Любовь под напряжением

Глава 8

Джун

Друзья. Мы собирались притворяться друзьями, что бы это ни значило. Вероятно, всё сведётся к взаимному притворству, потому что я и Такер не были созданы для дружбы. Мы пытались. Это продлилось всего две недели в нашем втором курсе, пока он не пригласил меня на осенний бал. После этого пути назад не было.

Мы были как огонь и бензин. Или спички и динамит. Или аэрозольный баллончик и зажигалка. Короче, любые две вещи, которые объединяются, чтобы создать огонь, а затем ещё больший огонь. Когда между двумя людьми такая химия, ничего, кроме отношений, просто не имеет смысла. Именно поэтому мне пришлось уйти внезапно ещё в колледже, потому что я знала: если бы мне пришлось сначала встретиться с ним, я бы не смогла уехать.

Если бы я тогда не уехала, я бы провела всю свою жизнь, задаваясь вопросом, превратимся ли мы с ним в моих родителей — школьных возлюбленных, которые никогда ни с кем больше не встречались и потеряли искру задолго до двадцатой годовщины свадьбы. Моя мама провела половину своего брака, задаваясь вопросом, осталась ли она с папой только потому, что другого опыта у неё не было, а потом в город заехал симпатичный мужчина, и она потеряла голову. Она даже не оглянулась назад.

Мой отец не стал бороться за неё.

Если бы я не пожила своей жизнью отдельно от отношений с Такером хотя бы какое-то время, как бы я могла знать, что у нас есть будущее? Что мы будем другими, чем мои родители? Как бы я могла понять, будет ли он бороться за меня, за нас, если у него никогда не было такого выбора?

И угадайте что? Когда я уехала в университет Риверсайда, Такер не стал бороться за меня. Поэтому, как бы сложно ни было сделать то, что я сделала, и как бы глупо я потом себя ни чувствовала из-за того, как я это сделала, это было важно. Это спасло нас от многих лет брака, который с самого начала был обречён на провал.

Он явно не видел это в таком свете, но я оказала ему услугу.

И вот теперь мы стоим на церковном пикнике в Аркадии Крик, разбившись на группы на лужайке под тенью белой досчатой церкви. Такер стоит за столом, раздавая пироги, а я мечтаю оказаться где угодно, только не здесь.

Энни, одна из кузин Такера и моя школьная подруга, подошла ко мне с раскинутыми руками.

— Слышала, ты вернулась!

— Привет, — сказала я, обняв её. — Я здесь почти неделю. Где ты была?

— Утренняя тошнота, — закатила она глаза. — Это кошмар.

— Поздравляю, — запела я. — Как ты успела дорасти до того, чтобы стать мамой?

— Пора бы уже, — засмеялась она. — Это нелегко, но оно того стоит.

Она коснулась живота, скрытого под свободной рубашкой.

— Где Леви?

Энни обвела взглядом толпу, пытаясь отыскать мужа.

— Без понятия. Где-то здесь.

Она снова повернулась ко мне, заправляя светлые пряди за уши. Я всегда завидовала её волосам — они такие лёгкие, волнистые, будто созданные для пляжа. И совершенно не похожи на мои, которые напоминают либо клочок сушильного фильтра, либо результат удара током.

Энни смотрела на меня, будто муравьи на бутерброд.

— Значит, ты вернулась насовсем?

Если бы мне давали шарик за каждый раз, когда кто-то задавал этот вопрос за последнюю неделю, я могла бы летать.

Её брови нахмурились.

— Судя по твоему выражению лица, видимо, нет.

Что там с моим лицом? Я попыталась сделать его нейтральным.

— Всего на два месяца. Я здесь, чтобы помочь папе восстановиться после операции.

— Удивительно, что мистер Бейкер это позволил.

— Не позволил. Я приехала без его согласия.

— Логично, — медленно кивнула она, её взгляд скользнул к столу, где мужчины раздавали пироги. — Говорят, всё напряжённо.

Она явно намекала на меня и Такера, учитывая направление её внимания.

— Такер согласился быть дружелюбным. Мы заключили перемирие, — я начала ковырять край чехла телефона. — Не уверена, что это сработает. Последние дни он был довольно злым.

Глаза Энни вспыхнули.

— Тогда давай проверим.

— Как?

— С пирогом.

Такер стоял за столом с пирогами в тени церкви, держал лопатку и смеялся над чем-то, что сказал Дасти. Миссис Миллер взяла кусок пирога и что-то говорила, привлекая его внимание. Он выглядел… счастливым. И я не хотела разрушать это.

Где-то в толпе, возможно, была его спутница. Если только он не соврал, чтобы зацепить меня.

— О, Боже. А что, если он просто придумал это? — пробормотала я. — Вдруг никакой девушки нет?

Но я по-прежнему не хотела к нему подходить. Особенно с его преданным охранником Дасти рядом. У меня было сильное ощущение, что он ещё не простил меня, особенно судя по его отсутствию улыбки, когда я прошла мимо.

— Думаю, это плохая идея, Энни.

— Глупости.

— Серьёзно. Мне даже пироги не нравятся.

Энни засмеялась, словно я сказала нечто нелепое.

— О, я тебя знаю, Джун. Никто просто так не перестаёт любить пироги. — Она взяла меня за руку, покачала головой, как будто сама мысль об этом была абсурдна, и потащила меня к столу с пирогами. — Ты съешь то, что он сегодня подаёт.

Я позволила ей тащить меня, потому что, честно говоря, я хотела пирог. Ну кто бы отказался? Я могла просто игнорировать Дасти в ответ. Наверное.

У стола уже не было очереди — большинство людей успели получить свои куски. Папа сидел в походном кресле на другой стороне лужайки и доедал свою тарелку — третью, если я правильно считала. Энни подвела меня прямо к столу, и я оказалась напротив Такера. Его взгляд следил за мной последние десять шагов, как будто он держал конец лассо и медленно подтягивал меня к себе.

Дело было не в том, что он хотел меня там видеть, а в том, что эта связь, это притяжение, не зависело от нас обоих.

— Добрый вечер, дамы, — сказал Дасти своим глубоким ковбойским голосом, напоминавшим голос Джона Уэйна в его лучшие годы. — Чем вас угостить?

Его глаза скользнули по мне мимоходом, чтобы затем тепло остановиться на Энни.

— Мне яблочный, Дасти, — сказала она. — Хотела вишнёвый, но, похоже, вы его уже разобрали.

— Разлетелся быстро, — извинился он.

— А тебе? — спросил меня Такер.

Я взглянула на разложенные на столе пироги, которые в этот момент будто сливались в одну расплывчатую картинку. Я чувствовала себя так некомфортно, что не могла даже сосредоточиться на выборе.

— Удиви меня.

Взгляд Такера задержался на мне всего секунду, прежде чем он отвёл глаза. Он потянулся к одному пирогу, но потом поменял его на другой. Я следила за его руками, как он брал нож для резки и отрезал кусок, чувствуя себя настоящим сталкером. Мысли невольно унесли меня назад, когда мы были на этом же осеннем пикнике церкви шесть лет назад. Тогда он тоже раздавал пироги, а я, наклонившись через стол, поцеловала его и попробовала тот пирог, который он ел.

Кисловато-сладкий, тёплый — именно тот вкус, который сейчас лежал передо мной на тарелке.

— Малиново-ежевичный, — произнёс он.

Я уставилась на тарелку, на липкий красный сироп, сочащийся из кусочка.

— Всё ещё твой любимый? — спросил он.

— Всё ещё мой любимый, — подтвердила я, поднимая взгляд и встречая его глаза.

Он смотрел на меня, и я не могла не думать: вспоминал ли он тот вечер, как я, или это была моя личная пытка?

Грейси Мэй влетела между мной и Энни, обняв нас обеих.

— Так здорово видеть всех вместе! — Она улыбнулась. — Как будто ничего не изменилось.

— Хотя многое изменилось, не так ли? — заметил Дасти, всё ещё избегая смотреть на меня.

— Ну да. Например, теперь мы намного старше, — уступила Энни. — Некоторые из нас даже растят малышей.

Такер улыбнулся ей.

— Ты хочешь сказать, что тебе не хочется устроить костёр или поплавать ночью, когда все мы так собираемся? — поддразнила Грейси Мэй, явно бросая вызов Дасти. Она что, флиртовала с ним?

По его сверкающим глазам было видно, что он ведётся.

— Я всё ещё могу переплыть тебя, если ты это имеешь в виду.

Грейси Мэй закатила глаза.

— Мы не устраивали этого уже три года, так что ты не можешь быть уверен.

— Я не полезу в эту грязную речную воду, — сказала Энни, скривившись. — Мне надо беречь этот маленького малыша.

Дасти сложил руки на груди и взглянул на Энни с насмешливым блеском в глазах.

— Ты и твой малыш можете болеть за нас с берега. Ты никогда особо не составляла конкуренцию.

Энни потянулась через стол, чтобы шлёпнуть его по руке.

— Если бы Леви был здесь, он бы защитил мою честь. Я бы сделала это сама, но я слишком устала. Честно говоря, даже помпоны не смогла бы поднять.

— Нам не нужны чирлидеры. Ты можешь быть нашим судьёй, — подмигнул ей Дасти.

— Подожди. — Такер покачал головой. — Мы же не собираемся это делать.

Дасти повернулся к нему.

— Почему нет? Боишься?

— Конечно, нет.

— Отлично, — Грейси Мэй потерла руки. — Значит, это случится. На закате. Вы знаете место. Победитель получает…

— То же, что всегда, — перебил её Дасти. — Гордость.

Я покачала головой.

— Вы сумасшедшие.

Грейси Мэй повернулась ко мне.

— Ты тоже пойдёшь. Разве тебе не хочется охладиться? Сейчас так жарко.

Честно говоря, хотелось. Но я не была уверена, что это то, что Такер имел в виду, соглашаясь на наше перемирие. Я посмотрела на него, но он избегал моего взгляда.

Он пожал плечами, как будто ему было всё равно.

— Я не могу. У меня ужин с Мэдди после этого.

— Приводи её с собой, — сказал Дасти, глядя на меня.

Похоже, свидание было реальным.

И, видимо, Дасти меня ненавидел.

Как бы то ни было, если Такер приведёт девушку, я точно не захочу там быть.

— Мне нужно отвезти папу домой.

— Тогда приходи на реку с купальником, — сказала Грейси Мэй, улыбаясь мне широкой улыбкой. — Будет весело.

Это было сомнительно. Повторение наших школьных развлечений, когда я сижу на таком шатком фундаменте с Такером, скорее всего, окажется противоположностью веселья. Больно. Неловко. Унизительно. Всё моё тело пульсировало от желания сбежать из этого разговора, от внимания Такера, от осуждения Дасти.

— Может быть, — пропела я.

Я взяла тарелку с малиново-ежевичным пирогом и захватила вилку из банки, поспешно отворачиваясь от стола, чтобы ускользнуть, прежде чем меня снова втянут в разговор. Я оглядела толпу в поисках знакомого лица. Кого-то, кто просто окажется на моей стороне и позволит мне спокойно поесть десерт.

Таких людей было немного. Папу окружили мистер Миллер и Генри Гейбл, оживлённо беседуя за пирогом, так что я не собиралась его отрывать.

Мой взгляд встретился с глазами Нелли, сидящей в одном из складных стульев на краю круга. Я сразу направилась к ней, сердце сжалось от радости при её виде. Мы разговаривали по телефону, но я ещё не видела её лично. Она выглядела такой же доброй и заботливой, как всегда.

Её волосы были коротко подстрижены в боб с чёлкой, очки в знакомой круглой черепаховой оправе. Она аккуратно отрезала кусочек яблочного пирога и отправила его в рот, пока я подходила.

— Это место занято? — спросила я.

Она покачала головой, и я села рядом, обняв её за плечи.

— Как ты себя чувствуешь?

— Лучше. — Голос у неё больше не звучал заложенным, что было отличной новостью. — Спасибо, что подменяла меня в магазине. Это был просто простудный вирус, но энергии совсем не было.

— Всегда пожалуйста. Пока я здесь, я с радостью помогу. — Я откусила кусочек пирога, кисло-сладкий вкус наполнил меня воспоминаниями, которые я быстро отогнала. Сейчас было не время вспоминать, как я когда-то легко целовала Такера через стол. — Честно, Нелли, если что-то нужно, зови. Мне кажется, папа даже рад, что я выхожу из дома.

— Не принимай на свой счёт. Он привык к своей тишине.

Это правда.

— А где Ральф?

Её глаза мелькнули в мою сторону, затем вернулись к пирогу.

— Твой отец тебе не сказал?

Это не прозвучало хорошо.

— О чём?

— Видимо, нет. — Она тяжело выдохнула, словно готовилась к чему-то. — Мы развелись, Джуни.

— Что? — Я выпрямилась, опустив тарелку на колени. — Когда?

— Около года назад. Это было… нелегко. — Она натянула храбрую улыбку. — Но такая жизнь. Принимаешь удары, справляешься и идёшь дальше.

— О боже, Нелли. Почему ты мне не сказала?

— Думала, что твой отец расскажет.

— Он мне вообще ничего не рассказывает. Не знаю, пытается ли он защитить меня или весь город, но мы никогда не обсуждаем ничего, что связано с Аркадией Крик.

— Но я же не просто кто-то, — сказала Нелли.

— Именно поэтому это так странно.

Нелли была в моей жизни задолго до моего рождения. Она была моей псевдомамой. Первая, кто простил меня и написал мне письмо после того, как я ушла от всех. Это была Нелли. Я нервно рассмеялась и откусила кусочек пирога. Каждый кусочек отдавался болью, но я не могла перестать есть.

Это напоминало, как больно было смотреть на Такера, смеющегося с друзьями, которых я просто оставила. Но я всё равно не могла отвести от него глаз.

Когда-то я была центром его мира. Именно я заставляла его смеяться, именно меня он обнимал за плечи, именно меня он всегда хотел держать за руку. Такер всегда был тихим парнем. Сдержанным. Его слова всегда были значимыми, его внимание — глубоким и продуманным.

Когда мы были вместе, я чувствовала себя победительницей в лотерее. Он заставлял меня чувствовать себя принцессой, президентом, человеком, который может всё. Он был моей опорой в те два года, когда папа находился в глубокой депрессии. Когда я возвращалась домой с колледжа каждые выходные, а потом возвращалась на учёбу совершенно выжатой, словно энергия и жизнь вытекали из меня за эти визиты. Такер был тем, кто поддерживал меня, кто заставлял чувствовать, что я могу справиться.

Пока однажды я не поняла, что больше не могу продолжать.

— Извини, что я была такой отстранённой, — тихо сказала я.

Нелли сжала моё предплечье и тепло улыбнулась.

— Ты же знаешь, я не виню тебя за то, что ты не смогла справляться с отцом. Это были тяжёлые годы для него. Не знаю, говорил ли он тебе, но мне кажется, ему нужно было, чтобы ты уехала, чтобы он смог сам собраться.

Она была, наверное, единственной женщиной в мире, которая так думала, но даже эти слова наполнили мой пустой эмоциональный резервуар хотя бы каплей.

— Если бы ты продолжала приезжать каждые выходные и заботиться о нём, — мягко добавила она, её карие глаза горели серьёзностью, — Может быть, он так бы и не встал на ноги.

— Говорит женщина, которая всё это время заботилась о нём вместо меня.

Она цокнула языком.

— Я всего лишь его сотрудница, дорогая. Я люблю этот магазин, и у меня это не очень хорошо получается, но мы с твоим отцом вместе держим его на плаву.

— С учётом того, что ни ты, ни он не умеете организовывать пространство, просто чудо, что кто-то вообще может найти там нужное.

Нелли рассмеялась.

— Ты же знаешь, что с организацией у меня вообще никак. Это был конёк Ральфа.

— Когда в последний раз кто-нибудь из вас делал инвентаризацию?

Она отправила в рот кусочек пирога.

— Не могу ответить. У меня полный рот.

Я рассмеялась, подцепив кусочек корочки и положив его в рот. Может, я только что поняла, почему дела в магазине идут не так хорошо. Как он мог процветать, если у папы и Нелли не было ни амбиций, ни опыта? Магазин был навязан им, а не наоборот. Они просто делали всё, что могли.

— Может, если вам не нужно, чтобы я управляла кафе на этой неделе, я займусь инвентаризацией? Выясню, что вам нужно, может, организую книги.

— Тебе не стоит работать, пока ты здесь, Джуни Берд. Тебе нужно проводить время с отцом.

— И с тобой, — я слегка толкнула её плечом. — Ты сама сказала, что он любит тишину. Нам есть, о чём поговорить за эти пять лет, ведь ты явно оставляла многое за пределами своих рождественских открыток.

Слабый румянец выступил на её щеках.

— Я чуть не отправила открытку с фото себя в окружении котов, чтобы как-то объявить, что Ральф ушёл, но не знала, где найти всех этих котов.

Я рассмеялась. Превратить её в кошатницу было бы забавно, особенно потому, что Нелли терпеть не могла кошек.

— Для этого есть фотошоп. Надо было позвонить мне. Я бы сделала это за тебя так легко.

— Правда. — Она улыбнулась. — Может, сделаю это в этом году.

— Мы можем сделать открытку ещё более праздничной. Добавим рождественские шапочки и ушки эльфов на котов.

— И колокольчики на ошейники, — добавила она.

— А ты можешь нарядиться миссис Клаус.

Нелли рассмеялась.

— Ох, дорогая, как же я скучала по тебе.

Я тоже скучала по ней.

— Увидимся в понедельник в магазине?

Её улыбка была такой тёплой, что я почувствовала, насколько она счастлива.

— Не могу дождаться.