Измена. Начать заново

Глава 3

Их много. Фотографии, где мой муж с какой-то незнакомой брюнеткой, приходят одна за одной, видео есть тоже. Порно в чистом виде, не оставляющее сомнений, чем эти двое занимаются.

Мобильник дрожит. И я дрожу вместе с ним. Потому что то, что вижу… Это конец. Крах моей семьи и веры мужу, который самым бессовестным образом лгал!

Рывок — и телефон исчезает. Арсен выхватывает его из моих рук и, глянув мельком, блокирует.

— Это фотошоп, — бросает коротко и тянется ко мне.

Отшатываюсь.

К тону его голоса не придраться, но я чувствую — Арсен нервничает. Слишком быстро придумал отговорку. И теперь пытается скормить ее мне.

— Т-ты… это…

— Ясмина! — рычит, сверкая глазами, и все-таки ловит меня за руку.

Прижимает к себе так, что ребра хрустят. Но я продолжаю сопротивляться.

— Пусти! Слышишь⁈ Я буду…

Но меня встряхивают, как куклу:

— Подумай о дочери!

И я затыкаюсь. До крови прикусываю щеку, но боли не чувствую. Внутри все горит. Полыхает в каком-то сумасшедшем адском пламени, которое с каждым ударом сердца становится злее. Муж. Мне. Изменяет. Мой муж… мне изменяет! С какой-то… Кто это? Коллега? Случайная знакомая? Кто-то еще⁈ Из-за них я потеряла ребенка!

— Да успокойся же ты наконец! — рычит Арсен и снова встряхивает. — Ничего не случилось!

— А наш сын — это тоже ничего⁈

И в его глазах вижу отражение собственной боли. А потом они вновь превращаются в черный лед.

— Ты сейчас успокаиваешься и идешь к гостям, — гнет свое. — Поговорим потом.

Не верю, что это бездушное чудовище передо мной — мой Арсен. Что он вообще способен говорить такое! Приказывать настолько… уверенно, спокойно. Как будто я действительно убиваюсь по пустякам!

Горло перехватывает спазмом. Хочу ругаться. Кричать! Кинуться на мужа с кулаками! И в то же время забиться в угол. Выть там, как зверь, у которого наживую выдрали сердце. Но могу только плакать. Слезы бегут по щекам, а Арсен морщится, будто видит грязь.

— Подумай о дочери, — снова давит на больное. — У нее возникнут вопросы.

— А ты думал о дочери, когда кувыркался… — но меня прерывает встревоженное «Ясмина?»

И в кухне появляется мама. Рвусь из хватки Арсена, и, к счастью, он отпускает. Бегу к маме как к своему спасению.

— Мамочка! Мне… — запинаюсь, не зная, как сказать

Так стыдно! И больно… и… Она обнимает и притягивает к себе. От этого самую капельку легче.

— Ясмина, что случилось? Арсен? — внимательно смотрит на предателя, но он и бровью не ведет.

— У нас с женой возникло недопонимание…

Задыхаюсь от обиды и возмущение. Недопонимание⁈ Да как у него язык не отсох⁈

— Стыдно признаться в своих загулах, да⁈ — язвлю.

Мама снова охает.

— Арсен, это правда?

Но в ответ слышу лишь полное равнодушия:

— Мы сами разберемся.

— Нет, — мотаю головой. — Я хочу уехать. Сейчас. С Ляйсан.

Мама напрягается. Ее руки больше не такие мягкие, а взгляд начинает бегать. И от этого по спине крадется холодок. Нет… Она же не сможет?.. Не отвернется от меня? Тем более сейчас! Но, как приговор, слышу почти шепотом:

— Милая, может, ты ошиблась?

Думала, не может быть больнее. Одной фразой меня раздавили и вывернули на изнанку. Отшатываюсь, не в силах поверить тому, что слышу.

— Мама…

А Арсен подходит ближе. Нависает надо мной и чеканит почти по слогам:

— Мы сами разберемся. На сегодня, думаю, вечер закончен. Все устали.

И мама слушается! Смотрит на меня виновато, целует в щеку, шепчет, что любит и «все будет хорошо», но уходит! Беспомощно наблюдаю, пока она скрывается за углом. И если секунду назад я думала, что хуже быть не может, то сейчас… сейчас…

Хватаю ртом воздух. Под ребрами натужно ворочаются раскаленные крюки. Рвут меня на части, и привычный мир тоже. Он сыпется толчёным стеклом. Таким острым и выпачканным в грязи.

— Ясмина, — звучит где-то за спиной, далеко-далеко. — Ясм…

А потом наступает темнота.

Арсен

Ясмина падает, как подкошенная — едва успеваю подхватить. Несу на диван, укладываю, пытаюсь привести в чувство, но не помогают ни хлопки по бледным щекам, ни брызги воды.

Матерюсь сквозь стиснутые зубы. Твою мать! Все вышло из-под контроля, и я оказался в таком дерьме, что волосы на загривке дыбом.

Ясмина узнала! Какая-то тварь скинула ей фото моего последнего «отдыха» с девкой. Но если с женой можно как-то разобраться, то фирма… Могут начаться реальные проблемы! Такой скандал — конкуренты завизжат от счастья. Только бы не слили в сеть.

Набираю начальника охраны. Едва успеваю отдать приказ, в кухне появляется отец со свекром. Этих только мне не хватало!

— Что за дела, Арсен? — грохочет Исаев.

И, заметив Ясмину на диване, хмурится ещё больше.

— Что ты сделал с моей дочерью⁈

— Жена утомилась. Можете подойти посмотреть сами.

Но Исаев даже не дёргается, тварь лицемерная. Он все прекрасно понял и сейчас беспокоится совсем о другом. Как и мой отец. Панику на его морде не увидит только слепой.

— Ты все-таки облажался, сынок, — выплёвывает зло.

— Бизнеса это не коснется.

Меняемся взглядами. Скандал грозит вспыхнуть с новой силой, но из гостиной доносится звонкое:

— Мамоська!

А вот и дочь подключилась. Полный, мать его, комплект.

— Уходите, — бросаю отцу и тестю прежде, чем вернуться к Ясмине. — Завтра на свежую голову подумаем, безопасника я предупредил.

— Ма-а-ама! — плачет Ляйсан, но быстро затихает.

Ее уводят в комнату. Хорошо. Значит, можно перенести жену в спальню.

Подхватываю Ясмину на руки и выхожу из гостиной. Братья жены ещё тут, смотрят на меня волком, но молчат. Эти двое лезть не станут: во-первых, слишком зависимы от семейного бизнеса, во-вторых, у них с Ясминой хоть и теплые, но не слишком близкие отношения. Так что хрен я клал на их недовольные рожи.

Иду мимо на второй этаж. А в голову лезут воспоминания о том, как мы с Ясминой спускались к ужину неделю назад. Долбанные семь дней, а жизнь перевернулась с ног на голову.

Бережно убираю темный локон, упавший на лицо Ясмины. Ничего, малышка. Знаю, тебе больно. Мне тоже. Но мы обязательно это переживём и начнем заново. Обещаю.

В себя прихожу как из омута выныриваю — резко и неожиданно. Дергаюсь, но получается только шевельнуться. Сверху что-то давит… тяжёлое и горячее. А потом обоняние заполняет родной до судорог запах.

Арсен лежит со мной на кровати. Ещё не переодевался — мой нос касается вязанного свитера, который я подарила мужу на Новый год. Вернее, уже после, ведь в этот раз он ездил в командировку. И наверняка не один.

Меня снова окунает в кошмар, под названием реальность. Кусаю губы в напрасных попытках удержать слезы, рвусь из объятий мужа.

— Пусти, — шиплю сорванным голосом.

А саму ломает до тряски. Его объятья такие бережные! Такие… мои. И уже нет.

— Любимая, — вздыхает Арсен, но я только мотаю головой.

— З-замолчи! Лгун! Предатель! Как ты… — захлебываюсь словами.

Не могу больше! Кажется, сейчас умру. Над головой снова слышится шумный вздох. Арсен гладит меня по спине, но от этого только хуже. До костей пробивает ознобом. Я дрожу, смаргивая льющиеся слезы и тщетно пытаюсь вырваться на свободу.

— … П-пусти меня!

Но Арсен не двигается. Не замечает моих жалких потуг, будто их нет. А я вдруг с ужасом понимаю, насколько он сильнее. Что ему стоит крепче сжать руки, и я уже не смогу вдохнуть.

— Мне надо в туалет! — кричу отчаянно, и, о чудо! это срабатывает.

Неловко соскакиваю с кровати и, едва не падая, спешу прочь. А в спину бьёт тяжёлый взгляд. Плевать. Мне нужна хотя бы минута передышки.

— Я могу высадить дверь, — слышу прежде, чем щелкаю замком.

Ох…

Сползаю на пол и утыкаюсь в ладони. Да, Арсен может. У него хватит на это сил. Как и скрутить меня в бараний рог.

Ноги противно слабые, но я заставляю себя встать и подойти к зеркалу. Оттуда на меня смотрит незнакомка. Волосы колтуном, тушь потекла, губы в запёкшейся корочке крови, а лицо бледное до синевы. Страшилище.

Но я даже не пытаюсь привести себя в порядок. Просто гипнотизирую взглядом отражение и не верю… нет — не могу принять, что это происходит со мной! Что мой муж и эта… женщина спали. Обнимались, целовали друг друга. А потом он ложился ко мне.

К горлу подкатывает тошнота, а внизу живота снова болит. Мой ребенок… Если бы только я узнала раньше! Если бы… Стискиваю бедра, как будто по ним снова струится кровь.

Дверь содрогается от грохота.

— Ясмина, выходи! Или я зайду сам.

Прикрыв глаза, медленно считаю до десяти. Да, мне надо выйти. И узнать наконец, как всё было на самом деле.

Но пальцы трясутся, пока я тянусь к замку. А на кончике языка расцветает горечь. Страшно! Я знаю Арсена и могу сказать — наш разговор ему не понравится.

Муж ждёт меня сразу за дверью.

Хватает под руку, как только я делаю шаг навстречу, и, не обращая внимания на мое сопротивление, ведёт к постели. На тумбочке уже стоит стакан воды, но от этой заботы лишь сильнее щиплет глаза.

Не выдержав, всхлипываю.

И до боли стискиваю кулаки. Слезы потом! Сначала мне нужен разговор. Присаживаюсь на краешек постели.

Муж замирает напротив. Возвышается надо мной, как гора, руки на груди скрестил, весь хмурый и собранный. Никакого раскаяния! Ни крупицы страха, что все вскрылось. Он уверен в себе. Всегда такой… Несгибаемый. Прущий напролом. И меня попытается сломать тоже. Но, собрав ошметки нервов в кулак, смотрю предателю в глаза:

— Сколько их?

Арсен едва заметно щурится. Лёгкое движение ресниц, и муж снова невозмутим.

— Одна, — отвечает как пощечину отвешивает.

Во рту становится солоно. Кровь. Или мои слезы.

— В-врёшь…

— Это было один раз, Ясмина. Просто случайность. Клянусь.

Не сдержавшись, вскакиваю на ноги.

— Правда⁈ Точно такая же, как ты мне плел в больнице⁈ «Я тебя люблю, Ясмина, это был кошмар, Ясмина», — передразниваю, а губы кривит судорогой. — Да будь уже мужиком в конце концов! Или думаешь, я такая дура и до сих пор верю, что все те царапины на шее, твои командировки и… и все остальное, — вытираю мокрые щеки, — это случайность⁈ Из-за тебя…

Давлюсь фразой. Даже думать о погибшем малыше тяжело. А говорить совсем нет сил. Только прижимаю ладони к своему так и не округлившемуся животу. Арсен хватает меня за плечо. Пока ещё не больно, но уже чувствительно.

— Успокойся, любимая.

— Не называй меня так! Я хочу развод!

Но хватка становится ещё крепче. В глазах мужа вспыхивают пугающие огоньки.

— Никакого развода, Ясмина. Османовы не разводятся.

Меня снова начинает трясти.

— Значит, мы станем первыми!

— Нет.

— Почему⁈

— Я люблю тебя. А ты меня.

У меня дух перехватывает. Как он смеет⁈ О какой любви говорит⁈ Когда любишь, не спишь с другими! Даже не смотришь в их сторону. Но сказать об этом не могу — голос отказывает.

— Мама! — слышится глухой крик из-за двери, и я бросаюсь к дочери, как к спасению.

Арсен больше не держит. И все равно я чувствую, как вокруг горла затягивается строгий ошейник. Муж не шутит. Он не намерен меня отпускать. А я… меня снова рвет на части. Больно! Но куда хуже понимать, что этот ублюдок прав. И я действительно все ещё люблю его. Хоть ненавижу всей душой.