Измена. Начать заново

Глава 14

Жизнь потихоньку налаживается. Рая удачно продала украшения, получив даже больше, чем мы рассчитывали. Я обживаюсь в квартирке и из шкуры вон лезу, чтобы Ляйсан не чувствовала себя одиноко. Первый страх прошел, и теперь дочка с грустью вспоминает о своих подружках, просится навестить дедушек и бабушек.

Стараясь аккуратно подбирать слова, объясняю, что это невозможно. Что дедушки и бабушки обязательно ее отнимут.

И плевать на благородство. Я не собираюсь врать ребенку, выгораживая тех, кто встал на сторону убийцы их внука. Придет время, и Ляйсан будет знать всю правду, какой бы тяжелой она ни была. Надеюсь, это поможет ей в будущем избавиться от сентиментальных порывов и не искать встречи с родственниками. С них станется в прямом смысле украсть мою дочь, чтобы потом выдать замуж.

Вздрагиваю и снова возвращаюсь к готовке. Ляйсан возится рядом, давит формочкам тесто.

— Мамоська, а мы сегодня опять дома? — вздыхает с тоской.

— Да, милая — ты ведь знаешь, нас ищут нехорошие люди. Надо немножко спрятаться.

Но для малышки это все слишком далеко. Она снова вздыхает.

— А долго ещё?

— Надеюсь, что нет, родная… Может, поиграем сегодня на планшете?

Но Ляйсан не выражает бурного восторга. Ей хочется лазать на горках, прыгать по лужам и кормить уточек в пруду.

Ох… как бы нам выбраться подышать свежим воздухом? Я и сама хочу.

В дверь прерывисто стучат, а потом глухо щелкает замок. Это Рая.

Ляйсан тут же несётся встречать гостью — хоть такое развлечение.

— Иглуски, иглуски! — доносится из коридора.

В груди неприятно екает. Если Рая притащила игрушки, значит, хочет поговорить без участия дочери. И вряд ли у нее хорошие новости…

— Шавки Османова здесь, — сообщает, как только удается спровадить Ляйсан в комнату.

Без сил опускаюсь на табурет. Кухня сжимается до размеров клетки, и мне стоит огромного труда не броситься вон.

— И много они… разнюхали?

— К сожалению, кое-что нашли. Помнишь, ты вышла на заправке?

— Было темно! И потом, я почти сразу вернулась.

Когда из магазинчика вышла Рая и тихо, но очень обстоятельно обругала меня за тупость. И, кажется, не зря.

— Камеры кое-что записали, — устало вздохнула женщина. — Тебя видно плохо, и от Новосибирска мы далеко, но Османов развел тут бурную деятельность.

Сглатываю, нервно колупая клеёнку на столешнице. Дура, блин! И не сиделось же мне на заднице ровно, захотелось погулять с дочерью.

— Нам нужно… переехать?

Но Рая снова качает головой.

— К счастью, для тебя нашлась подработка. Есть у нас один клиент — надёжный мужик. У него дача за городом. Нужно там оранжерею убрать, порядки навести и все такое прочее. Срок — к новому году. Справишься?..

Она ещё спрашивает! Энергично киваю головой.

— … Только ещё собеседование по скайпу надо пройти.

— Когда?

— Прямо сейчас.

— Ого-го! Какой красивый домик! Мы будем тут жить?

Ляйсан прилипла к стеклу и громко восхищается пейзажами. Я же чувствую себя… странно. Мозгами понимаю, что это обычный коттедж. Даже не слишком роскошный: пара этажей, темный кирпич, двускатная крыша… А вот неспокойно на сердце. Или это после того вчерашнего интервью?

До сих пор перед глазами изрезанное морщинами лицо и тоненькая трубочка, ведущая в нос. Петр Владимирович не выглядел как человек, который приедет сюда на новогодние праздники. Кажется, он вообще не может выходить из дома. Или даже просто ходить. Я старалась не пялиться, но все равно заметила ручки инвалидного кресла.

К счастью, мужчина не обратил внимание на мое неуместное любопытство. Расспрашивал, умею ли готовить, убирать. Какое образование. Остался доволен, услышав про педагогическое.

— Вы мне подходите, Ярослава, — прохрипел наконец. — Приступайте с завтрашнего дня.

И отключился. А дочка заинтересовалась, почему он назвал меня другим именем. Пришлось объяснить, что так нужно на время. Заодно и ей придумали: Ляля. Конспирация лишней не бывает. Особенно после извести, как усиленно меня ищет Османов.

По плечам тихонько крадутся ледяные мурашки. Чтобы как-то отвлечься, переключаюсь на Ляйсан.

— Это домик одного дедушки. Поживем здесь, поможем навести ему порядок. Нужно будет посадить цветочки.

— Лозы?

— Можно и розы… Что скажут, то и посадим.

— Даже солняки⁈

Рая тихонько смеётся. Она привезла нас сюда и заберёт только через месяц.

Я не против.

Место тут тихое, и заказчик вроде человек неплохой. Даже документы требовать не стал, сказал, что знает Раю и доверяет ей. Вот и славно.

Мы дружно выгружаем и заносим в дом немногочисленные вещи. «Крылья» — так называется организация, которая меня вытащила, снабжает женщин не только жильем на первое время, но и одеждой. Не страшно, что б/у, главное, чистая и аккуратная. Тем более щеголять тут не перед кем.

— Точно справишься? — переспрашивает Рая, наверное, раз пятый. — Такой домище убрать…

— Всего семь комнат. Ну и цветы ещё… Не волнуйся. Я на самом деле очень рада. Может, перестану так дёргаться.

Рая ободряюще хлопает меня по плечу. Потом прощается и уезжает.

А мы с дочкой остаёмся в заснеженном царстве. На улицу опускается мягкий сумрак, зажигаются фонари, бросая на сугробы синие тени. Вокруг тихо-тихо, лишь вдалеке слышится рычание мотора. Этот поселок выкуплен состоятельными людьми. Даже своя охрана есть. Так что можно не слишком беспокоиться. Но все равно оглядываюсь по сторонам, пока Ляйсан с радостными криками исследует качели и горку.

Кажется, два соседних дома пусты. А вот через дорогу горит свет. Возможно, там тоже живет прислуга.

— Ляйсан, пора домой, — зову дочку, а сама вздрагиваю.

Это не мой дом. Просто вырвалось по привычке.

— Я кушать хочу! — кричит моя девочка.

Неудивительно. По пробкам мы добирались сюда около часа. Я и сама не против перекусить.

Поэтому мы идём в кухню.

Она небольшая, но уютная. Видно, что работали над ней дизайнеры. Приятный древесный цвет, куча техники и рисунки на холодильнике.

— Это же лакета! — вскрикивает Ляйсан. — Класс!

Забыв про голод, Ляйсан восхищается мастерством юного дарования.

Он и правда талантлив.

Кто знает, может, это будущий художник. А Ляйсан вот танцы любит. Но из-за одного ублюдка, который не умеет держать хрен в штанах, теперь вынуждена бросить и своих подруг, и привычный образ жизни…

Сжимаю сковородку так, что пальцы белеют. Ненависть к Османову как глоток кислоты — выжигает насквозь. Если бы могла, отбила бы ему причиндалы, а потом оставила без драгоценной фирмы и средств к существованию.

О Аллах! И с этим уродом я решила связать жизнь. Наивная слепошарая дура! Хотя… Османов именно такую и искал.

— Будешь оладушки, милая?

— Да! — хлопает в ладоши. — А можно мне яичко лазбить?

— Можно.

Но только успеваю помочь Ляйсан забраться на стул, как по окнам мажет свет фар. Сердце ухает в пятки. А уж когда калитка распахивается, и на мощеной дорожке появляется темная фигура…

Бросаюсь к Ляйсан с одной мыслью — бежать! И быстрее. Дрожащей рукой пытаюсь вытащить из кармана телефон, но меня останавливает удивлённое:

— Мальчик!

Какой мальчик? Где?

Пытаюсь смотреть в окно, а перед глазами все скачет. И в пот кинуло такой, просто хоть кофту выкручивай.

Но через несколько секунд мне все-таки удается сфокусироваться. Да… и правда, мальчик. А темная фигура совершенно очевидно женская.

О-о-ох…

Совсем ослабнув, сажусь на стул, а венчик с глухим стуком падает на пол.

Блин… Вот и поели оладушек. Руки теперь трясутся, а рядом скачет перепуганная Ляйсан.

— Мамоська, ты чего? Головка болит?

Сердце… Перепугались, дура.

Входная дверь хлопает, и в доме звучит возмущённый детский голос.

— Тут чужие ботинки!

Ого, заметил. Глазастый парень.

Ляйсан подбирается ко мне поближе. И только ее ручка находит мою, в кухне появляется мальчик лет десяти.

— А вы кто такие⁈ — грозно хмурит бровки, отчего между ними залегает морщинка.

Выглядит забавно. И почему-то мне вдруг думается, что у него очень красивые родители. Ну или кто-то из них. Прямо чувствуется порода.

— Мы здесь буем убирать. Меня кстати, Ясм… Ярослава зовут, а это моя дочка, — прижимаю Ляйсан ближе.

— Мы лозы посадим, — застенчиво шепчет малышка.

— Лозы? Зачем?

— Розы, — прихожу на помощь. — Ляля не выговаривает букву «р».

Серые глаза мальчика ещё больше округляются.

— Но это же просто! Вот: р-р-р! — рычит, как тигр.

Ляйсан восхищённо огокает. Парнишке это явно по душе. Но тут появляется четвертый участник — скорее всего, бабушка. Седые волосы уложены в модную прическу, доброе круглое лицо и неожиданно высокий рост.

— Вы уже приехали! — расплывается в улыбке. — Здравствуйте. Я Анастасия Юрьевна. Петр Владимирович о вас предупреждал. Как устроились?

В носу почему-то начинает щипать. После всего пережитого встретить по-настоящему участливых людей — это… это настоящий бальзам на душу!

— Все прекрасно, — заверяю с чувством. — Такой замечательный дом…

— И лисунки класивые… — вздыхает Ляйсан.

Мальчик фыркает, но на его щеках проступают милые ямочки. Он доволен незатейливой похвалой.

— П-ф-ф, ракета! Ты бы видела, какую я нарисовал собаку… Только она дома, — добавляет с сожалением.

Ляйсан грустно вздыхает, бабушка снисходительно посматривает на детей, а я, чтобы разбавить печальный момент, предлагаю вкусное решение:

— Кто хочет оладий? Они у меня хорошо получаются.

Тоска позабыта. На меня смотрят две пары голодных глазенок.

— Я люблю оладьи. У тети Насти они очень вкусно получаются!

А-а-а, значит, это няня, а не бабушка. Впрочем, все равно. И я возвращаюсь к готовке. К концу часа дети сыты, довольны и вовсю болтают друг с другом. Адам — так зовут мальчика — рассказывает, что он теперь учится в новой школе, там хорошая учительница и ребята ничего, но с двумя он успел подраться.

Ляйсан слушает, иногда комментирует, но видно, что, несмотря на разницу в возрасте, дети поладили. Мы же с Анастасией Юрьевной тоже зацепились языками. Женщина объясняет, как и с чего лучше начать. Поколебавшись, предлагает помощь, но я отказываюсь. Раньше на мне держался весь родительский дом, не переломлюсь и сейчас.

Спустя некоторое время няня с Адамом уходят. А мы с Ляйсан отправляемся на отдых. И спим очень даже прекрасно.

Арсен

Третья неделя поисков. Мечусь как в задницу ужаленный, рою везде, где только могу, но больше всего — в Новосибирске. Ясмина все-таки засветилась на одной из заправок. Зарецкий уверен, девка сбежала именно туда. Я тоже так думаю. Хрен его знает, может, это чутье.

Или глюки от недосыпа.

Бросаю в рот таблетку и запиваю водой. Голова просто раскалывается. Не могу согнать злость ни в спортзале, ни в постели. Девки из-под меня еле выползают, а вчера вообще пришел отказ. Типа заняты… Да ни хрена подобного!

Со стуком ставлю бокал на стол. Где там прислуга с этим чертовым бульоном? Мне нужно что-то пожрать!

Но как только собираюсь вызвериться на идиотку-горничную, дверь открывается и заходит мать. В ее руках поднос с тарелками.

— Твой ужин, — ставит на стол.

Уже пару дней я после работы заглядываю к родителям. Зачем? Сам не знаю. В собственном доме слишком пусто. А тут я хотя бы могу рассчитывать на ворчание отца и ледяное равнодушие матери. Она никогда не была слишком ласкова, а сейчас вовсе отдалилась.

Но порой в ее глазах сквозит мимолетное удовлетворение. Словно она рада тому, что происходит. И это бесит!

— Решила подработать официанткой? — не могу удержаться от колкости.

Мать не отвечает. Наградив меня сочувствующим взглядом, поворачивается и неторопливо шествует к выходу.

— Скоро твою невестку найдут, — бросаю вдогонку.

Но в ответ получаю ровное:

— Возможно.

И мать исчезает. А я со стоном откидываюсь в кресле и тру лоб. Горячий. Мозг просто кипит, до сих пор не верю, что моя мать негласно поддерживает зарвавшуюся сучку, что она действительно рада ее побегу. Хоть и не связана с ним — отец проверил. Заодно еще раз взбодрил родителей Ясмины. На мой взгляд — зря. Исаев уже отстегнул мне компенсацию за моральный ущерб, а его жена… Она две недели не выходила из дома — синяки прятала. Исаев, предсказуемо, решил объяснить кулаками, как нужно было воспитывать дочь. Лучше бы Ясмину по заднице ремнем лупил — глядишь, было бы больше толку.

С Ляйсан я такой промашки не допущу…. «Если вообще получится найти дочь», — ехидно шепчет внутренний скептик.

С каждым днем эта сволочь все громче нашептывает, что дело дрянь. Ясмина будет скрываться до последнего. А может, найдет себе покровителя. И без того хреновый аппетит исчезает, а головная боль долбит с силой отбойного молотка.

Красивая ведь, дрянь такая… Даже с ребенком замуж возьмут. А меня на изнанку выворачивает от мысли, как ее будет трахать другой. Наматывать шелковую гриву на кулак, оставлять на ее коже метки-укусы… И выбивать из сладкого ротика стоны удовольствия.

Миска с бульоном летит на пол, а я бросаюсь прочь из кабинета. На хрен все. Мне нужна разрядка, сейчас же! Но не успеваю сесть в машину — звонок.

— Мои парни засекли объект.

Шикарно! Элизабет на крючке, и это чертовски хорошая новость!

— Но есть проблема, — остужает мой пыл Зарецкий. — Охрана у нее не хуже президентской и очень влиятельный покровитель. Просто так не взять.

— Похрен. Выкрадите, перекупите, делайте что угодно, но Новый год эта тварь должна встретить со мной, понятно?

— Понятно.

И Зарецкий отключается. А я все-таки уезжаю, но вместо гостиницы рулю к себе домой. Может, получится заснуть пораньше? Но почти до утра я пялюсь в потолок, снова и снова переживая вспышки бессильной злобы. Она пульсирует где-то под ребрами и отдает в затылок.

А от подушки Ясмины все еще чудится тонкий аромат цветов и свежести. Он будоражит воображение. Безжалостно откидывает в прошлое, когда жена целиком и полностью принадлежала мне. Нужно было лучше прятаться… Или вообще разорвать все отношения на стороне. Не успел. И к злости вдруг добавляется сожаление. Избавиться бы от него, так ведь не могу! А утром невыспавшийся и злой еду работать. Деньги сами собой не появится. Теперь их нужно очень много — искать сбежавшую жену.