Измена. Начать заново

Глава 16

Знакомство с Богданом — определенно не то, чего я бы хотела. При встречах неандерталец не хамил открыто, но цеплялся без остановки… То убралась плохо — пыль оставила, то жаркое недосолила, то просто маячу перед глазами, мешаю своим присутствием.

И все претензии с таким ехидством в голосе. Мол, что ты сделаешь, чернь подзаборная? Свалишь, наконец-то?

У-у-у, достал!

Вытираю пот со лба и удобнее перехватываю тряпку, представляя, что это одна из его брендовых маек, в которых биг босс любит щеголять, демонстрируя крепость фигуры.

Позер! Лучше бы воспитанием похвастался.

Не понимаю, за что такой негатив⁈ Я же просто работник! Прибираюсь тут, чищу, цветник в оранжерее разбила… Еще и за детьми следить успеваю!

Адам приезжал теперь почти каждый день. Начались новогодние каникулы, школьные друзья мальчика разъехались, зато дачные появились. Небольшая компания детей приняла Ляйсан довольно тепло.

Дочь очень рада. Вместе они часто пропадают на улице. Далеко Ляйсан я не отпускаю, контролирую, как могу, и это с каждым днем все сложнее. Но хуже всего думать, что придется ей как-то объяснять необходимость оставить этот дом.

Из груди рвется тяжелый вздох. Прекратив намывать лестницу, складываю все в сторону и иду искать дочь. Они с Адамом во дворе строят снежную крепость.

Но только выхожу за порог, дети уже спешат ко мне.

— Мамоська, мамоська, я хочу на голки! — кричит румяная Ляйсан.

— Они тут, совсем рядом, — поддерживает ее Адам.

Анастасия Юрьевна тоже подходит к нам.

— Только что дети прибегали, растрезвонили о новых горках. Сходим?

Вот же… Я лестницу не домыла, и ужин надо бы приготовить. Но дочка смотрит с таким ожиданием, что я сдаюсь.

— Ладно. Но ненадолго!

— Ула! — прыгает Ляйсан.

— Р-р-р! — рычит Адам.

— Хрл-л-л, — повторяет Ляйсан.

И вместе хохочут. Анастасия Юрьевна улыбается

— Идите, а я у плиты похозяйничаю.

Неловко как-то. Вообще-то это моя работа, мне за нее деньги платят. Но Анастасия Юрьевна настойчива. Говорит, что слишком стара, чтобы носиться за малышами. И я соглашаюсь. Погуляем часик, а потом снова за работу.

Дети приветствуют мое решение. Буквально тащат за собой к горкам, которые и вправду оказываются очень даже ничего. С помощью экскаватора и воды взрослые устроили из снега настоящий город. Веселье так и кипит. Ватрушки, ледянки, просто куски картона — каждый катается на чем может.

Родители от детей не отстают. Сама не понимаю, как оказываюсь в их числе.

Мне весело. Может, впервые за долгое время. Этот блестящий снег, беззаботные лица, солнце и небо… Они дают ощущение свободы. Я почти забываю, что на самом деле меня еще держит штамп в паспорте. И Османов не сдается — ищет и будет искать долго.

Но я хочу передышки. Вот так кататься с дочерью на ледянке, лепить снежки, слушать щебет детей. Это все заряжает оптимизмом. Дает надежду, что все обойдется, и толкает настроение вверх.

Не замечаю, как пролетает время. А когда смотрю на часы, то подпрыгиваю от ужаса. Мы тут уже третий час!

Отец Адама вот-вот приедет.

С трудом уговариваю детей вернуться обратно. Ляйсан начинает хныкать. Адам дуется, говорит, что позвонит папе, и тот обязательно разрешит побыть «еще немножко».

Но я все-таки настаиваю на том, чтобы вернуться домой, выпить чаю и переодеться. И мысленно прошу у Аллаха задержать биг босса. Не выдержу ещё несколько часов надоедливого зудения — ужасно бесит! Сама не понимаю почему… Наверное, после мужа у меня развилась острая аллергия на всяких мудаков. Но как только мы подходим к дому, вижу светло-серый внедорожник хозяина.

— Проклятье… — шиплю сквозь зубы.

И, перехватив ладошку дочери крепче, заставляю себя двигаться вперед. Представляю, как обрадуется господин Мещеров возможности спустить пар… Сегодня я снова груша для бритья, и повод более чем весомый.

Богдан

Увидев меня, Ярослава на пару секунд замирает. Шкурой чувствую, как ей хочется избежать встречи, но куда денешься, если я на крыльце стою?

Девчонка это тоже понимает.

На нежном личике мелькает страдальческое выражение, которое Ярослава старается скрыть за показным равнодушием. Ее эмоции кажутся искренними, но я хорошо знаю, насколько двуличным могут быть женщины. Моя бывшая жена тоже овечкой прикидывались. А я, как идиот, велся на полные слез глаза и жалобное «Прости».

До того довел, что поставил под угрозу здоровье сына. От кольнувших в затылок воспоминаний скриплю зубами. Очень надеюсь, что Инга скоро отмучается. Нет, мне не стыдно желать бывшей смерти. Как не стыдно отваживать милашек, которых то и дело подсовывает тесть. Сам разберусь со своей жизнью!

— Как погуляли? — интересуюсь, не спуская глаз с застывшей в нескольких шагах фигурки.

Румянец на бархатных щеках становится ярче, но взгляд девчонка держит.

— Спасибо, хорошо.

И пытается протиснуться мимо. Нет, милая, не так быстро.

— Ребятки, бегите переодеваться, — киваю детям. — А мы с Ярославой пока разложим покупки.

Она снова морщится. Очень натурально изображает недовольство, браво. Но мне попадались актрисы гораздо лучше.

И как только мы остаёмся одни, я начинаю «вредничать».

— Не припомню, чтобы в список ваших обязанностей входило катание на горках.

Алиева щурится, но, выдохнув, отводит взгляд.

— Вы правы. Извините.

— Извинениями сыт не будешь. Ужин так и не приготовлен, — киваю на плиту.

— Но Анастасия Юрьевна…

— Спит.

Ярослава затыкается. Глаза широко распахнуты, но в них не злость из-за подставы, а удивление.

— С-cпит? — переспрашивает, наконец. — Но ведь… Она не выглядела уставшей!

— Значит, устала.

— А у нее с сердцем все в порядке?

Вот теперь моя очередь прикусить язык. Хотелось бы посмеяться, но я вспоминаю, что Анастасия Юрьевна жаловалась на боль в правой руке. И я тоже подумал о сердце. Однако женщина лишь отмахнулась. И все-таки…

— Ты не врач, — возражаю уже не так уверенно.

— Не врач, но пусть лучше проверится. У моей матери…

Ярослава снова замолкает и с утроенным пылом начинает запихивать продукты по шкафчикам.

— Твоя мать тоже сердечник?

— Да, вроде того.

— А конкретнее?

— Это личное.

Вот как! Зубки, значит, показываем… Под ребрами зудит от желания ответить колкостью. Не буду себе отказывать.

— А бездельничать вместо работы тоже личное?

— Я извинилась!

— Извинения не принимаются.

Вижу, как напрягаются девичьи плечи. Почти уверен — сейчас она кусает свои пухлые губы. И меня аж подкидывает, стоит представить, как белоснежные зубки врезаются в мягкую плоть. В паху становится тесно.

Незаметно сжимаю кулак.

Так, Богдан. Срочно искать подружку на ночь. Иначе рискуешь пройтись по тем же граблям. Девчонка же, разложив покупки, подхватывает фартук и становится за плиту. Только собираюсь это прокомментировать, как в гостиной появляется сын вместе с девочкой.

— Ляля хочет есть! — объявляет нам.

— Придется подождать, пока тетя Яся приготовит, — остужаю детский пыл.

Девица громко звенит посудой. Чувствую ее неприязненный взгляд, но предназначен он исключительно мне. К детям она обращается с улыбкой:

— Через двадцать минут будет готово. Омлет с овощами и жареные колбаски.

Рот наполняется слюной. Ярослава готовит превосходно. Адам мне потом всю плешь проест, требуя точно такое же блюдо. Возможно, тесть на это и рассчитывал.

Типа, милая хозяйственная девочка, не такая, как его дочь… Настроение моментально портится.

Поглядывая на детей, малодушно хочу, чтобы они ушли и дали мне ещё минут десять для разговора с Ярославой. Надо бы ещё раз напомнить, что через пару дней я жду свободный от ее присутствия дом.

Но Адам всегда умеет быть «вовремя».

— Ляля, а где вы Новый год праздновать будете?

У меня аж нервы в узел скручиваются. Сынок… Да как так, а?

Мелкая же грустно вздыхает.

— Не знаю… Мама не говорит.

А как жалобно! Даже меня пробивает. На крошечное мгновение. А потом приходит злость. По-любому это Ярослава девчонку подговорила! Вон, даже отвернулась, чтобы я не мог считать ее эмоции. Хотя и без того понятно.

— Па-а-ап, — тянет сынишка.

Началось! Но только я набираю в легкие воздух для тирады «почему не…», меня опережает короткое, но емкое:

— Боюсь, у нас не получится, Адам. Прости.

Девчонка вызвала огонь на себя? Серьёзно? Смотрю на Ярославу, пытаясь разобраться, насколько она искренна. Все ещё думаю, что это гребанный спектакль, но ей, кажется, плевать.

Девица мягко и в то же время настойчиво гнет свою линию. Гости — это хорошо, но вы недавно познакомились. Тем более ты будешь с друзьями, а Ляля их не знает. Нет, знакомится будем позже. А вообще Новый год — праздник семейный. И так далее и тому подобное.

В конце концов дети сдаются. Жду победного взгляда, но Ярослава просто возвращается к готовке. При этом не умолкает, постепенно забалтывая погрустневших детей.

Я же чувствую себя обманутым, что ли.

«Ты параноик», — скрипит в ушах голос свёкра.

На короткое мгновение кажется, что так и есть, однако я быстро беру себя в руки.

Полная херня. Выдумал то, чего нет. Тем более девица свалит через пару дней, и больше мы не увидимся. А что касается сына — он мальчик общительный, и через неделю забудет про эту парочку.

Но на сердце все равно как-то неспокойно. И предчувствие не подводит. Только мы с Адамом собираемся уезжать, как звонит тесть. С «шикарным», мать его, предложением.