Клинок архангела

Глава 37

Хонор сидела, свесив ноги с балкона без перил возле кабинета Дмитрия. Падение было бы ужасным, но она подумала, что один из ангелов поймает её. Конечно, она не собиралась рисковать — не планировала умирать в ближайшее время. Нет, учитывая так много времени, за которое она пришла в себя после последнего раза. У неё перехватило дыхание от осознанного принятия невозможной идеи… вот только это не так. Это настолько же реально, как горизонт Манхэттена перед ней, сталь на фоне лазурного неба с белыми прожилками. Воспоминания нахлынули одно на другое с тех пор, как она проснулась рано утром, плача так сильно, что заболела грудь, опухли глаза, и саднило в горле.

«Он — мой муж».

Возможно, не по закону, но для души, Дмитрий принадлежал ей. Всегда.

Когда дверь за спиной открылась, она оглянулась, ожидая увидеть мужчину, занимавшего все её мысли. Но нет. Она улыбнулась охотнице, которая подошла и села рядом.

— Как ты сюда попала? — Охрана надёжна. Эшвини начала болтать ногами.

— Я была ласковой с Иллиумом.

— Я не знала, что ты знакома с ним.

— А я и не была, а теперь знакома. — Тёмно-карие глаза, полные живой силы, остановились на Хонор. — Он сказал, что тебе нужен друг. Я это уже знала, но притворилась, что это новость. Что случилось? — Хонор подставила лицо ветру, позволив ему откинуть распущенные волосы, спутать их в такой же дикий беспорядок, какой Дмитрий сотворил с ними в постели.

— Ты мне никогда не поверишь.

Долгое молчание, прежде чем Эшвини сказала:

— Помнишь, как мы встретились?

Воспоминания были кристально чистыми. Это произошло в шумном баре, заполненном охотниками и наёмниками. Они смеялись за выпивкой, ели что-то жареное во фритюре, сеяли семена глубокой, прочной дружбы.

— Ты назвала меня старой душой, — прошептала она.

— Потерянной душой.

— Она такая старая, что у меня болит в груди.

Эш наклонилась, так что их плечи на мгновение соприкоснулись.

— Но больше ты не потеряна.

Вздрогнув, она опёрлась ладонями о шероховатую поверхность, на которой они сидели. Она знала, что больше не будет перешёптываний из давно ушедшей жизни — в этом больше не было необходимости, барьер между прошлым и настоящим был стёрт бурей слёз, пока она не увидела женщину, которой была, так же ясно, как и той, кем была сейчас. Вновь пробудившиеся воспоминания причинили мучительную боль. Мысль о потере Катерины и Миши… Хонор не могла этого вынести. Но она вспомнила и поняла кое-что гораздо прекраснее. Её любили, она была любима. И, подумала она, вспоминая, как её крепко обнимали этим утром, снова любима. Возможно, Дмитрий никогда не сможет этого сказать, смертоносный клинок, которым стал её муж, но она знала. Но не знала, готов ли её прекрасный, раненый Дмитрий услышать то, что она должна ему сказать.

Дмитрий наблюдал за двумя женщинами, сидящими на балконе, и в третий раз проверил, что ангелы внизу начеку, чтобы поймать в случае необходимости.

— Надо пойти туда и затащить обеих внутрь, — сказал он Рафаэлю, когда архангел вошёл и встал рядом с ним.

— Да, — согласился Рафаэль. — Это будет самое забавное зрелище.

Дмитрий бросил на архангела мрачный взгляд.

— Твоя супруга плохо на тебя влияет.

— Моя супруга сейчас присоединяется к твоей женщине. — Обернувшись, Дмитрий увидел Елену, которая несколько шатко, но безопасно приземлилась на балкон. Она поздоровалась, прежде чем сесть рядом с длинноногой охотницей с тёмными глазами, которая была лучшей подругой Хонор — и, согласно имеющимся у них отчётам о ней, чрезвычайно одарённой личностью, когда дело касалось чувств, которые не воспринимались большинством людей. Бессмертные, однако, жили слишком долго, чтобы отмахиваться от такого. И поэтому они продолжали следить за Эшвини.

— Жанвьер ухаживает за ней.

— Думаю, пора его привлечь. Так у Венома будет больше времени на обеспечение плавного перехода.

Дмитрий кивнул, чувствуя дикий покой внутри себя, когда Хонор рассмеялась, её тело было наполовину скрыто за расправленными крыльями цвета полуночи и багрянца Елены.

— Веному будет полезно поработать с Галеном. — Вампир силён, но молод и мог быть импульсивным; в то время как Гален устойчивый и сосредоточенный, как скала.

— Согласен. — Крылья Рафаэля зашуршали, когда он расправил их. — Я говорил с Эйданом — он не передумал.

Дмитрий думал о необычном, сломленном ангеле, задумался, найдёт ли то, что искал, в этом смелом, дерзком городе с его пульсирующим сердцем жизни.

— Думаешь, это начало исцеления?

— Возможно. — Рафаэль помолчал. — Мы будем его щитом, Дмитрий.

— Да.

«Молодой ангел?»

«Отдыхает. У него сильная воля — его не сломать».

«Хорошо».

Снаружи женщины продолжали разговаривать, их волосы путались на игривом ветру, блестящие, почти белые пряди Елены контрастировали с гладкими чёрными локонами Эшвини, и с более мягкими, эбенового цвета, локонами Хонор. Такое зрелище заставило бы обратить на себя внимание любого мужчину.

— Мы уже не такие, какими были даже два года назад, Рафаэль.

— Ты сожалеешь об этих переменах?

— Нет.

Хонор вызвала Дмитрия на спарринг днём и проиграла. Той ночью он отнёс её в постель и уложил для получения наслаждения. Когда она прикусила нижнюю губу и, голосом, в котором слышались предвкушение и чувственная нервозность, прошептала:

— Помнится, ты говорил что-то о бархатной плети? — Дмитрий завладел её ртом с ненасытной потребностью, от которой воздух наполнился сладким мускусом возбуждения.

Вытащив плеть, он заставил Хонор лечь на спину и схватиться за прутья изголовья, затем начал целовать, пробовать на вкус каждый крошечный дюйм её тела, от гладкого тёплого лба до впадинки на шее и тугих сосков. У груди он задержался, пока эти соски не стали влажными и набухшими, прежде чем перейти к пупку, трепещущему бугорку плоти между бёдер, изгибу колена и, наконец, к изящным стопам. Прерывисто дыша, Хонор покачала головой, когда он сказал перевернуться.

— Хонор, — приказал Дмитрий.

— Нет. — Навязчивый взгляд, полный вызова, который походил на приглашение, её тело было настолько чувствительным, что, когда он легонько провёл пальцем у Хонор между ног, она дёрнулась вверх, крепко зажмурившись, а мышцы напряглись в готовности к сокрушительному пику. — Дмитрий.

— Нет, — сказал он, убирая пальцы и наклоняя голову, чтобы заговорить ей на ухо. — За плохое поведение награды не будет. — Не раскаиваясь, она поцеловала его в щеку. Мягкие, влажные поцелуи, заставляющие его член пульсировать в чёрных брюках, которые были на нём, хотя она лежала обнажённая, её кожа была горячей и шёлковой, а кровь тёплой и шепчущей об эротической зависимости, которой он не мог позволить себе потакать.

— Подкуп сработает? — Ещё один поцелуй. Дмитрий прижал руку к её животу, заставляя лечь на спину.

— Ты нарушила ещё одно правило. — Он приказал ей лежать неподвижно.

— Ты не сжалишься надо мной? — Хриплый вопрос, но Дмитрий поднялся с кровати и подошёл к шкафу… но она сдержала обещание, данное ему в самом начале, осталась в постели.

— Тебе следовало знать, чего ожидать от меня, — сказал он, сжимая рукоятку мягкого хлыста, которым он никогда раньше не пользовался, поскольку ничего не использовал в этой комнате. Он соорудил кровать для Ингрид, и точно так же он обустроил эту комнату для Хонор.

Сейчас он провёл хлыстами по руке, чтобы убедиться, что не причинит Хонор боли, а только самое мучительное удовольствие

Её взгляд упал на хлыст, когда Дмитрий повернулся к ней и увидел, как выгнулась, подсказывая, что она близка к краю. Слегка изогнув губы, он провёл мягкими хвостиками по её телу от груди до бёдер.

— Где бы ты хотела прикосновений? — Он обвёл хвостиками её грудь. — Здесь? — Он погладил её бёдра. — Или здесь? — Он скользнул рукоятью по нежным складкам. — Или, может быть, здесь? — Она вскрикнула, и он понял, что она на краю. Отступив, он сжал рукоять и опустил бархатные хвостики разгорячённой кожи её бёдер, и стон Хонор перешёл в хрип. — Шире, — приказал он. Раздвинув бёдра, она встретилась с ним взглядом. Следующий удар пришёлся по внутренней стороне, и Дмитрий увидел бурю в глазах, похожих на полуночные леса. Оценив это, он снова взмахнул рукой… и бархат коснулся влажных складок. Хонор кончила с криком, сильнее цепляясь за железные прутья изголовья кровати, её груди покраснели, а спина выгнулась.

Желая, чтобы она оседлала его, выжала каждую каплю экстаза, он снова ударил хлыстом по груди. Наслаждение захлестнуло Хонор, и она прекрасна в этом.

Отбросив хлыст, он избавился от остатков одежды и устроился между бёдер Хонор, толкаясь в неё, пока её оргазм стихал, а плоть дрожала от толчков, внутренние мышцы сжали его ствол, почти лишив контроля. Но Дмитрий столетиями оттачивал контроль, и намеревался растянуть удовольствие ночи. Застонав, Хонор крепко обняла его, пока он двигался медленными, неглубокими толчками, которые искушали, но никогда не доставляли удовольствия.

Десять долгих минут спустя оба были в поту, и женщина, которая принадлежала ему, лежала на спине, цепляясь за простыни и пытаясь загнать его глубже, обняв ногами за поясницу.

— Быстрее.

— Я выиграл в спарринге, — напомнил он. — Я могу делать всё, что мне нравится. — Наклонившись, он слизнул капельку пота с её горла. — Прямо сейчас я хочу взять тебя медленно и легко. — Тяжело дыша, она попыталась просунуть руку между их телами. Схватив её руку, Дмитрий задрал её над головой Хонор, а затем и вторую. — Плохая девочка. — Удерживая её взгляд, он снова начал толкаться, услышав разочарование в низком стоне из глубины горла Хонор. — Боишься? — Серьёзный вопрос, потому что он удерживал её.

— Нет. — Выгнувшись, она укусила его за подбородок.

— Хотя должна. — Покачивая бёдрами, он брал её, заставляя закрывать глаза и выгибаться к его рту. Он воспользовался возможностью, посасывая и играя с сосками, продолжая толкаться в тело. Когда он поднял голову и потребовал поцелуя, Хонор пососала его язык… затем сделала то, что всегда заставляло его терять контроль, даже до того, как он был Создан. Пробравшись носом к его горлу, она зажала зубами место, под которым билась жилка и лизнула. Рыча, он отпустил её запястья, чтобы сжать в кулак её волосы и оторвать от своего горла — стараясь, чтобы не было больно, — и вошёл на всю длину в неё. Хонор ахнула.

— О, Боже.

— Откуда, — прошептал он, другой рукой поднимая одно её колено, шире раздвигая, — ты узнала, что сделать?

Это была очень специфическая ласка, которую он открыл для себя с Ингрид. С тех пор другие женщины, включая Фаваши, пытались вцепиться ему в горло, но он никогда не оставлял его открытым. До Хонор.

— Ты отказал себе в любви с кем-то ещё, Дмитрий. — Шёпот, похожий на выстрел. — Поэтому мне пришлось вернуться к тебе… муж. — Каждый мускул в его теле напрягся.

— Нет.

Реакция Хонор на это резкое слово была неожиданной.

— Всё в порядке. — Нежно обхватив его лицо руками, она криво улыбнулась, а глаза светились такой глубокой любовью, что он боялся утонуть в мерцающей полуночной зелени. — Ты не обязан верить мне или даже считать меня вменяемой. Просто позволь любить тебя. — Следующие слова она произнесла шёпотом на древнем, забытом языке, на диалекте, на котором говорили только в крошечной деревушке, давным-давно превратившейся в прах, — диалекте, который помнил только Дмитрий. За исключением того, что мелодичный ритм срывался с губ Хонор, будто она бегала по тем же полям, танцевала под тем же ярким солнцем. — Я всегда была немного сумасшедшей, когда дело касалось тебя.

— Я не могу… — начал он, потому что это слишком большой и слишком болезненный подарок.

— Ш-ш-ш. — Она скользнула пальцами в его волосы. — Всё в порядке.

— Нет.

Ничего не в порядке, и не будет, пока он не получит ответы.

— Такой упрямый. — Целуя медленно и глубоко, она прижала Дмитрия к себе, обхватив ногами бёдра, когда он хотел выйти. — Мне следовало ожидать этого от человека, который однажды на рассвете взобрался на склон горы, чтобы принести мне полевых цветов. — Всё его тело содрогнулось под тяжестью знания, читавшегося в её глазах, в прикосновениях, в голосе. Она растревожила его память, эхо радости Ингрид, разбивающее сердце, когда смеялась Хонор, то, каким она его знала, разбилось о хаос внутри, оставив после себя только необузданную потребность. — Позволь мне дать то, что тебе нужно, муж. Я так долго ждала. — Навязчивые слова переплетались с изысканным желанием, которое пело в крови. — Пей.

Последняя нить контроля оборвалась. Рыча, он вонзался в неё снова, и снова, и снова, пока она не стиснула его женской силой, а он не кончил с таким удовлетворением, что не помнил, как вонзил клыки ей в шею. Терпкий, дикий вкус её крови поразил со свирепостью ураганного ветра, и внезапно Дмитрий снова стал твёрдым. Хонор округлила глаза, когда Дмитрий снова начал двигаться, его клыки послали волну знойного удовольствия по телу — томного, убедительного, с привкусом греха, секса и всего восхитительно порочного… и настолько непохожего на то, что она испытала в подвале, что сравнение было бы смехотворным.

Постанывая от декаданса ощущений ноющих мышц и приятно разбитого тела, она почувствовала, как он жёстко толкается в неё.

— Боже, Дмитрий. — Его налитый член скользил по набухшим стенкам, вызывая волну экстаза по всему организму, пока Дмитрий насыщался её кровью. Запустив руку в волосы, она прижала Дмитрия к себе, обжигающая сексуальность момента сменилась дикой нежностью. Он сильно втянул её кровь, и Хонор выгнулась. Издав низкий, глубокий звук удовлетворения, он вышел, снова вошёл в неё… и довёл до оргазма, который, казалось, никогда не прекратится.

Её мышцы всё ещё дрожали от эротического удовольствия, когда, закончив поцелуй, он облизал крошечные ранки, снова пососал кожу и поднял голову.

— Мы не закончили, — промурлыкал он ей на ухо, когда опустила ноги со спины, слишком измученная, чтобы держать их. Протянув руку, он ущипнул её клитор, что, как знал, ей нравилось. Её сотряс ещё один оргазм, очень-очень сильный.

— Я больше не вынесу, — простонала она.

— Лгунья. — Плавное движение бёдер, и она приподнялась навстречу, лаская грудь и руки. У него было бесконечное терпение, и на этот раз он не собирался давать ей желаемое.

Но решил дать полчаса спустя, когда она сосала его горло, царапала спину и угрожала применить клинок. Но он вышел из неё под разочарованный крик, широко раздвинул её бёдра и опустился, чтобы втянуть клитор в рот. Эротический шок был настолько сильным, что опалил нервные окончания, а перед глазами вспыхнули огоньки.

Она была совершенно уверена, что потеряла сознание на ослепительную секунду. Когда же, наконец, подняла отяжелевшие веки, почувствовала, как её прекрасный, опасный Дмитрий скользнул в неё первобытным толчком, который был знаком чистого обладания.