Измена. Начать заново

Глава 15

Нож мелко стучит по разделочной доске. Хорошая попалась зелень, душистая! Для борща в самый раз. И оладьи пора переворачивать. В этот раз они особенно воздушные, просто объедение.

— Мамоська, а можно кусочек? — жалобно тянет Ляйсан.

Качаю головой.

— А как же Адам? Вы ведь договаривались вместе пообедать.

Дочь вздыхает:

— Договаливались…

И замолкает. Они с Адамом неплохо сдружились. Мальчик стал появляться здесь довольно часто, в основном — после школы. А сегодня вот должен был заглянуть на выходные. Ляйсан его ждет с самого утра. Как подскочила в шесть, так больше не ложилась. И сейчас усиленно зевает и трет кулачками глаза.

Жалко смотреть!

— Может, все-таки поспишь, солнышко? — предлагаю осторожно. — Он ведь не говорил, когда приедет…

— Днем!

— Но это может быть, например, в четыре…

Дочь снова зевает.

— Не хочу спать…

— Я бы тебя сразу разбудила.

— Плавда?

О-о-о, если даже не торгуется, значит на самом деле сонная. Убавив газ, я спешу постелить дочке в гостиной.

— Так ты сразу узнаешь, когда Адам придет, — обещаю ей.

Ляйсан засыпает тут же, не требуя сказки. А я возвращаюсь к плите. Вытаскиваю из холодильника овощи, заправляю легкий салат. Как закончу, нужно будет сходить в оранжерею, проверить заготовленные саженцы. Если Адам приедет к этому времени, вместе и посадим. Или, может, освежить ковры? Вынести их на улицу, почистить снегом… Нет! Слепим снеговика! Вон какие сугробы навалило.

Захваченная этими мыслями, не сразу понимаю, что около двери кто-то возится. Неужели Адам пришел? Вот ведь! А я и не заметила!

Наскоро вытерев руки, спешу встречать. Опасения, что это могут быть посторонние, давно пропали. За две недели нервы пришли в относительный порядок, и я больше не дергаюсь на каждый шорох.

Выбегаю в прихожую и…

— З-здра-ств… — давлюсь словом, забывая, о чем хотела сказать.

Это… Это кто?

Вместо добрейшей Анастасии Юрьевны на коврике топчется мужик! И какой…

Голова идет кругом от внезапного приступа клаустрофобии. Совершенно бесстыдно пялюсь на незнакомца, ощупывая взглядом каждый сантиметр широкоплечей фигуры. Какой… здоровый. Крупный даже, но не толстый. Этакий… северный дровосек, что ли. Широкие брови, русые, с легкой рыжинкой волосы, неожиданно аккуратная борода. И глаза… Прозрачные, серые и такие… Бр-р-р, колючие льдинки.

— Ну здравствуйте, «тетя Яся приехала»… — рокочет, явно передразнивая сына.

А меня подкидывает.

Тетя… кто? Яся⁈

— Вы рекламы пересмотрели (прим. автора — отсылка к ролику из 90-х про отбеливатель)? — брякаю прежде, чем успеваю прикусить язык.

А мужик нехорошо щурится. И лед в его взгляде становится холоднее, хотя казалось — куда уж больше.

— В основном я пересматривал резюме, но что-то не припомню, чтобы нанимал на работу студентку.

— Я не студентка!

— Вообще плевать. Что ты здесь делаешь?

Теперь ещё и тыкает мне! Хам!

Тяну носом воздух… Спокойствие, Ясмина, только спокойствие. И вспомни Петра Владимировича. Ты ему обещала чистоту, порядок и примерное поведение. Скандалить нельзя. К тому же Адам вон как напрягся. Чувствует, что знакомство с его папой не задалось. Поэтому пора бы собрать нервы в кулак и прилепить на лицо улыбку послаще.

Тру лоб, чтобы немного остыть.

— Простите, видимо, мне нужно было позвонить вам лично. Ясм… Ярослава Андреевна, очень приятно. Петр Владимирович нанял меня присматривать за этим домом и… навести порядок в оранжерее.

— Навела? — перебивает нахально.

У-у-у! Дай Аллах терпения!

— Пока еще нет. Но испекла оладьи и сварила борщ. Будете?

— Оладьи! — радуется Адам. — У тети Яси они просто отпад!

Дровосек немного сдувается. Треплет сына по макушке.

— Ну, значит, сейчас и попробуем…

— Я тебя с Лялей познакомлю, — совершенно расцветает Адам. — Она еще маленькая, но смешная.

Любой бы смягчился после столь наивного детского восторга, но только не этот неандерталец. Одарив меня хмурым взглядом, мужик нехотя произносит:

— Маленькие все смешные. Ты тоже таким был…

— Нет!

Мужик ухмыляется. И опять режет меня взглядом.

— Ну и где же ваша девочка?

Стискиваю кулаки. Его тон… издевательский, не меньше!

— Она спит, — цежу сквозь зубы.

А мне в ответ оскал.

— Какая неприятность!

— Ничего. Ляля просила разбудить, когда Адам приедет. Обидится, если не встретит гостей.

— Ох, ну конечно! Принцесс, — выделяет ехидно, — обижать нельзя. Ах да, я — ваш непосредственный начальник. Богдан Александрович, — протягивает руку.

Треснуть бы тебе сковородкой, начальник! Но я вынуждена принять рукопожатие.

— Приятно познакомиться, — вру, совершенно не пытаясь этого скрыть.

Богдан Александрович снова фырчит.

— Не могу ответить взаимностью. Ну так что насчет борща?

— И оладий! — робко поддакивает Адам.

— Прошу в гостиную.

И выдергиваю руку. Слишком уж затянулось рукопожатие! Но, кажется, хозяина это совсем не беспокоит. С удивительной ловкостью для таких размеров он идет в кухню. Хвостиком за ним Адам.

Я плетусь следом. И только сейчас понимаю, что вся взмокла. Да уж… знакомство не задалось. Всем своим видом этот дровосек демонстрировал, насколько ему неприятно мое присутствие. Ничего, перетопчется. Вообще-то я с Петром Владимировичем договаривалась. Только все это было на словах…

По спине крадется холодок. Этот мужлан выставит нас с дочерью за порог, и глазом не моргнет! Но самое паскудное — я ничего не смогу сделать. Руки мелко трясутся, но я стараюсь не выдать волнения. Как обещала, бужу Ляйсан. Малышка подскакивает в одно мгновение. Но, увидев у дверной арки незнакомца, бросается в мои объятия.

— За нами дядя плисел! — почти кричит мне на ухо.

Аллах! Бедная малышка!

— Это папа Адама.

И дочка с облегчением выдыхает. Мужик, наоборот, хмурится.

— Привет, Ляля… Меня зовут Богдан.

— Пливе-е-ет… А где тетя Настя?

— Она немного приболела.

— Голыско болит? Ей надо малинку кушать…

Мужик что-то бурчит. Криво улыбнувшись, разворачивается и топает к плите. Совершенно бесцеремонно сует нос в кастрюлю, потом в миску с оладьями.

И почему-то мрачнеет еще больше.

А я давлю в себе желание схватить Ляйсан в охапку и броситься бежать. Пусть Петр Владимирович дает мне новый дом. Обещаю вылизать его до блеска, только бы этот неандерталец держался подальше!

Ляйсан же не разделяет моего беспокойства. Высвободившись из объятий, направляется прямиком за кухонную стойку и, забравшись на стул, требовательно протягивает ручку.

— Я хочу оладушек!

Кажется, мужик растерялся. Адам хохочет.

— Я же говорил, что она смешная.

— Я не смешная! — тут же надувается моя девочка.

— Ты зачетная.

Адам легонько прикасается к носику Ляйсан. Дочка фыркает. Мужик кривится — чурбан бесчувственный!

— Адам, я сейчас приду, — сообщает сыну и вновь топает в прихожую.

Я чуть не подпрыгиваю, услышав громкий хлопок двери. И раздражённое рычание. Мистер начальник с кем-то ругается по телефону.

— Опять с дедушкой ругается, — вздыхает Адам. — Наверное, поэтому он сегодня злой…

О нет, милый, боюсь, дело в другом. Просто я очень не понравилась твоему папе. И совершенно не могу понять почему.

Богдан

До хруста сжимаю в руке телефон. Ну… тесть мой дорогой. Хрен старый. Опять за свое!

«Не рычи, Яся просто убирает дом. А ты — параноик…» — вот какой ответ я получил на претензии!

Хлопаю себя по бедру, привычно выискивая сигареты, и снова ругаюсь.

Не вовремя я бросил! Ох, не вовремя!

Только ведь думал, что дела в норму пришли, но Петр Владимирович снова активизировался. Подослал очередную… кандидатку, мать ее ети!

Со злости пинаю сугроб. А в голове намертво засел образ стройной темноволосой девушки с оленьими глазами. Хороша, ничего не скажешь! Ее не портят ни простецкая одежда, ни гулька вместо нормальной прически. Впрочем, тесть других и не выбирал. Только чаще блондинок или рыжих, чтобы цветом волос не напоминали про бывшую.

Морщусь, как от зубной боли.

Уже почти четыре года прошло, а меня всё ещё коробит. Первое время на брюнеток смотреть не мог — сразу мерещилась Инга. Ее отштукатуренная мордочка и замашки хищницы. Потом маленько отпустило.

Но как только я начал приглядываться к женщинам, как черт из табакерки вылез Петр Владимирович! И начались смотрины. С завидной регулярностью на мои глаза попадались то дочки партнёров, то чьи-то подружки, то просто мимопроходящие.

А теперь вот по кухне шныряет типа прислуга. Роскошная такая, с бархатной кожей и пухлыми губешками. Южная кровь наградила девицу идеально-гармоничными чертами. Но, конечно, лучше драить чужой дом, чем найти себе сговорчивого спонсора. А может, дело в ребенке? Поэтому и неликвид?

Протяжно выдыхаю, наблюдая, как пар растворяется в морозном воздухе.

Надо возвращаться.

Видит бог, я бы выкинул эту фифу сегодня же. Но тесть сделал ход конем… Знает, что ребенок — это для меня охренеть какой стоп-кран.

Так что надо как-то деликатнее… Но, клянусь, к праздникам ее уже здесь не будет.