Мое темное желание

8

ФЭРРОУ

Ублюдок.

Этот придурок-миллиардер хотел меня заполучить.

Он выкроил время из своего расписания, чтобы протащить мой грязный ботинок по всему Мэриленду, словно это была голова оленя.

Власть имущие были такими садистами. Он просто не мог оставить это без внимания.

Страх заскрежетал по позвоночнику. Мурашки сменились мурашками на руках.

Быть в центре внимания Закари Сана было очень плохо. Он мог уничтожить любого простым телефонным звонком.

О чем я только думала, пробираясь в его дом, чтобы забрать кулон?

В кухне воцарилась тишина.

Вера, Регина и Табби, несомненно, знали, что туфелька принадлежит мне. Не проходило и дня, чтобы они не дразнили меня за мой наряд.

Они не могли понять, почему я не позволяю цене одежды определять мою ценность как личности.

Блестящая капля пота скатилась по моему лбу к глазам.

Дыши.

Просто дыши, Фэрроу.

Но я не могла.

Грудь сдавило. Я зажала рот ладонью, надеясь, что это заглушит звук моих вдохов.

Еще секунда тишины, и они услышат меня. Наверняка.

На этот раз меня спас пронзительный голос Регины.

— О, как неловко. Полагаю, это вообще-то мой ботинок.

— Нет, нет. Я думаю, он мой. — Табби оттолкнула ее локтем с дороги. — Я всегда беру с собой вторую пару, когда иду на вечеринку. Не знаю, известно ли вам, но я неплохо танцую…

— Но разве ты не помнишь, Табби… — Регина сжала руку на плече Табби, вероятно, вбивая акриловые краски в кость. В ее тоне прозвучала жуткая угроза. — …что я одолжила у тебя эти… кроссовки той ночью, потому что мои потерялись, когда я спасала раненого кролика в саду мистера Сана?

Я впилась зубами во внутреннюю щеку, сдерживая неистовый смех. Как бы низко я ни пала, я надеялась, что никогда не стану такой жалкой.

Этот бред про Золушку был как раз в их духе.

Держу пари, если бы Зак пришел с использованной менструальной чашей и спросил, принадлежит ли она кому-то из них, они бы устроили ему демонстрацию, чтобы доказать, что они — законные владельцы.

Вера положила конец спорам еще до того, как Регина сделала из плеча Табби валенок.

— Это туфелька Табиты.

Табби была самой дорогой из двух ее дочерей, поэтому Вера хотела поскорее избавиться от нее.

Она кивнула, убеждая себя, что приняла правильное решение.

— Определенно ее.

Снова тишина.

К несчастью для моих так называемых родственников, Зак Сан был слишком умен, чтобы купиться на их бредни.

Хорошая новость для него.

А для меня — катастрофическая.

Его пальцы сжались вокруг туфли.

— У вас есть еще дочери, миссис Баллантайн?

Мои плечи напряглись.

— Что? Нет. Этих двоих более чем достаточно. Они не дают мне скучать. Поверьте мне. — Ее руки сжались в кулаки. — Ха. Ха.

Снова тишина.

Зак не чувствовал необходимости заполнять пустоту бессмысленными словами. Пожалуй, это была единственная хорошая черта в нем.

Наконец он поставил поддельные Vans на островок.

— Вы уверены, миссис Баллантайн?

— Ну, я бы знала, если бы у меня была лишняя дочь, спрятанная в доме, не так ли?

О, какая ирония!

Регина и Табби начали ерзать. Это было заметно даже с такого ракурса.

Табби прочистила горло.

Табита Баллантайн, не вздумай выбрать этот момент, чтобы впервые в жизни быть честной.

— Прекрасно. — Стул Зака заскрипел по полу, когда он встал. — В таком случае обе сестры Баллантайн должны сопровождать меня в полицейский участок. Кстати, окружной прокурор — мой хороший друг. Мы поедем прямо к нему домой. Я давно хотел посмотреть на его новый ремонт.

Вера поднялась на ноги, окончательно отбросив образ милой тетушки.

— О чем вы говорите?

С такой актерской игрой она даже не смогла бы получить роль в прямом эфире.

Я часто задавалась вопросом, что мой отец в ней нашел. Отчасти я знала ответ. Он хотел, чтобы кто-то — кто угодно — был его.

Он вырос сиротой в Шотландии. Переехал сюда без связей. Без друзей. Ничего.

А Вера? У нее был полный комплект. Сестры, тети, дочь и еще одна на подходе.

Жаль, что, обретя одну семью, он предал другую.

Меня.

Зак взял туфлю с прилавка и надел ее на указательный палец.

— Я говорю о том, что та, кому принадлежит эта туфля, пыталась украсть мой кулон в ночь вечеринки. Поскольку он был у вас в доме, когда я его покупал, я рискну предположить, что кто-то слишком привязался к нему и решил, что ему сойдет с рук его кража. Воровство запрещено законом во всех пятидесяти штатах. Вашим дочерям следует преподать урок.

— О, это все недоразумение. Им не нужен этот бесполезный кусок дерьма… — Вера остановила себя в последнюю секунду, сделав глубокий вдох и сменив его поверхностным хихиканьем.

— Уверяю вас, что девушкам нет никакого дела до кулона, мистер Сан.

— И все же эта туфля доказывает мне, что у одной из них есть интерес к нему, — настаивал Закари, вытягивая из нее правду так, что она даже не осознавала этого.

— Скорее всего, это туфля Фэрроу, — поспешно добавила Табби.

А я-то думала, что Вера сдаст меня.

Мои щеки вспыхнули. Чертова Табби.

Зак опустил ботинок.

— Фэрроу?

— Наша сводная сестра. — Щеки Табби раскраснелись, несомненно, от волнения из-за внезапной возможности порадовать Зака. — Она одевается как бездомная, а кулон раньше принадлежал нашему отцу — ее биологическому отцу. Она хранила его в своей комнате, пока мы его не продали. Она всегда попадает в неприятности.

До этого момента я могла бы спасти Табиту, если бы мы когда-нибудь оказались в ситуации Муфасы и Шрама. Я сделала мысленную пометку не делать этого.

Эта женщина была так же привлекательна, как смертельный вирус.

— Значит, есть и третья сестра. — Зак говорил так, будто пытался выманить ядерные коды у ребенка.

— На самом деле она не сестра. — Регина поправила воротник своего оксфордского платья. — Хотя я бы не отказалась обменять ее на…

— Моя падчерица отдалилась от нас. — Вера постаралась выглядеть достойно. — Я старалась делать с ней все возможное, но…

Зак прервал ее.

— Где Фэрроу?

— Где-то в доме. — Плечи Табби опустились, теперь ей больше не грозило тюремное заключение. Она указала жестом на тряпки на плитке. — Ей нужно закончить здесь уборку.

От ее слов у меня защемило щеки. Жар вырвался из грудины и прокатился по всему телу.

Моя паршивая семья не представляла, как это звучит.

А может, и представляла, и это было их целью с самого начала.

Работа уборщицей меня не смущала. Я гордилась своим безупречным сервисом.

Но быть выставленной напоказ в качестве низшей служанки моей собственной семьи? Мне было удивительно стыдно. Удивительно потому, что обычно мне было абсолютно наплевать на то, что обо мне думают люди.

Но когда речь заходила о Закари Сане, мне становилось не все равно.

Когда-то давно, всего на три часа, мне удалось привлечь его внимание. То, что не удавалось ни одной женщине.

Да, мне нравилось, что он считал меня загадочной и манящей.

А не той, кто чистит унитазы своих сводных сестер.

— Найдите ее для меня. — Он щелкнул пальцами, словно отдавая приказ своим преданным подданным. Я практически слышала, как этот урод откинулся назад, словно грубый король, которым он и был. — Или вы все попадете в адский судебный процесс.

От последовавшей за этим суматохи у меня закружилась голова.

Вера указала на своих дочерей.

— Регина, посмотри наверху. Табби, осмотри дом у бассейна и подвал. Она не может быть далеко. Ее машина припаркована у входа. Я проверю здесь.

Шквал ног разбежался в разные стороны.

Дверь на задний двор с треском распахнулась. Светильники зазвенели от тяжелых шагов. Дверцы шкафов со скрипом открывались в быстром темпе.

Зак зевнул, возможно… забавляясь моими жизненными обстоятельствами.

— Она не стала бы прятаться в шкафу.

Вера распахнула еще один.

— Почему?

— Потому что она не полная идиотка.

— Поверьте мне, она…

— Я не верю.

— Ч-что?

— Я не доверяю вам. Продолжайте искать. — Он проверил свои наручные часы. — Мне нужна ее голова на блюдечке, и я хочу получить ее до шестичасовой встречи на другом конце города.

Я увидела в этих словах то, чем они были.

Объявление войны.

Если он думал, что я сяду и приму это, то у него на уме было совсем другое.

То, что я терпела жестокое обращение дома, чтобы обеспечить защиту своего имущества, не давало ему права сделать меня своей новой любимой игрой.

До смерти отца я всю жизнь устраивала своим приемным монстрам ад.

Дошло до того, что Вера практически умоляла меня переехать в Сеул, Регина передала мне брошюры всех известных пластических хирургов, а Табби нарисовала на карте все злачные места для гурманов. (Я даже не знала, что она умеет читать карты).

Я умею бороться, Закари Сан.

Без перчаток. Никакой пощады. Пока не прольется кровь.

— Я бы не стала ей перечить. — В тоне Веры зазвучал яд. — Я пыталась с ней быть хорошей, мистер Сан. Правда, пыталась. Но Фэрроу уже не исправить. Думаю, все дело в генах, которые передала ей мать. Она…

Она выдохнула, но не закончила фразу.

— Что она?

— Такая неженственная.

— Расшифруйте.

— Непокорная, вздорная, невоспитанная. Сорванка. — Слово прорвалось сквозь зубы. Вера захлопнула шкаф и покачала головой. — У нее было столько неприятностей в детстве. Представляете, ее выгнали из частной школы в шестнадцать лет. Она раздавала таблетки ученикам, которые в них нуждались. Бесплатно.

И я бы сделала это снова.

К черту патриархат.

И Веру тоже к черту.

— Она вообще закончила школу?

На данный момент это имело значение?

По иронии судьбы, ближе всего к тому, чтобы использовать свой аттестат зрелости, я подошла через исследовательские навыки, необходимые для проникновения в твой дом.

— Едва ли. — Она подняла руки вверх. — Ее отец решил отправить ее в академию фехтования в Сеуле. Она всегда этого хотела. Она всегда смотрела на меня и моих бедных дочерей свысока. Не позволяла мне выбирать ей одежду, делать маникюр или стричь эти ужасные волосы.

— Колледж?

Вера хмыкнула, махнув рукой.

— Даже не муниципальный колледж. Табита, однако, получила степень бакалавра в Колумбийском университете, а моя милашка Регина училась в престижном…

— Нет необходимости заканчивать предложение. Уверяю вас, ни одну часть меня это не волнует.

Даже если бы ему было не все равно, у Табби действительно не было диплома Колумбийского университета.

Но Колумбийский колледж в Мэриленде не совсем подходил для этого.

Вера открыла холодильник. О чем она думала? Что я забралась между галлоном пробиотического йогурта и двойной банкой маринованного лука?

Кто-нибудь, позвоните Шерлоку и скажите, что он может остаться без работы.

Мистер Сан, очевидно, не был так сильно потрясен, как хотелось бы Вере, потому что она перешла к части программы с фальшивым плачем, только ей не удалось выдавить слезу, поэтому ее нос просто сморщился и опустился.

Вера провела рукой по щеке. Сухая, как чилийская пустыня.

— Она дралась со мной из-за этого кулона. Устроила мне ад. Но нам нужны были деньги. Ее покойный отец работал с очень маленькой прибылью, а мои девочки должны быть обеспечены, пока не начнут действовать страховые выплаты. — Она говорила так, словно Регина и Табби были детьми, а не дееспособными женщинами в возрасте около двадцати лет. — Мне очень стыдно за поведение Фэрроу.

Мне тоже было стыдно.

Быть связанной с этим горячим беспорядком.

К счастью, не через ДНК.

Зак прервал ее стоны.

— Миссис Баллантайн?

— Да?

— Попробуйте зайти в кладовку и избавьте нас обоих от страданий, которые доставляет этот разговор.

— О. Точно. Хорошая идея.

Ее шаги приближались.

Мои локти уперлись в бедра. Лопатка чуть не выпала из моей цепкой хватки. Крошечные волоски вскочили у меня на затылке.

Я откинулась на пятки и вдохнула, готовясь к худшему.

Пальцы Веры вытянулись.

Я бросила последний взгляд на Зака сквозь щели и пожалела об этом. Он призрачно улыбался, прислонившись спиной к острову и перекинув одну лодыжку через другую.

С жуткой точностью его глаза нашли мои через закрытую дверь.

Я отшатнулась назад, врезавшись головой в банку.

Он догадался.

Он знал.

Этот ублюдок знал.