню, где лежит белая упаковка. Но чтобы не отвлекать Ляйсан от мультика, собираюсь и выхожу из детской.

— Проклятье… — шепчу, плотнее запахиваясь в шаль.

Коридор ведет меня мимо спальни. И сегодня мне придется туда зайти. Снова отсидеться в комнате дочери не получится… И искать спасения тоже негде.

За почти шесть лет супружеской жизни все подруги стали знакомыми, а потом и вовсе исчезли. Арсен ловко отсек все, что связывало меня с внешним миром. Даже пытался заставить бросить учебу. Но не словами, конечно — в ход пошли более изящные методы. Что может быть милее, чем «забота» о беременной? А я была слишком ослеплена чувствами, чтобы замечать как меня нежно загоняют в ловушку.

Заставляю себя оторвать ноги от пола и спускаюсь в гостиную.

Сейчас тут тихо… Белый воздушный тюль больше не добавляет уюта, картины кажутся неуместными — слишком светлыми и радостными. А буквально на прошлой неделе я шла под руку с Арсеном и считала себя самой счастливой женщиной на свете.

В который раз за этот день хочется плакать.

Украдкой вытираю глаза и тру щеки. Нельзя раскисать! Выход должен найтись обязательно, мы ведь не в пещерном веке живем! Но с губ рвется горький смешок. Ага, конечно! У меня даже документов нет — все лежит в сейфе Арсена, а телефон наверняка на прослушке, да еще снабжён маячком.

Кончики пальцев немеют от страха. Как назло, мобильный дает о себе знать. И звонит мне мама… Горло перехватывает спазмом.

— Да? — хриплю в трубку, а на том конце провода рвано вздыхают.

— Ясмина? Как ты?

Вспомнила о дочери! До чего же мило…

— Замечательно, мама. Наслаждаюсь семейной жизнью.

Мама снова вздыхает.

— Понимаю, ты злишься на меня…

— Злюсь? Из-за Арсена и его подстилок погиб твой внук! Я ребенка потеряла! А ты ушла! Отказалась от меня как от вшивого котенка! Думаешь, я теперь просто злюсь⁈ — голос срывается, и я хватаю ртом воздух.

В груди кипит, не хватает слов, чтобы выплеснуть всю боль. А мне в ответ тихое:

— Доченька… Ты уверена?

Да чтоб тебя! Руки ходят ходуном, но у меня получается нажать на сброс. К черту! Не могу слушать это все! Пулей мчусь в кухню и, налив воды, пью до дна.

А слезы все равно катятся. Мама… Моя мамочка, для которой я «солнышко» и «любимая дочка», даже не захотела помочь. Да если бы муж Ляйсан поступил бы с ней, как Арсен со мной… Стакан падает на пол и разлетается на тысячу осколков.

В кухне мгновенно появляется охранник: молодой и очень рослый Мирон.

— Ясмина Алиевна, с вами все в порядке? — басит, а сам косится на пол.

— Нет. То есть… Мне нужно по магазинам. Одной.

— Простите, но нет.

— Муж приказал?

Парень виновато отводит взгляд в сторону. На его лице мелькает сочувствие. А я с трудом глотаю ругательства. Чудесно, прислуга уже в курсе. Может, подробностей не знает, но наверняка догадывается. И от этого еще гаже.

— Ответь, пожалуйста, — прошу совсем тихо. — Это Арсен? Он сказал следить за мной?

Помявшись, охранник едва заметно кивает. И тут же просит:

— Поднимитесь, пожалуйста, к себе, нужно убрать осколки.

— Помоги мне. Мне правда очень нужно…

Но Мирон снова непреклонен. Сухо бубнит одно и то же и пытается оттеснить к выходу. Куда мне против стокилограммового подкачанного мужика? Да и никто из прислуги не станет рисковать. Арсен выбирал самых лучших и платит им достаточно, чтобы они закрывали глаза вообще на все.

Больше не тратя времени на пустые просьбы, иду обратно в детскую. Ляйсан вроде бы увлечена мультиками, но я чувствую, что она запомнила наш утренний разговор.

И когда Арсен появляется на пороге детской, в кои-то веки вовремя и с подарками, она не спешит бросаться к нему навстречу, а крепко стискивает мою руку и прижимается ближе.

Османову это не нравится. Линия губ становится твёрже, взгляд холодеет, но больше он ничем не показывает своего недовольства.

— Привет, мои девочки. Смотрите, что у меня есть.

И демонстрирует пакеты.

Арсен

Ни Ясмина, ни дочь не двигаются. Первая смотрит с плохо скрытой неприязнью, вторая, чувствуя напряжение матери, тоже не спешит проявлять интерес.

Чего стоит не швырнуть это барахло на пол — знает только Аллах. Но я медленно выдыхаю и заставляю себя сгрузить покупки на стол. Надо немного потерпеть. Даже со своей матерью Ясмина говорила сквозь зубы, а потом вовсе бросила трубку — мне уже доложили. И, к сожалению, понадобится не один месяц, чтобы заставить жену снова мне верить.

Все это время мое поведение должно быть идеально, если, конечно, я хочу вернуть Ясмину. А я хочу.

Чтобы как раньше встречала меня улыбкой и поцелуями. А в постели снова была голодной до ласк. Стоит подумать о близости, и кровь моментально приливает к паху. Хочу свою сладкую девочку. Завалил бы сейчас на кровать, содрал платье и отымел так, чтобы она имя свое вспомнить не могла. Но пока вынужден отыгрывать джентльмена.

Ничего, однажды ее злость утихнет. А потом придет смирение.

Вытаскиваю из пакетов подарки. Игрушку вручаю Ляйсан, Ясмине протягиваю бархатную коробочку. Но жена скользит по ней равнодушным взглядом и, взяв двумя пальцами, откладывает в сторону.

— Что, даже не посмотришь? — ухмыляюсь, а самого аж встряхивает.

Эти ее выкрутасы бесят до зубовного скрежета.

— Как-нибудь потом, — отвечает сухо.

Будто одолжение делает!

— В таком случае пойдёмте ужинать.

— Мы уже поели, — пищит Ляйсан и снова жмется к матери.

А у меня забрало падает.

Круто развернувшись, выхожу из детской. Лучше так, чем разнести там все к чертовой матери!

Дочь против меня настроить решила⁈ Не выйдет. Ляйсан ещё ребенок, я быстро с ней справлюсь А что касается жены… Пусть побесится, ладно… но я запомню каждую ее выходку.

Спускаюсь в кухню, где ждет домработница. Значит, Ясмина сегодня не готовила, да и плевать.

— Здравствуйте, Арсен Дамирович, — частит прислуга, старательно избегая смотреть мне в глаза. — Сегодня мясо, запечённое с овощами. Ваше любимое.

Отмахиваюсь, и женщина исчезает.

А я сажусь за стол и впервые за долгое время ужинаю в одиночестве. Вкуса не чувствую. Все мысли там — на втором этаже, в детской. Пусть Ясмина побудет там ещё немного. А вечером вернётся туда, где ей положено быть — в нашу спальню.