Мое темное желание

20

ФЭРРОУ

Поместье Сан сверкало к тому времени, когда я закончила свой первый день.

Конечно, я захватила несносный военный автомобиль Зака, чтобы покататься на нем, и перевернула каменный пенис на римской статуе в садовом лабиринте. (Не то чтобы я была тем, кто сломал его в первую очередь).

Но в целом я оставила это место в лучшем состоянии, чем нашла, хотя оно и так было в идеальном состоянии. Ничего лишнего. Даже зубочистки не было.

Когда я распахнула тяжелые двойные двери и поплелась к своему древнему "Приусу", на экране блокировки высветилось: половина седьмого. Слишком поздно для того, чтобы спускаться по подъездной дорожке в кромешной темноте в любом другом городе, кроме Потомака.

Все остальные дома на Дороге Темного Принца горели огнями. Но только не дом Зака. Нет. Он предпочитал вещать о своем адском существовании.

Я шла по подъездной дорожке, проклиная своего нового босса.

Сегодня утром, когда я подъехала к железным воротам, охранник велел мне припарковаться за пределами участка.

Он пожал плечами.

— Приказ босса.

Я не сомневалась в этом.

Похоже, Сатане просто захотелось помучить меня ради удовольствия. Дешевое развлечение — смотреть, как я бегу под дождем к его особняку.

Вот ведь засранец.

И все же под его внешностью таилось что-то хрупкое, чего я не могла объяснить. То, как он почти съеживался, сталкиваясь с человеческими прикосновениями, разбивало мне сердце.

Я не могла ненавидеть его до конца, даже если знала, что, возможно, должна.

Осенние листья хрустели под моими сапогами. Журчание воды фонтана доносилось до моих ушей, когда я пробиралась мимо него.

Я добралась до ворот безопасности, пройдя через них, а не перелезая на этот раз.

Напротив меня раскинулся особняк Коста, сияющий кремовыми огнями даже с такого расстояния.

Я остановилась и уставилась вдаль, слишком измученная, чтобы беспокоиться о том, насколько жалко я выгляжу.

Мимо частных ворот прогрохотал фургончик с едой и проехал по полумильной подъездной дорожке, оставляя за собой аромат имбиря, лемонграсса и корицы.

Кейтеринг.

Для обычного будничного ужина.

Слюна потекла по зубам. Я не ела весь день.

Я заметила размытую фигуру очень беременной женщины. Может быть, Даллас Коста?

Она вырвалась из дома и помчалась к грузовику в гламурном желто-канареечном платье длиной до колен.

Позади нее муж подхватил ее на руки, чтобы ей не пришлось идти.

Они ворковали друг другу в уши, пока целая армия разносчиков выносила подносы из багажника в дом.

Мое сердце плакало от ревности.

Я в миллионный раз удивлялась, как разные люди могут вести такую разную жизнь в одном и том же почтовом индексе.

Слева от меня ворота Оливера фон Бисмарка оставались постоянно открытыми, и через них выстраивалась очередь из роскошных автомобилей.

С улицы доносилась музыка. Вероятно, он устраивал очередную развратную вечеринку. А под вечеринкой я подразумевала оргию.

Слухи в этом городе распространялись быстро.

— Оливер — самопровозглашенный вагиноглот, — вспомнила я слова Регины. — Он находит удовольствие с каждой, кого считает достаточно красивой, чтобы стать своей следующей порцией.

Держу пари, ему не было до этого никакого дела.

Наверняка ему никогда не приходилось задумываться о том, как отдать долг или сохранить наследие отца.

Прекрати жалость, Фэр.

Борьба — это не плохо. Ты больше наслаждаешься видом, если забираешься туда.

Короткий гудок отвлек мое внимание от особняка фон Бисмарка. Густая грязь забрызгала мои кроссовки, когда рядом со мной остановился "Майбах".

Заднее стекло откинулось, и передо мной предстала пожилая женщина, возраст которой я не смогла определить.

На ней была куртка Lululemon поверх боди-комбинезона Ernest Leoty, демонстрирующего ее сложенное телосложение. Остальную часть кожаного сидения занимала тартановая спортивная сумка Burberry.

Меня шокировало, что эта потрясающая женщина родила сына, чья дикая улыбка напоминала о кризисе здоровья.

— Фэрроу. — Она отстегнула AirPods от ушей. — У тебя есть минутка?

Мать Зака знала мое имя?

Семья Сан точно делала домашнюю работу.

С другой стороны, я узнала ее по собственным исследованиям.

Я кивнула, но это не имело значения.

Ее шофер уже перевел машину в аварийный режим. Он вышел, распахнул дверь миссис Сан и протянул ей руку. Она приняла ее и грациозно вышла.

Судя по ровной линии ее губ, я подозревала, что разговор с ней доставит мне не больше удовольствия, чем ее икра.

Тем не менее, я дала ей добро, нацепив на губы вежливую улыбку.

Она изогнула бровь.

— Ты новая экономка Закари, верно?

Я пожала плечами, но ничего не сказала.

— Я Констанс. Его мать.

— Я знаю.

Она не протянула мне руку, но я знала, что это не связано с фобией. Это не имело значения.

Папа всегда говорил: никто не может обесценить тебя без твоего согласия.

Что ж, разрешение не получено.

Констанс затянула свой идеальный хвост.

— Ты ведь была на вечеринке Зака?

Еще один кивок.

И… лай?

Три пушистых корги высунули головы из зияющего окна. Они были одеты в одинаковые наряды, лучше, чем я когда-либо буду одета.

Констанс погладила одну из них по голове через окно, ее глаза все еще держали меня в заложниках.

— Похоже, ты понравилась Заку.

В отвратительном тоне не было никакой необходимости. В ее словах было столько же смысла, сколько в ежегодном помиловании индейки.

Позади нее "Майбах" заблокировал мой "Приус". Тем не менее, я достала из рюкзака ключ и нажала на кнопку разблокировки.

Машина дважды пискнула.

Я посчитала это своим ответом.

— Не слишком разговорчива, как я вижу. Полагаю, так же хорошо. — Она вытерла мех с рук и кивнула. — Давай сразу перейдем к делу. Мой сын — отличный хищник. Поэтому он решил принести домой добычу. Но ты ему не подходишь.

— Правда? — Я поправила дешевый шарф на шее. Обогреватель в машине был одним из многих предметов роскоши, которые я не могла себе позволить.

— Без обид.

— Не обижаюсь. Это комплимент. Ваш сын очень… необычный.

Выражение отскочило от нее, вероятно, смягченное правдой, вложенной в него.

— Я ничего не имею против тебя.

— Рада слышать.

— Просто… У Зака сейчас важный этап в жизни. Я боюсь, что ты можешь помешать ему принимать решения. Что он запутался и ослеплен твоей… твоей… — Ее глаза прочертили дорожку от моих растрепанных волос до грязных ботинок, ища хоть один положительный момент, который можно было бы сказать обо мне, — …хитростью, возможно.

Мне было интересно, сколько времени займет этот разговор. Мне нужно было сделать растяжку и пробежать несколько миль до ужина.

Она потянулась за простым ожерельем от Chanel, лежащим между ключицами.

— Послушай, я уверена, что ты прекрасная девушка, которая сделает кого-то очень счастливым. Но этот кто-то — не мой сын.

Холод вгрызся в мою плоть, как хищный зверь.

Я вскинула бровь, надеясь покончить с этим, пока не обморозилась.

— Вы ведь знаете, что я целый день чистила его туалеты? А не танцевала на его греческих колоннах.

— Французских, а не греческих. — Ее ноздри вспыхнули. — Тем не менее, тебе пора завязывать.

— Может быть. — Я обошла "Майбах" и подошла к своему "Приусу", бросила рюкзак на пассажирское сиденье и открыла водительскую дверь. — Но деньги мне нужны больше.

И вся помощь, которую Зак обещал оказать вместе с ними.

— Я выпишу тебе чек.

Она захлопнула мою дверь прежде, чем я успела проскользнуть внутрь, прижавшись к ржавому металлу. Ее стройная фигура едва прикрывала его.

В голову пришла нелепая мысль — как что-то такое маленькое может родить кого-то такого большого?

Констанс широко раскинула руки, загораживая меня.

— Назови свою цену.

— В том-то и дело. — Я сложила руки на груди. — Моя честность не имеет цены.

Это было богато, учитывая, что я сделала, чтобы меня выгнали из соревновательного фехтования, но ей не нужно было этого знать.

— Твоя честность будет иметь цену, если она обеспечит счастье моего сына. — Она вздернула подбородок, не желая двигаться. — А для меня нет ничего важнее его радости.

Ого. Ладно.

Я пыталась быть вежливой, но она разрушила мое терпение.

Узлы в спине дразнили меня. Мне не нужно было справляться с требованиями ее сына, да и ее тоже.

В этот раз я хотела быть мечом, а не фехтовальщиком.

— О, я не знаю об этом. — Я поднесла руку к груди, нахмурив брови в насмешливой печали. — Я застала его в шкафу после свидания, плачущим в бутылку шампанского. Бедный парень. Похоже, он действительно сошел с ума. Его стошнило на новый костюм от Армани.

От изумления на ее лице челюсть практически слетела с петель. Я оглянулась, гадая, как Зак планирует разрушить мою жизнь, если его мать умерла от сердечного приступа прямо здесь.

Она захлопнула челюсть.

— Я хочу, чтобы ты убралась из его дома и уехала. Не будь смешной. Бери деньги и уходи.

Как по команде, ее водитель опустил окно с нашей стороны и протянул ей чековую книжку.

Я залезла в "Майбах", чтобы погладить ее собак. Одна из них положила передние лапы мне на руку, лизнув пальцы и запястье.

— Два миллиона долларов.

Я не знала, откуда взялась эта цифра. Она казалась неприличной. Но не похоже, чтобы у нее не было таких денег.

Наверняка ее чертовы кроссовки стоят дороже.

— Ты не можешь быть серьезной. — Она помахала щенку рукой, отгоняя его от меня.

Видимо, не только Зак был мне не по зубам.

— Я принимаю только наличные и биткойны. Не хотелось бы, чтобы федералы забрали свои сорок процентов. — Я выпрямилась, жестом указывая на свою машину. — А теперь прошу меня извинить.

Констанс Сан взглянула на свои часы Apple, покачала головой и уставилась на небо, которое решило пролить дождь на эту и без того несчастную встречу.

— Полтора миллиона.

Боже мой.

Она была серьезна.

— Два миллиона, или вам придется страдать от того, что вы будете делить со мной обеденный стол каждый День благодарения. — Я ухмыльнулась. — Я куплю вам самые уродливые свитера на день рождения Иисуса.

— Мы атеисты.

— А я нет. Зак будет уважать мою религию. — Я склонила голову набок. — У вас слишком маленький размер? И что вы предпочитаете: космическую пиццу или рождественские огни?

По ее лицу пробежала паника.

Она действительно воспринимала меня всерьез.

— Отлично. Отлично. Биткойн.

Я на мгновение потеряла дар речи.

Она хотела дать мне два миллиона долларов, чтобы я уволилась?

Часть меня — большая часть — хотела взять их.

Но другая часть говорила мне, что Зак предложил нечто гораздо более ценное, чем наличные. Самые талантливые, связанные с ним адвокаты, частные детективы и неограниченные ресурсы, чтобы докопаться до сути того, что случилось с папой.

— Вообще-то… — Я наморщила нос. — Думаю, я все-таки останусь здесь. Ничто не сравнится с работой, на которой можно немного посплетничать.

Ее рука метнулась к груди.

Мне потребовалось все, чтобы не разразиться хохотом. Богатые люди не привыкли, чтобы им отказывали, особенно после того, как они выставляют свои деньги напоказ.

Если бы она обратилась ко мне вежливо, без снисходительности и жестоких предположений, я бы, возможно, согласилась.

Но теперь мы этого никогда не узнаем.

— Это еще не конец.

— Я не боюсь вас, миссис Сан. — Я растягивала слова, сохраняя зрительный контакт. — Вы не заставите меня подчиниться.

Она смерила меня взглядом и исчезла так же быстро, как и появилась.

Почувствовав что-то — кого-то — я повернула голову и посмотрела на большие эркерные окна поместья Зака.

Он стоял там, глядя в стекло. На меня.

Наши взгляды сцепились.

Он не дрогнул.

Я не собираюсь отступать, — сказали мои глаза.

Он улыбнулся, и я почти услышала это слово на его губах.

Хорошо.