Любовь под напряжением

Глава 3

Джун

Моя детская комната была выкрашена в мягкий жёлтый цвет с яркими подсолнухами, нарисованными на одной из стен. Ряд длинных зелёных стеблей с крупными цветами, выше меня ростом, выглядывал из-за комода и тянулся выше моего старого стола. Комната была солнечной, и я всегда её любила. Но теперь, лежа на своей кровати и глядя на фреску, я могла думать только о том, как мы с мамой раскрашивали эту стену летом перед тем, как я пошла в среднюю школу. Она решила, что моя розовая комната нуждается в «обновлении для старшеклассницы», и теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что это была её попытка помочь мне перейти в новый важный этап жизни. Это было то время, когда она ещё оставалась моей лучшей подругой.

Она была хорошей мамой. Но не была хорошей женой. И я до сих пор не могла простить её за то, что она разрушила нашу семью, и за всё то, что это разрушение сделало со мной.

Я была её уменьшенной копией — как в хорошем, так и в плохом. Она передала мне свои кудрявые светлые волосы, зелёные глаза и тонкий вздёрнутый нос. Она научила меня без страха пробовать сырое тесто для печенья, любить яркие, пышные подсолнухи и видеть в вспышках цвета радость. Я унаследовала её дерзость, которая пригодилась нам обеим в роли капитанов группы поддержки в одной и той же школе, с разницей в двадцать три года. И я унаследовала её привычку сбегать из города, оставляя отца и убегая от людей, которых любила.

Как я и сказала, я унаследовала и хорошее, и плохое.

Полоса света от высокой полукруглой луны падала на мой чемодан, открытый и разложенный на полу. После того как мы немного поговорили вчера вечером, я отнесла папину тарелку на кухню и нашла свой чемодан у самой входной двери, а сверху лежала сумка.

Только один человек мог занести его в дом.

Такер.

Не волнуйтесь, я не обманывала себя, думая, что это что-то значило. Это всего лишь его деревенские манеры. Но эта мысль поселилась у меня в груди лёгким, тревожным шумом и не отпускала, как гудение флуоресцентной лампы где-то на заднем плане.

И вот, спустя часы, это ощущение всё ещё было со мной, даже после того, как папа сказал мне поменять билет на самолёт и вернуться к своей жизни. Я ожидала, что он скажет это, но не ожидала, что это прозвучит так резко, как будто меня здесь не ждали. Я знала, что город будет верен себе и холоден ко мне, но не мой собственный отец. Я думала, что он будет рад моей помощи, как только увидит, насколько я могу быть полезной. Я не учла того, что он мог просто не нуждаться в том, чтобы я здесь разливала ему колу.

Особенно когда Такер уже делал это за меня.

Я встала с кровати, нахмурившись, пока собиралась. Если я докажу, что моё присутствие здесь полезно, возможно, он перестанет просить меня уехать. Сначала завтрак. После этого я устрою генеральную уборку во всём доме.

И не только чтобы заняться чем-то и отвлечься от мыслей о городе и о плечах одного конкретного человека, о котором мне не стоило думать. Просто… Я знала, насколько тяжёлым был мой чемодан. Ему не нужно было мне помогать. Но я никак не могла выбросить это из головы: Такер выходит из дома. Такер видит мой чемодан на тротуаре перед крыльцом. Такер останавливается и решает занести его наверх. Такер поднимает мою сумку.

Да, я это прокручивала. Но скажите мне что-нибудь, чего я не знаю.

Папа ещё не проснулся, поэтому я пошла на кухню и занялась завтраком. Обжарила несколько кусочков бекона, приготовила пару яиц и положила их на тост. Всё аккуратно разложила на тарелке и налила стакан воды, попытаться стоило, прежде чем постучать в дверь папиной комнаты.

— Я не сплю, — раздался его низкий сонный голос.

Я открыла дверь и увидела, как он сидит в постели, потирая глаза рукой.

— Обслуживание номеров, — пропела я, внося завтрак.

Он посмотрел на стакан воды с сомнением, но всё же взял тарелку.

— Спасибо, Джуни Бёрд. Ты же знаешь, что я не инвалид? Я могу ходить.

— И придётся, потому что мы не собираемся возиться с подгузниками в этом доме.

Папа бросил на меня укоризненный взгляд, а потом потянулся за столиком для еды, который я видела у него вчера вечером, и поставил на него тарелку.

— Нальёшь ещё? — спросил он, протягивая зелёный термос Stanley.

— Только если ты выпьешь эту воду, пока я это делаю.

Он хмыкнул.

Я была почти уверена, что это был знак согласия. Когда я вернулась с его колой, а стакан воды был наполовину пуст, я почувствовала удовлетворение. Прогресс.

Достав телефон и открыв заметки, я устроилась в кресле в углу его комнаты, сидя по-турецки.

— Ладно, выкладывай детали.

Отец прожевал кусок и вытер рот.

— Какие детали?

— Восстановление, визиты к врачу. У тебя, наверное, есть график физиотерапии?

— Джун.

— Я не могу помочь, если не знаю плана.

Он отложил вилку, аккуратно положив её на тарелку, и поднял на меня глаза.

— Твоя жизнь уже не здесь, Джуни.

Эти слова задели, даже если не имели на это права.

Он, видимо, почувствовал это.

— Я не хочу, чтобы ты уезжала, но тебе не нужно здесь оставаться. У меня всё под контролем.

— А кто управляет книжным магазином, пока ты восстанавливаешься?

— Нелли взяла управление на себя. Я сказал ей, что она может нанять кого-нибудь временно для помощи в кафе. Но я долго отсутствовать не буду. Доктор говорит, что через шесть недель я уже смогу ходить сам. А пока я многое могу делать, даже с этой штуковиной, — он бросил короткий сердитый взгляд на ходунки.

— А пока я буду здесь, — я одарила его лучезарной улыбкой. — У меня уже одобрено двухмесячное освобождение от работы, пап. Я никуда не уеду.

Он замер, подняв глаза от завтрака. Его седые брови сошлись на переносице.

— Два месяца выходных?

Я кивнула.

— Ну, почти. Мой начальник разрешил работать удалённо, чтобы я могла быть здесь и помогать. Это временно. В офис мне нужно вернуться в октябре. Я надеялась, что этого хватит, чтобы поставить тебя на ноги.

Нейт. Он дал мне это разрешение, и его карие глаза были такими понимающими. Я тут же выкинула его из головы.

Отец молча смотрел на меня. Я не могла понять, о чём он думает, и чем дольше тянулось молчание, тем больше я чувствовала себя некомфортно.

Звонок в дверь разорвал эту странную игру в гляделки. Я встала.

— Я открою. Ты ешь.

Я придвинула ходунки ближе к кровати на случай, если он захочет встать, и закрыла за собой дверь. Звонок прозвенел снова, на этот раз его сопровождал стук, и это вызвало у меня облегчение.

По крайней мере, это не Такер. Он никогда бы не был таким настойчивым. Собравшись с духом, я открыла дверь.

— Клянусь, если бы я была моложе, — пробормотала миссис Миллер, прижимая к груди кастрюлю, как обычно люди прижимают жемчужное ожерелье.

Её светлые волосы выцвели до сероватого оттенка, но всё ещё были коротко подстрижены и завиты в полуперм. Женщина, которая делала эту завивку, Флора, стояла за её спиной, её широко раскрытые глаза совиного размера оглядывали меня.

— Доброе утро, дамы, — сказала я, улыбаясь как можно шире. Если они пришли за сплетнями, то уйдут разочарованными. — Чем могу помочь?

Миссис Миллер подняла белую кастрюлю с синими цветами по краям.

— Принесла твоему отцу ужин, дорогуша. Сегодня моя очередь.

Ужин. До десяти утра.

Я приняла кастрюлю. Что бы там ни было, всё это было покрыто горой панировочных сухарей.

— Спасибо, миссис Миллер. Я обязательно скажу ему, от кого это.

— О, у него есть расписание, милая. Просто напомни ему, что разогревать нужно при триста пятидесяти градусах полчаса, — сказала она.

— Если только разогревать не будешь ты сама, — добавила Флора, слегка наклонив голову, словно чтобы лучше слышать.

— Да, мэм.

— Значит, ты останешься? — спросила миссис Миллер.

Клянусь, обе женщины наклонились чуть ближе.

— Я останусь на ночь, — ответила я. — Спасибо за ужин. Передайте мистеру Миллеру мой привет.

Я начала закрывать дверь, но миссис Миллер протянула руку, чтобы остановить её. Я не собиралась причинять вред пожилой женщине, поэтому замерла.

— В эти выходные в церкви будет вечер. Если хочешь, приходи, — сказала она. — Если ты здесь пробудешь так долго.

Эти «рыболовы» не получали от меня много информации.

— Как мило, что вы упомянули об этом. Я обязательно добавлю это в календарь папы.

— А ещё в клубе по изготовлению стеганых одеял идёт работа над проектом. Нам всегда пригодятся ещё одни руки, и я знаю, что твоя мама учила тебя шить. Четверг утром.

Улыбка уже начинала болеть.

— Я добавлю и это.

— А библиотека совместно с пожарной частью устраивает большое благотворительное мероприятие на следующих выходных. Если ты одинока, тебе обязательно нужно внести это в календарь твоего папы, — вмешалась Флора. Её глаза блестели, и она подчеркнула «твоего папы» в кавычках.

С каких это пор статус «одинокая» стал условием для участия в благотворительных мероприятиях?

— А замужним женщинам нельзя прийти?

— О, всем можно, дорогая, — сказала миссис Миллер. — Но ты не сможешь купить билет на свидание с пожарным, если ты не одинока. Это правила пожарной части.

— И не только свидания с пожарными, — вмешалась Флора, почти подпрыгивая от возбуждения. — Сегодня утром я услышала, что Такер Флетчер тоже решил разыграть свидание.

Моё тело застыло, кровь будто превратилась в лёд, а пальцы крепче сжали край двери. Моя улыбка теперь точно была натянутой. Если Такер участвовал в лотерее свиданий и для участия нужно было быть одиноким, это значило, что и он должен быть одинок?

Не то чтобы это имело значение. Это не касалось меня. Но любопытство уже кипело через край, шипя направо и налево. И Флора это прекрасно понимала. Именно поэтому они всё ещё стояли на моём крыльце.

Ну, не на моём крыльце. На старом крыльце моего детства.

— Джун! — раздался голос папы из спальни, которая, конечно же, находилась достаточно близко, чтобы он слышал весь наш разговор. — Принеси мне колу, милая?

Благослови моего дорогого папу за то, что он дал мне возможность вырваться.

— Долг зовёт, — сказала я, ещё шире улыбаясь, и начала закрывать дверь. — Хорошего вам дня.

Флора открыла рот, чтобы продолжить, но я не дала ей времени договорить. Я осталась стоять за закрытой дверью, пока не услышала их шаги, удаляющиеся по гравийной дорожке.

Когда я вошла в папину комнату, поставив запеканку в холодильник, он уже сидел на краю кровати, полностью одетый, делая какие-то растяжки для колена. Я облокотилась на косяк двери, скрестив руки на груди.

— Ты мог бы вытащить меня из этой ситуации намного раньше, ты знаешь.

— Я немного посмеялся.

Пока это не перестало быть смешным.

— Ты забываешь, какие люди могут быть любопытные, — пробормотала я.

— В Калифорнии таких нет?

— В Риверсайде слишком много людей, чтобы новости так быстро разлетались, — ответила я.

Я была в Аркадии Крик меньше суток, а женщины уже стояли на моём крыльце, выуживая информацию обо мне и Такере.

Отец замолчал, опустив взгляд на пол, а затем снова поднял глаза на меня.

— Ты можешь остаться, если хочешь, Джун, но Аркадия не изменилась. Это всё тот же старый город с теми же людьми. Так здесь устроено.

— Я знаю, — сказала я немного защищаясь. — Было приятно их увидеть, даже если они пришли только за информацией.

— Не только за информацией. Они принесли мне ужин.

Это правда.

— Теперь мы можем обсудить твой график?

— Там нечего обсуждать. Все визиты записаны в календаре. Еда обеспечена на восемь дней вперёд. — Он внимательно посмотрел на меня. — У меня всё под контролем, Джуни. Тебе будет скучно, если ты останешься.

Другими словами, я ему не нужна. Ну уж нет. Я докажу ему, что он ошибается.

— А как насчёт книжного магазина? Ты говорил, что Нелли планировала нанять кого-то для помощи. Она уже нашла кого-нибудь?

Это был давний больной вопрос: наш семейный книжный магазин с кафе — если это можно было назвать кафе, когда там подавали только базовые напитки и иногда маффины. Всё это было проектом мамы, её радостью, но она бросила это, когда ушла от нас в мой выпускной год в школе. Я удивилась, что папа не закрыл бизнес, но он всё ещё держался на плаву.

— У тебя же есть работа? — спросил он.

Я пожала плечами.

— Ненадолго. Я могу взять компьютер с собой в магазин и работать оттуда.

Нейт обещал не загружать меня, но всё же присылал проекты. Если я хочу продолжать получать зарплату, работать всё же придётся.

Отец вздохнул.

— Последнее, что я слышал, она ещё никого не наняла. Ты можешь поговорить с ней, если хочешь. Или я могу найти её номер для тебя. Но, Джуни… магазин на Главной улице.

Я моргнула.

— Я знаю. Я ведь не так уж долго отсутствовала.

Его глаза ответили так, как его голос никогда бы не смог. Может, и не так долго, но достаточно, чтобы это имело значение для местных. А с учётом потока людей на Главной, если я начну помогать в магазине, посетителей будет немало.

— Если тебе не понравилось, как началось утро, подожди, пока весь город не начнёт заходить в магазин за кофе, чтобы узнать, чем ты занималась последние пять лет, — сказал он, кивая в сторону передней части дома.

— Пусть заходят, — ответила я упрямо. — Они всё равно будут спрашивать. Лучше пусть это принесёт продажи.

Отец рассмеялся и покачал головой.

— Вот моя девочка-бизнесмен.

— Я графический дизайнер.

— Но ты всегда была ловкачкой. — Он вытянул ногу, а затем снова опустил её. — Не знаю ни одного ребёнка, который бы так собирал деньги на лимонад, как ты.

— Соседи меня любили.

— Они и сейчас любят, — сказал он.

Это ещё предстояло выяснить.

— Кстати, — продолжил он, потирая подбородок, — давай договоримся.

— Я слушаю.

— Я перестану говорить тебе уехать, если ты пообещаешь остаться только до тех пор, пока я не смогу ходить без помощи.

Он нуждался во мне, и он это знал. Я едва сдерживала улыбку, медленно кивая. Какая же это сделка? Я получала всё, что хотела.

— Значит, ты примешь мою помощь?

— Только до тех пор, пока я не начну ходить без ходунков или трости.

— Это честно.

— Пока ты здесь, будь добрее к местным.

— Я бы и так была, пап.

Он поднял брови.

— Я слышал, как ты уклонялась от их вопросов.

Косяк двери давил мне в спину, но я не сдвинулась.

— Значит, быть доброй — это кормить их сплетнями и вступить в клуб изготовления стеганных одеял?

— Нет. Я имею в виду, если ты остаёшься, ты Бейкер. А Бейкеры не стыдятся Аркадии Крик или людей, которые здесь живут.

Это задело. Словно он уже не включал меня в эту группу. Но я не стыдилась. Он думает, я уехала поэтому?

— Твоя мама не оставила Бейкерам хорошей репутации здесь, — продолжил он.

То, чего он не сказал, но я знала: я тоже не улучшила эту репутацию. Но он был прав, и я могла уважать его просьбу. Я, возможно, уеду, как только эти два месяца закончатся, но это был город отца и его люди. Ему придётся здесь оставаться, даже когда я сбегу.

— Ладно. Договорились.

— Правда? — спросил он, удивлённо.

Мне не понравилось, что он подумал, будто я не соглашусь на его условия.

— Правда. Хорошо. Соглашаюсь. Мне нужно заняться делами.

— Что ты сегодня проектируешь?

— Ничего. — Я развернулась и направилась на кухню, где стояли чистящие средства. — У меня свидание с твоей кухней, отбеливателем и шваброй.